Гений комедии. Леонид Иович Гайдай

В двадцать два года юноша, взяв на себя вину чужого человека, был осужден на каторжные работы в Сибири, растянувшиеся на долгие семь лет. После каторги, окончившейся весной 1913, Иов осел в Амурской области. Там близкий друг Гайдая познакомил его со своей младшей сестрой Марией Ивановной Любимовой. Молодые друг другу понравились, и вскоре была сыграна свадьба. В 1923 Гайдай вместе с супругой и тремя детишками (Августой, Александром и только-только родившимся Леонидом) перебрался в Читу, а позднее — в расположенный в предместье Иркутска приангарский поселок Глазково. Здесь Иов Исидорович выстроил свой собственный дом, а также, будучи опытным садоводом, разбил вокруг него прекрасный сад.

Детство Леонида Гайдая складывалось вполне обычно. Он мечтал научиться играть на скрипке, однако у его родителей не было лишних денег. В одном журнале Леня вычитал, как самому смастерить инструмент. Скрипка у него не вышла, однако привычка к внимательному изучению различных журналов осталась у Гайдая на всю жизнь. В 1931 он пошел в первый класс Иркутской железнодорожной школы №42. Учился он неплохо, однако отличался плохим поведением, много хулиганил и озорничал, частенько разыгрывал других ребят. Помимо учебы Гайдай участвовал в художественной самодеятельности, лихо бренчал на балалайке, с удовольствием декламировал Зощенко и Маяковского, а также ездил с культурным десантом от местного клуба железнодорожников. В 1940 ему был вручен томик Чехова «По Сибири» с надписью: «Гайдаю Лене. Лучшему участнику художественной олимпиады». Подобно другим мальчишкам Леонид боготворил кино, в особенности фильмы Чаплина, которые показывали по воскресеньям. Позднее он рассказывал, что приходил на первый сеанс местного кинотеарта, а по окончанию фильма ложился на пол и тихо заползал под сиденье. Переждав таким образом паузу между сеансами, он снова смотрел ту же картину.

В середине июня 1941 Леонид окончил школу, а спустя пять дней вместе со своими одноклассниками уже шел записываться в армию добровольцем. Позже будущий кинорежиссер писал: «...Выпускной бал в 42 школе был 20 июня, а 22 июня началась, как известно, война... О ней мы узнали в 17 часов по местному времени. В тот момент я с отцом сажал перед домом тополя. В это время нам (подросткам, я имею в виду) отчего-то было весело, каждый намеревался быстрее попасть в армию и отправиться на фронт сражаться с фашистами». Однако в военкомате Леониду сообщили, что он должен немного подождать, и тогда юноша устроился в Иркутский театр рабочим сцены. Помимо того в город на время войны перебрался столичный Театр Сатиры. Молодой Гайдай пересмотрел все их постановки, ездил вместе с актерами на гастроли, а также успевал заниматься в театральной студии, работавшей при Доме Культуры железнодорожников. Там он сыграл в рядей спектаклей, в частности, «Медведь» и «Свадьба» по Чехову. Сам Леонид Иович вспоминал: «Я работал в Театре сатиры — ставил декорации, закрывал и открывал занавес... Выучил наизусть текст почти всех спектаклей, познакомился с такими примечательными актерами, как Хенкин, Коль, Слонова, Любезнов, Милютин».

Гений комедии. Леонид Иович Гайдай

В начале февраля 1942 Гайдая, наконец, призвали в армию. Изначально служба его проходила в Монголии, где будущий кинорежиссер объезжал предназначенных для фронта лошадей. Худой и высокий парень смотрелся весьма комично на приземистых монгольских лошадках, однако с работой своей справлялся весьма успешно. В одном из посланий своему брату он писал: «Я на хорошем счету. Начальству нравится мой «поставленный» голос… Кроме того, активно участвую в самодеятельности». Подобно другим своим сверстникам Гайдай страстно желал оказаться на фронте. Хорошо известна история о том, как на все вопросы офицера, приехавшего отбирать пополнение в действующую армию, Леонид Иович отвечал «Я». Состоялся примерно такой диалог, легший спустя много лет в основу известного эпизода из фильма «Операция «Ы»: «Кто в кавалерию?» «Я», «В артиллерию?» «Я», «В разведку?» «Я», «Во флот?» «Я». В итоге Гайдая отправили на Калининский фронт. Позже он сообщал: «Когда я узнал о Калининском фронте, то решил, что нас непременно повезут через столицу. Тогда я очень хотел увидеть Москву. И нас действительно провезли через город, однако пересекли его мы ночью в метро под землей. Поезд с солдатами не останавливался ни на одной станции, и Москвы в тот раз я так и не увидел».

Из-за прекрасного знания немецкого языка Леонид Иович был определен в разведку. В составе своего взвода он неоднократно бывал во вражеском тылу, захватывал языка и был удостоен нескольких наград. В декабре 1942 в боях за село Енкино он забросал гранатами огневую точку противника, уничтожив трёх немцев. В 1943 Гайдай, возвращаясь с очередного задания, подорвался на мине. С тяжелым ранением в ногу он был доставлен в госпиталь, где провел больше года, последовательно перенеся пять сложнейших операций. К слову, изначальный вердикт врачей «ампутация ноги», его категорически не устраивал и, со словами «одноногих артистов не бывает», молодой разведчик настоял на продолжении лечения. Все обошлось, и нога зажила, однако последствия ранения преследовали кинорежиссера всю его жизнь. Время от времени кость воспалялась и начинались сильные боли. По факту, Леонид Иович был инвалидом второй группы, однако никто из посторонних людей не только не знал об этом, но даже не догадывался — Гайдай терпеть не мог жаловаться на свои недуги и болезни.

Выписавшись из госпиталя, комиссованный Леонид Иович очень скоро на костылях появился в стенах родного Иркутского областного драмтеатра. Несмотря на не выговариваемые с детства буквы «л» и «р», Гайдай сумел поступить в студию при театре и благополучно окончил ее в 1947. Два года после этого он играл в постановках драмтеатра и пользовался у публики успехом. О его работах писали в газетах, однако Леонид Иович довольно трезво оценивал возможности своей специфической внешности и начал присматриваться к режиссерской работе. Вопрос об отъезде в Москву младшего члена семьи решился на семейном совете. Иов Исидорович дал сыну слово поддерживать его материально. Старший брат Александр Гайдай, к слову, уже известный поэт и журналист, участник войны, также заверил Леонида в том, что будет отправлять ему часть своего офицерского жалованья. Таким образом, при поддержке родных в 1949 Гайдай отправился в Москву и успешно поступил в мастерскую Григория Александрова на режиссерском факультете ВГИКа. Поступал он, к слову, со стихотворением «Про девочку Лиду» Ярослава Смелякова. Позднее этот стих будет читать Демьяненко Селезневой. Признанные мэтры были поражены актерским талантом Гайдая — согласно рассказам очевидцев, известные кинорежиссеры Борис Барнет и Иван Пырьев буквально со стульев сползали от смеха при просмотре его студенческих работ.

На курсе, где занимались известные в будущем мэтры кино (в частности, Ордынский и Кулиджанов) Леонид Иович был одним из самых заметных. Учился он блестяще — являлся сталинским стипендиатом, что означало повышенную стипендию, а также перспективу дальнейшего трудоустройства. Однако, по словам бывших сокурсников Гайдая, первое время обучения его подводила страсть к розыгрышам. Шутки молодого человека не очень нравились наставникам, и спустя уже первое полугодие будущий классик отечественной кинокомедии оказался отчислен из института за профнепригодность. Другой человек в подобной ситуации опустил бы руки, но только не Гайдай. Леонид Иович посетил множество высоких начальников, доказывая им, что был исключен незаслуженно. В результате ему поверили и вновь приняли с испытательным сроком.

Во ВГИКе Гайдай встретил Нину Гребешкову, на которой впоследствии женился и с которой прожил всю свою жизнь. Ухаживая, Леонид Иович много рассказывал ей об Иркутске и о фронте, читал стихи. Сама Нина Павловна вспоминала: «Во ВГИКе мы учились на одном курсе. Не могу сказать, что влюбилась в него сразу... Вообще я стеснялась его, боялась при нем глупость сказать. Он ведь старше на целых восемь лет, побывал на войне. А мне тогда лишь семнадцать исполнилось...». По вечерам Гайдай провожал Гребешкову до дома в Гагаринском переулке. Как-то раз он вдруг сказал ей: «Что мы все ходим и ходим с тобой? Давай поженимся!» Нина Павловна растерялась, поскольку не была уверена, шутит ли Леонид в очередной раз или говорит серьезно. Однако Гайдай был серьезен, Гребешкова рассказывала: «Свадьба была скромная — у нас дома в коммунальной квартире. Были родственники, студенты, знакомые. После мы сняли комнату и жили там. Леня, кстати, очень обиделся, когда я не взяла его фамилию. Но стать Гайдай — это же не то женщина, не то мужчина…».

Необходимо отметить, что еще учась, Гайдай приглянулся мэтру советского кино тех лет Ивану Пырьеву. А когда обучение его во ВГИКе окончилось известный кинорежиссер предложил молодому человеку два варианта — пойти помощником к Эльдару Рязанову, готовящемуся снимать «Карнавальную ночь», или также помощником к театральному режиссеру Андрею Гончарову. Леонид Иович выбрал второй вариант. Режиссеры приступили к съемкам киноленты по драме Короленко «Долгий путь», однако в ходе работы неожиданно начали конфликтовать. Ссора разрослась до таких масштабов, что съемки пришлось остановить. В дело вмешалось руководство студии, и в итоге Гончарова убрали со съемочной площадки. Фильм Гайдай доснимал вместе с Валентином Невзоровым. Таким образом, Леонид Иович первым из выпускников своего курса получил самостоятельную работу, да к тому же на легендарном «Мосфильме».

После выхода драмы «Долгий путь» Михаил Ромм, каким-то образом разглядевший в молодом режиссере комедийные наклонности, дал ему совет работать в данном направлении. Второй фильм Гайдая «Жених с того света», законченный в 1958 в мастерской Ромма, являлся уже чистой комедией. Народный артист СССР Никита Богословский рассказывал: «На «Мосфильме» эта 90-минутная комедия произвела настоящий фурор — уже на первых просмотрах люди выпадали из кресел. Однако картину запретили — ее почему-то возненавидел секретарь ЦК комсомола Михайлов… В итоге фильм пришлось сокращать вдвое. Этот удар Гайдай сильно переживал, даже заболел туберкулезом легких…». Изуродованную ленту малым тиражом пустили по захудалым киноточкам. Кинокритики, вторя чиновникам от кино, в один голос твердили, что режиссура не дело Гайдая. В этой обстановке Пырьев решил поддержать талантливого дебютанта, буквально заставив Леонида Иовича снять картину по полной комсомольского пафоса пьесе Галича «Пароход зовут «Орленок». Партийное начальство обожало подобные темы, а режиссеров щедро осыпало наградами. Тем не менее, идеологический пафос оказался Гайдаю чуждым — нелюбовь к материалу просвечивала буквально в каждом кадре. Почувствовал это и зритель — в прокате фильм «Трижды воскресший», несмотря на участие в главной роли первой красавицы экрана тех лет Аллы Ларионовой, провалился с треском. Несмотря на то, что после выпуска идеологически «правильного» фильма, режиссера наверху «простили», сам Гайдай впоследствии никогда не упоминал об этой ленте.

Не зная, что делать дальше, Леонид Иович вернулся в Иркутск. Именно в эти дни в судьбу его снова вмешался глава «Мосфильма» Иван Пырьев. Прочитав в 1960 в «Правде» стихотворный фельетон украинского поэта Степана Олейника «Пес Барбос», он предложил молодому режиссеру снять по нему короткометражную ленту. Фельетон в стихах необычайно увлек Гайдая. Он рассказывал родным: «Послушайте, как же это смешно! Бежит собака — два метра пленки, за ней Бывалый — три метра, оглядывается — полтора метра. Затем общий план — все бегут...». Но родные лишь пожимали плечами: «Три идиота бегают от пса со взрывчаткой, которую сами же бросили. Что здесь смешного?». Одна лишь Гребешкова, зная характер мужа, сказала: «Потрясающе!». На роль Бывалого согласно рекомендациям того же Пырьева вместо актера Михаила Жарова был приглашен Евгений Моргунов. Прозвища своим героям Леонид Иович придумал сам — в оригинальном фельетоне участвовали безликие Гаврила и два Николы. Вторым на роль Труса был назначен Георгий Вицин, а третьим на роль Балбеса — Сергей Филиппов. Однако к началу съемок его в Москве не оказалось, и ассистенты начали рассматривать другие варианты. Наконец, Георгий Михайлович заявил: «Я был вчера в цирке и видел там одного клоуна — удивительный парень…». Этим человеком являлся Юрий Никулин, когда он пришел на студию, Гайдай, только завидев его, объявил: «Все, у нас есть Балбес. Не нужно никаких проб». Сам Юрий Владимирович вспоминал об их первой встрече так: «Гайдай не производил впечатления комедийного кинорежиссера. Мне всегда казалось, что ежели человек снимает комедию, то непременно и сам должен быть весельчаком. А я увидел совершенно серьезного человека».

Гений комедии. Леонид Иович Гайдай

У советских зрителей девятиминутный фильм «Пес Барбос и необычный кросс» имел огромнейший успех. Впоследствии эту короткометражную ленту приобрели более ста стран. На волне успеха Гайдай очень скоро снял продолжение — ленту «Самогонщики» (1961). Ее идею подбросил Юрий Никулин, игравший в цирке подобную интермедию вместе со своим напарником Михаилом Шуйдиным. И хотя в СССР этот фильм имел меньший успех, его также приобрели около семидесяти стран. А в 1963 на экранах страны появилась новая работа Гайдая «Деловые люди», основанная на рассказах американского писателя О. Генри. Третья новелла картины «Вождь краснокожих» стала подлинным шедевром отечественного комедийного кино. В фильме «Деловые люди» было множество режиссерских находок. На все вопросы, зачем это нужно, Гайдай только пожимал плечами: «Не знаю, нравится мне и все тут… А зачем, критики придумают что-нибудь...». В прокате 1963 года «Деловые люди» посмотрело свыше двадцати трех миллионов зрителей.

Следующий фильм Леонида Иовича увидел свет в 1965. «Операция «Ы» мгновенно стала лидером проката. С этого момента началось «золотое десятилетие Гайдая» — все его работы занимали в списке самых кассовых фильмов первые строчки. В последней истории «Операции «Ы» снова появилась знаменитая троица. Однако сам режиссер по окончании съемок внезапно объявил: «Больше не буду снимать с ними никаких отдельных картин. Тройка изживает себя». Это заявление, к счастью, не оправдалось. Спустя год Леонид Иович приступил к работам над «Кавказской пленницей». Фильм вышел отменный, однако именно он поставил на судьбе Труса, Балбеса и Бывалого крест. По словам самого Гайдая, причиной стал Моргунов, с которым у него с самого начала не заладились отношения. Неоднократно Евгений Александрович отказывался сниматься, но Пырьев уговаривал его вернуться. На «пленнице» неприязнь между актером и режиссером усугубилась еще больше. Однажды Моргунов, переживающий очередной приступ звездной болезни, привел на съемочную площадку свою подругу. Необходимо отметить, что даже к любимым артистам Гайдай был беспощаден, если они не соблюдали дисциплину. Увидев девицу, Леонид Иович потребовал удалить ее со съемочной площадки. В результате дело едва не докатилось до драки. После этого Моргунов уехал в столицу, тройка распалась, а в оставшихся сценах «Пленницы» снимался дублер.

Гений комедии. Леонид Иович Гайдай

«Кавказская пленница», вышедшая в 1966, принесла ее автору еще больший успех, нежели все предыдущие работы. В прокате фильм занял первое место, собрав рекордное число зрителей — семьдесят шесть с половиной миллионов человек. До этого момента ни одному отечественному режиссеру не удавалось завлечь в кинотеатры такое количество народа. К тому времени наладился быт гениального режиссера — вместе с супругой он получил трехкомнатную квартиру. Необходимо отметить, что его семейная жизнь была вовсе не идеальной. Леонид Иович шутил и веселился только на публике, а дома предпочитал одиночество. Гребешкова рассказывала: «В гости к нам заходили лишь по обстоятельствам и по делу. Весь свой юмор Леня воплощал в фильмах, а дома был тих, мил и занят мыслями о работе... Конфликты у нас, конечно же, были. Виной всему мелочи. Например, Леня, собираясь по делам, первым делом надевал ботинки. А потом говорил: «Ой! Нинок, я папку забыл! Будь любезна принеси очки из комнаты. Извини, я записную книжку оставил... И так до бесконечности! И каждый день!». Любопытный факт, написать гениальный сценарий для Гайдая зачастую оказывалось проще, чем вбить гвоздь. Хозяйство и дом лежали на плечах Нины Павловны, и она старалась в меру сил — покупала мебель, затевала ремонты. После очередного приобретения Гайдай мог спросить супругу: «Нинок, а зачем нам все эти вещи?». Когда в 1972 супруги купили свой первый автомобиль «Волга», идти в автошколу пришлось именно Нине Павловне. Однако с ее ростом в 150 см, из-за руля была видна одна лишь голова актрисы. Она попросила у Гайдая другую машину, и уже спустя несколько дней была гордой владелицей второй модели ВАЗа с красными сиденьями.

После успеха «Кавказской пленницы» Гайдай неожиданно решил «изменить» комедии и экранизировать «Бег» Михаила Булгакова. Однако идея эта была в Госкино встречена прохладно, и тогда кинорежиссер обратил свое внимание к книге «Двенадцать стульев». Но и эта задумка в тот момент не осуществилась — на экранах только что появился «Золотой теленок» Швейцера, и киношное руководство с интересом ждало на него первых откликов. И тогда, дабы не простаивать, Леонид Иович снял «Бриллиантовую руку». Фильм этот, признанный в 1995 лучшей отечественной комедией за сто лет, принес режиссеру первое место в прокате (1968 год) и около восьмидесяти миллионов зрителей на просмотрах. Нина Гребешкова рассказывала: «До мозга костей Леня являлся профессионалом. Он отлично чувствовал ритм ленты, знал, где необходимо сократить, а где совсем чуть-чуть затянуть. Говорил: «Вот здесь будут смеяться, нужно прибавить пятнадцать кадров, чтобы зрители услышали реплики» или «Это затянуто, длинно, надо сократить». Все сцены разбирал с хронометром». Сам Гайдай говорил: «Кинокомедия обязана иметь как можно меньше слов. А те, которые есть, должны быть отточенными, лаконичными, бьющими прямо в цель». И он оставался верен своим принципам — монтаж в его лентах был жесточайшим, трюки сыпали, как из рога изобилия, темп не позволял зрителям перевести дыхание, а фразы и слова сразу делались крылатыми. Гайдай варьировал интонации и выражения, пока не достигал такого звучания фраз, что они становились заразительными: «Клиент готов», «Сядем усе», «Не виноватая я», «У вас ус отклеился» и другие. Актеры вспоминали, что картина «Кавказская пленница» еще находилась в стадии съемок, а подсобные рабочие уже бормотали при встрече друг другу: «Бамбарбия! Кергуду!». Сам Гайдай говорил: «Если смеются рабочие, будет смеяться страна!», и был абсолютно прав. «Операцию «Ы», «Кавказскую пленницу» и «Бриллиантовую руку» за пятнадцать месяцев проката посмотрело около двухсот двадцати миллионов человек, то есть почти все население огромной страны.

Как-то раз, вернувшись с гастролей, Гребешкова почувствовала себя плохо и вскоре поняла, что беременна. Новость режиссер принял с восторгом, и в родившейся дочке Оксане души не чаял. Годы спустя Нина Павловна рассказывала: «Он много занимался с дочкой, воспитывал ее своеобразно — не ругал и не опекал по мелочам. В восемнадцать лет она вышла замуж. Леня тогда спросил меня: «Давай, им денег дадим?». А я в ответ: «Дадим, когда попросят». Но они никогда не просили…».

В 1970 Гайдай, перехватив инициативу у Данелия, начал, наконец, снимать «Двенадцать стульев». Сам он рассказывал по этому поводу: «Долгое время я добивался экранизации книги. А потом узнал, что роман собирается ставить Данелия, и там все уже на мази. Я, разумеется, расстроился, однако ничего не поделаешь. И вот как-то ко мне подходит Данелия и говорит: «Леня, хочешь поставить «Двенадцать стульев»?» Я в ответ: «Это мечта всей жизни». Он: « Ну тогда бери и начинай. У меня, пока готовился, все перегорело». И я взялся за дело...». Самой большой проблемой стали поиски артиста на роль Остапа. Леонид Иович перепробовал более сотни актеров, пробы прошли двадцать три (среди которых были Баталов, Басов, Миронов, Евстигнеев, Борисов, Высоцкий), однако сам режиссер в итоге остановился на кандидатуре Александра Белявского. Но в самый первый съемочный день, когда по давней традиции ассистент должен был разбить бутылку шампанского, та не разбилась. Гайдай невероятно расстроился и все повторял: «Теперь везенья не будет». И действительно, уже скоро Александра Борисовича сняли со съемок, а на его место был назначен Владимир Высоцкий. Однако и он, не проработав двух недель, запил и был также со съемок снят. После этого пришлось разыскивать нового актера, которым стал никому неизвестный 44-летний артист русского театра Грибоедова Арчил Гомиашвили, и снимать все сначала в третий раз.

Комедия вышла на экраны в 1971, и хотя сам Гайдай впоследствии не раз говорил, что «Двенадцать стульев» одна из его лучших картин, лента пользовалась меньшей популярностью, нежели предыдущие работы. Несмотря на это среди зрителей Леонид Иович продолжал оставаться самым любимым режиссером — его старые картины продолжали собирать полные залы. В эти годы Гайдай впервые побывал в Америке, а в 1972 посетил Италию. Эльдар Рязанов предложил ему снять «Приключения итальянцев в России», однако Леонид Иович отказался. В семидесятые годы Гайдай выпустил еще две вошедшие в золотой фонд советского кино комедии — «Иван Васильевич меняет профессию» (1973) и «Не может быть!» (1975). Песня «Вдруг, как в сказке...» из картины «Иван Васильевич» превратилась в визитную карточку всех ресторанов страны, а сам Леонид Иович в 1974 получил звание народного артиста.

В обычной жизни Леонид Иович продолжал оставаться очень скромным человеком. Он никогда не выпячивал свое «я», наоборот, осаждал самопровозглашенных «художников» и «творцов». Не любил давать интервью. Объяснял: «Смотрите мои картины, там все сказано». Архивные фотографии, выполненные на съемках комедий, показывают — режиссер нередко занимал место артиста, объясняя, что необходимо делать. Играл он талантливо, репетируя дома перед зеркалом за всех своих героев. Нередко также режиссер переозвучивал своих персонажей. К примеру, в «Кавказской пленнице» за Варлей говорит Румянцева, а в «Бриллиантовой руке» за Светличную — актриса Толбузина. Любил он подменять в кадре и части тел актеров. Для «Бриллиантовой руки» снимали эпизод, в котором герой Никулина падал и говорил: «Черт побери!». Падал он прекрасно, однако поскользнуться у него не получалось, и за него это выполнил Каневский. А в фильме «Двенадцать стульев» в драке отца Федора и Воробьянинова исполнителям ролей Пуговкину и Филиппову было нужно лягать друг друга. Однако у Филиппова оказались коротковаты ноги, и эффектные пинки не выходили. Отпинаться пришлось лично Гайдаю — в группе он оказался самым длинноногим. Кроме того, известно, что Леонид Иович свято верил в приметы и был убежден в мистической силе черных кошек, считая, что они приносят удачу. В связи с этим он снимал их практически в каждой картине. После выхода каждой новой комедии Леонид Иович говорил, что это последняя, что он будет снимать только что-нибудь серьезное. А потом сам смеялся над собой: «Для меня снимать комедию — это вроде вредной привычки. Как курение». На самом деле вредной привычкой его было делать работу хорошо. Он часто ходил в кинотеатры и наблюдал — не обветшала ли картина, не замылились ли шутки. К жене возвращался, радостно потирая руки: «Вообрази! Сколько лет прошло, а смеются в тех же местах…».

Гений комедии. Леонид Иович Гайдай

В начале семидесятых Гайдай расстался со своими верными соавторами — сценаристами Морисом Слободским и Яковом Костюковским. Костюковский, в частности, вспоминал: «Гайдай являлся нашим третьим соавтором. Не формальным, как это зачастую бывает, а настоящим, активным, въедливым. Работая втроем над сценарием, мы перед тем как разойтись по домам, давали друг другу задания — продумать изречения, афоризмы, фразы. Никто из нас не работал по принципу — пусть хуже, зато по-моему. Когда я сегодня смотрю самые первые версии наших сценариев, то вижу, какой это был адский труд... Гайдай являлся очень опытным режиссером — знал, как снять с артиста штамп, не хуже, чем Бендер изъять деньги».

Следующий фильм Гайдая «Инкогнито из Петербурга» (1977) имел третью категорию и слабую посещаемость. Эту ленту Леонид Иович снял, устав от эксцентрики, однако большинство его задумок руководство приказало вырезать. Сам он с горечью вспоминал: «В «Инкогнито» было множество по-современному острых сцен… Но все вычистили. Все сцены, не механически перенесенные из пьесы, а творчески обогащенные, осовремененные, полетели в корзину». В начале восьмидесятых на экраны страны вышли комедии «Спортлото-82» и «За спичками». Эти ленты стали последними, имевшими у зрителей большой успех. Последующие картины Гайдая, которые он снимал, стараясь вписаться в новую действительность («Опасно для жизни!», «Частный детектив», «На Дерибасовской хорошая погода»), пользовались куда меньшей популярностью. Все свои неудачи Леонид Иович тяжело переживал. По словам Гребешковой: «Леня всегда болезненно следил, как идут его фильмы, частенько подходил к стендам и смотрел репертуары кинотеатров». К слову, сама Гребешкова никогда не просила супруга, чтобы он ее снимал в своих картинах. Однако если предлагал, то не отказывалась. Известен случай, когда ей предложили главную роль на Киевской киностудии, а Леонид Иович — эпизодическую роль врача-психиатра в «Кавказской пленнице». Нина Павловна выбрала работу у мужа.

По воспоминаниям родных, образ Шурика — его внешность и характер — режиссер полностью списал с себя. Гребешкова рассказывала: «Каким он был? Взгляните на Шурика, и все вам станет ясно. Это его точная копия — от жестов до походки... Он никогда не учил, никогда не делал замечаний, однако всегда выражал свое отношение. К примеру, терпеть не мог за глаза кого-то обсуждать. Если я говорила о ком-нибудь плохо, Леня всегда меня останавливал: «Ну, ладно, и что ты предлагаешь? Ты не можешь убить его, изменить тоже. Ну, такой вот он. Все разные, и он — такой». Он каким-то образом любил людей со всеми их недостатками...». Со слов Нины Павловны известен один случай, очень точно характеризующий гениального режиссера: «Однажды в магазинах пропал лук. И вот вижу, на улице торгуют луком с машины, однако стоит гигантская очередь. А у Гайдая была книжка инвалида войны. Я дома говорю ему: «Леня, там большая очередь, пожалуйста, сходи, возьми хотя бы килограмм». Леня ушел за луком и исчез на несколько часов. Оказывается, все это время он стоял в очереди, так как стеснялся использовать удостоверение. И взял ровно килограмм». Опять же со слов Гребешковой: «Он был абсолютно равнодушен к званиям, хотя имел их все вплоть до народного артиста. Когда ему сообщали об очередном ордене, Леня приходил и говорил: «Опять меня записали на какую-то цацку». Гайдай не понимал, зачем ему вообще нужны звания: «От этого я ведь ни хуже, ни лучше не стану…». Когда супруга попросила его устроить дочку в английскую школу, Леонид Иович наотрез отказался: «Зачем? Я вот учился в обычной и как будто бы не дебил…».

После распада Советского Союза и разъединения «Мосфильма» Гайдаю предлагали возглавить какое-нибудь свое объединение. Однако он в отличие от своих коллег (например, Быкова и Наумова) этого не сделал. Объяснял так: «Не буду браться за то, чего не умею». Сценарист Аркадий Инин, с которым он работал последние годы, видел у измотанного болезнями режиссера две отдушины — игровые автоматы и сигареты, от которых Леонид Иович, несмотря на проблемы с легкими, не желал отказываться. Инин говорил: «Дома он мог часами рассказывать супруге, что если б крутанул еще раз «однорукого бандита», то яблочки обязательно бы совпали с лимонами, а он сорвал банк. Это меня удивляло — невероятно умный же был человек». Сама Нина Гребешкова так вспоминала о последних годах жизни великого режиссера: «Работалось ему тяжело. Лежачим больным он не был, но страдал — открылась на ноге рана плюс эмфизема легких. Однако он был счастливым человеком — жил лишь тем, что интересовало его. Любил играть в карты и на «одноруких бандитах». Бороться с этим было бесполезно, я пыталась остановить его: «Леня, так никто не живет». А он отвечал: «Как это никто!? Я так живу».

В 1993 сценаристы Аркадий Инин и Юрий Волович написали для Леонида Иовича сценарий комедии о подводной лодке, однако Гайдай удивил их, сказав: «Ребята, наверное, я не смогу...». В семидесятилетнем возрасте у него было обнаружено воспаление легких. Нина Гребешкова писала: «Сначала все было плохо — начался отек легких, стала скапливаться жидкость. Потом он стал себя лучше чувствовать. Я была в больнице каждый день, иногда ночевала там. Наступило 19 ноября 1993. Стемнело... Мы сидели и разговаривали, он отправлял меня домой, и вдруг резко наклонился вперед. Я обняла его одной рукой, а другой взяла за голову. Примчались врачи, одели маску... Все было бесполезно, он ушел. Тромбоэмболия легочной артерии — оторвался тромб и произошла закупорка. Спасти его не было возможности… Для меня он так и не умер, просто на минутку вышел...». Гайдай не дожил совсем немного до тех лет, когда фильмы его стали чуть ли не еженедельно показываться по Центральному телевидению. Похоронен неповторимый мастер советской сатирической и эксцентрической комедии в Москве на Кунцевском кладбище.