Артём был холостяком. Не, не, не, погодите-ка: первое предложение, пожалуй, нужно заменить потому, что вы можете не совсем правильно понять, почему это он им был. Вот так должно быть: "Артём был холостяком потому, что слишком любил женщин и никак не мог остановиться в выражении своей любви к ним всем, хотя, скорее всего, это был как раз тот случай, когда процесс выбора нравится гораздо более, чем его результат."
А ещё Артём очень любил себя, что, в общем-то, правильно, но не тогда, когда у тебя усы сверху закрывают ноздри, а снизу спускаются чуть не до подбородка. Ну, то есть, надо же быть реалистом, вот я о чём, и как ты можешь нравится женщинам, если с тобой и поцеловаться-то нормально невозможно?
Заходишь за ним в каюту, а он стоит там и усищи свои расчёской расчёсывает.
- Артём, что ты делаешь? Пошли на построение!
- Погоди, надо же в порядок себя привести!
И чешет стоит дальше этот свой трамплин для мандавошек (ничего личного - стандартное название вторичного полового признака на флоте). На улице минус двадцать, метёт не то, что со всех сторон, а ещё снизу и сверху и из какого-то пятого измерения, наверняка, поддувает, а он стоит и чешет. Нет, ну вот правда, - весь экипаж прямо строится именно за тем, в этих условиях, мало связанных с наличием разумной жизни, чтоб на его усы полюбоваться, не иначе!
- Артём! - спрашивал его старпом, который был всегда до синевы выбрит, - вот скажи честно, скольких женщин вырвало от твоих усов, когда ты лез к ним целоваться в губы?
- Ни одной, Сей Саныч! Им усы очень нравятся!
- Как может нравится, когда у тебя во рту посторонние волосы и они ещё шевелятся!!!! Эдуард, ну ты скажи!!! Да меня прямо сейчас вырвет, а он же даже ещё и целоваться ко мне не лезет! А представь: он такой глазёнки свои закатит под лоб, губищщи выпятит и эти...торчат! И что? Ну вот если я женщина? Какие варианты, кроме панического бегства, могут быть?
- Не знаю, Сей Саныч, никогда усов не носил и посторонних волос во рту не ощущал. Но, если бы Артём полез ко мне целоваться, то бежал бы в панике, без вариантов!
Не, ну вру, конечно, носил на КМБ в училище месяц где-то и то, потому, что лень бриться было, но потом стало как-то в зеркало смотреть неудобно и сбрил.
- Эх! - вздыхал Артём, - вот что зависть-то с людьми делает!
А потом доставал из кармана расчёску и начинал их расчёсывать. Ну какой нормальный мужчина будет носить в кармане расчёску для усов на подводной лодке? Для волос-то не носят! Ну, для тех, которые на голове.
Кроме этих двух недостатков (чрезмерная любовь к женщинам и усам) был у Артёма и ещё один. Или два. Нет, скорее один, но комбинированный, - Артём очень любил вкусно поесть, но при этом абсолютно не умел готовить.
- Чо, - спрашивал меня Артём, - готовить-то тебе, гость не очень дорогой, но чуть лучше татарина, - печёнку или блюдо под названием "Бедный рыцарь"?
При этом Артём смотрел в какую-то специальную книгу рецептов "Сборник рецептов для криворуких холостяков", который подарила ему мама, когда провожала на Север. Так как нормально готовить печёнку во всём мире умею только я, то, естественно, я выбрал "Бедный рыцарь"! Название, опять же, красивое, загадочное и романтичное. Заодно, думаю, подсмотрю рецепт, там же, наверняка, что-нибудь этакое будет.
И представьте себе, с каким удивлением я (с блокнотом и ручкой в руках) наблюдаю, как Артём нарезает кубиками чёрный хлеб и начинает жарить его на сковородке в подсолнечном масле. Пикантное начало, думаю я себе, а он жарит себе и жарит, помешивая его лопаточкой. Под нос себе свистит что-то, вернее в усы.
- Дружище! - тыкаю я его в бок ручкой, - а ты ингредиентов каких не забыл сюда добавить? Ну там фарша или рыбы какой, может зелени?
- Да не, Эд, я это рецепт единственный наизусть знаю! Только соль ещё в конце!
- И что это за блюдо? Жареные кубики хлеба?
- Жаренные кубики хлеба с солью! Вон, можешь в первоисточнике посмотреть!
Смотрю, конечно. У нас, джентельменов, принято верить друг другу на слово, но не тогда, когда тебя пытаются накормить блюдом "Бедный рыцарь"! И не врёт ведь, гад, есть такое блюдо! А я, главное, уже и пиво на стол выставил, а прятать его обратно мне воспитание не позволяет.
А как мы с ним зубатку первый раз готовили, это вообще цирковой номер.
Идём с ним, значит по рынку, в кармане у нас сто рублей на двоих (цифра условная) и мы планируем взять себе чего-нибудь пенного, ну и кусок мяса к нему (с условием, что готовить буду я, потому что когда мясо готовил Артём, то все предпочитали есть просто хлеб), и тут видим это странное белое мясо огромными кусками на прилавках. Мы тогда совсем недавно были на северах и оба увидели свежую зубатку первый раз. Потом-то мы уже узнали, что правильно приготовленная зубатка кладёт на лопатки любой шашлык одной левой! При этом, прошу отметить в протоколе, я рыбу вообще не люблю. А тут мы топчемся, как два оленя на водопое, и хмыкаем. Я-то спросить стесняюсь, а что это за такое лежит, ну, чтоб не показаться совсем уж дурачком, а Артёму пофиг (не, ну если у тебя усы, то я считаю, что тебе вообще всё пофиг).
- А что это у вас такое лежит? - спрашивает Артём у продавщицы, по-особенному шевеля усами. Ему казалось, что когда он вот так по-особенному шевелит усами, то женщины тают, как масло на сковороде, хотя, и я лично это видел, парочка из них аж передёрнулась при демонстрации этого трюка.
- Это зубатка, мальчики! Вы что! Свежак! Вот только из моря достали!
- А ну-ка, завесте нам вот этот кусочек!
- Как скажете, только усами больше не шевелите, а то покупатели шарахаются! Сто двадцать рублей!
- Нуууу, блииин, - оба с ним понуриваем плечи.
- Скока у вас? - спрашивает добрая тётенька.
- Сто.
- Ну забирайте, ладно.
- Так это... пива же хотели ещё взять. Как бы.
- Ладно. Тихонько давайте мне полтос и быстро идите отсюда! Только - никому! Никому не рассказывайте!
Мы, довольно похрюкивая, семеним ко мне домой с пивом, зубаткой и предвкушениями.
- Только готовить я буду! - заявляет Артём.
- Схуяли? Ты же даже яйцо пожарить нормально не можешь!
- У меня мама рыбу очень любит! Я знаешь, сколько раз видел, как она её готовит!
Я и сам не понимаю, что в тот момент заставило меня, при моём природном упрямстве, довериться этому мастеру приготовления бедных рыцарей. Я поскакал в душ, вполне обоснованно предполагая, что впервые в жизни пробовать зубатку нужно строго в чистом и со скрипящей кожей. А Артём, бросив рыбу на сковородку, уселся смотреть телевизор. Пиво ускоренно охлаждалось в холодильнике. Зубатка - жарилась. Вроде всех героев упомянул?
Вдоволь наоравшись в душе (горячей воды не было) и выйдя из него, я был поражён дивным и аппетитным запахом жарящейся рыбы. Дай-ка, думаю, схожу проверю, что там происходит на сковородке. Ну и попробую, заодно, пока Артём в телевизоре. Открываю крышку и что? Там вместо от такенного кусищи лежит какой-то тонкий блин с чуть подгоревшей кожицей.
- Э, баклан! - зову Артёма на кухню дрожащим от возмущения голосом, - ты чобля, в одну харю всё сожрал, сука?!
Артём прибегает с возмущёнными усами (тоже у него приёмчик такой был, - возмущение усами показывать, не, ну как клоун, точно вам говорю).
- Братан, ты чо! Только перевернул её один раз и всё!
- Вот чтоб хоть ещё один раз, Артёмиус, я доверил тебе готовить... хоть что-нибудь!
Потом-то мы узнали у сторожилов, как правильно приготовить зубатку, а в тот вечер поужинали просто пивом и "Бедным рыцарем", будь он неладен. А вообще блюдо это прочно вошло в мой рацион года на два-три, примерно. Не, ну а что, - хлеба почти всегда можно было набрать на камбузе, а соль-то уж можно было и купить. Но тоже не покупали, набирали у интенданта корабельного. Правда, тогда ещё гречка была совсем дешёвой.
А, скажу я вам, что гречку не все умеют правильно готовить, и даже не подозревают о том, что если её предварительно замочить в воде на несколько часов, то получится она рассыпчатая, пышная и мягкая, прямо как аккорды в песнях Марка Кнопфлера. И вот заходит как-то Артём за мной утром, чтоб на службу скакать по сопкам. Тогда же машин в дивизии было две, и возили, в основном, тёток с бербазы, полагая, что у подводников здоровья воз и маленькая тележка, и восемь километров по сопкам пробежаться, только на пользу им пойдёт. А тропа эта в аккурат за моим домом и начиналась, упираясь другим своим извилистым концом прямо в восемнадцатую дивизию, причём, в обход первого КПП.
- Эдиииииик!!! Поооооошлииии! - орёт Артём под моими окнами.
- Слышь, чо ты орёшь? - ору ему в ответ из окна, - люди нормальные спят ещё! Зайди, мне побриться надо!
Бреюсь себе, слышу, как зашёл Артём и пошёл на цыпочках на кухню. Не, ну чего мне переживать-то, - съестных припасов у меня нет, только гречку с вечера замочил в банке на подоконнике, ну не будет же он гречку сырую жрать? Выхожу - сидит на подоконнике и хуярит ложкой эту гречку прямо из банки!
- Слышь, Эд, а выходи за меня! Ты так готовишь охуенно! Даже гречка, никогда не думал, что такая вкусная бывает! Тока недосоленная, чот. Ну я кетчупа налил.
- Дебил, - говорю, - она вообще сырая! Я её замочил просто!
- Дык чо, её есть нельзя чтоли? - и удивлённо завис с ложкой у рта. А глаза жалобные такие, знаете, как у котёночка.
- Да доскребай уже, что там, пару ложек осталось.
- Тока ради тебя, друг! Чтоб продукт не испортился.
И пока я завязывал галстук, он скрёб по стенкам ложкой, задорно причмокивая.
- Стенки облизать не забудь! - кричу ему.
- Дык как? У меня голова же в эту банку не пролазит! Я уже попробовал!
- А ты хобот туда свой опусти и оближи!
Артём тяготился военной службой. Он натурой был творческой: рисовал шаржи (в рассказе "В умелых руках" именно его шарж), писал какие-то песни и носил на шее длинный вязанный шарф, обматывая его восемь раз вокруг горла, ещё до того, как это стало модно и назвалось "хипстерством". Зачем он поехал на лодки, вообще было непонятно, ну очевидно было, что это - не его. Вот ходить по берегу Балтийского залива, смотреть в туманную даль задумчивым карим взором с поволокой и кормить лебедей батоном с рук, - вот это было его. Ну вот есть такие люди, которые созданны для того, чтобы кормить лебедей, а не грузить гидравлику бочками и запускать компрессор с производительностью 475 000 литров сжатого воздуха в час. Вот представьте себе, вот лебедь: изящный, белый и тихий, а вот - компрессор: восемь тонн уродливого гремящего железа. Ну есть же разница?
Артём прослужил почти два года и начал писать рапорта с просьбой уволить его в запас. Его командир молча подписывал рапорта и отправлял его дальше, по инстанциям. Дальше Артёму смеялись в лицо, кричали, рвали эти рапорта и топтали их ногами. Артём молча смотрел, как его порванные в белые клочья мечты о свободной и полной творчества жизни покрываются уродливыми чёрными отпечатками от военных ботинок, вздыхал и шёл писать очередной рапорт.
Ну, естественно, это не могло долго продолжаться, ведь, каким бы мирным и творческим человеком вы ни были и насколько не тонка была бы ваша душевная организация, вы не сможете долго смотреть на то, как топчутся по вашей мечте, не захотев отомстить. И только не надо мне рассказывать про толерантность, терпимость, всепрощение, нирвану и душевный покой, ладно?
Заступив дежурным по кораблю и дождавшись, пока на землю опуститься астрономическая ночь ( другой и не бывает летом в Заполярье), Артём позвонил дежурному по дивизии и, объявив ему тревожным голосом "Взрыв аккумуляторной батареи на восемьсот тридцатом бортовом! Имеются человеческие жертвы!", отключил все береговые телефоны, убрал верхнего вахтенного в "Прилив" (так называется утолщение у основания рубки) и задраил входную дверь на корабль.
Дежурный по дивизии, естественно, очканул, а кто бы не очканул на его месте? Он не смог проверить информацию, но немедленно выслал на ТК - 17 аварийные партии с соседних кораблей, доложил дежурному по флотилии и командиру дивизии, после чего, возглавив аварийную партию береговой базы, побежал в сторону пирсов. Дежурный по флотилии тоже не смог проверить информацию, так как связь с кораблём отсутствовала, а вместо дежурного по дивизии ему отвечал лейтенант в полуобморочном состоянии. Поэтому он доложил командующему флотилией и дежурному по Северному флоту. Дежурный по Северному флоту доложил клмандующему Северным флотом и никуда не побежал, так как от Североморска до Заозёрска бежать далеко и бессмысленно в данной ситуации.
Командир дивизии и командующий флотилией приехали из посёлка быстрее, чем добежала аварийная партия с бербазы. Один был в тапочках, трико и майке, а другой в джинсах и адмиральской тужурке на голое тело. На пирсе дружно толпились аварийные партии соседей, так как действовать они должны по указаниям дежурного по ТК- 17, а того на верху не было. Вернее, он был, но сидел в рубке и тихонечко наблюдал в форточку, поджидая главных своих обидчиков и растлителей мечты.
Когда те бежали по пирсу, такие беззащитные и трогательно-смешные в своих домашних одеждах, он вышел наверх с круглыми от удивления глазами и спросил:
- А что это вы все тут делаете?
- Что?!! С Кораблём!!! - орали на него два адмирала.
- А что с кораблём? Всё нормально, - вот же он стоит.
- Взрыв! Аккумуляторной! Батареи! Кто объявил?!!
- А, так это отработку вахты я проводил.
- А связь, бл..ь? Связь где?
- Не могу знать, я же не связист! Может провода кто оборвал, случайно.
На Артёма долго орали и топали ногами по железному пирсу, а Артём улыбался и дрожал ноздрями, ощущая еле уловимый, но уже явно заметный запах свежего батона в своих руках и слыша хлопанье крыльев белых лебедей в Балтийском заливе.
- Да он улыбается ещё! Да я тебе сейчас пи..ы дам, гондон!!! - орал на него командующий флотилией.
- Товарищ контр-адмирал, - снисходительно улыбался ему Артём, - я, конечно, не бью стариков и детей, и позволю Вам меня побить, но уж один-то раз по роже знатно засажу! Заметьте, при многочисленных свидетелях. И вот представьте, как вам потом будет стыдно до конца вашей жизни, что Вам какой-то старлей по роже дал!
Потом они оба подали на него в суд, за нанесение тяжкого морального ущерба их здоровью, пока в дивизии спешно собирали документы на увольнение.
- Так, погодите, - уточнил судья на процессе, - то есть он вам писал рапорта об увольнении?
- Писал.
- Писал, что служить не хочет?
- Писал.
- Писал, что не находит в себе моральных сил нести службу по защите Родины?
- Писал.
- И после всего этого, вы поставили его дежурным по атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту и двумя ядерными реакторами?
-........
- Поставили?
- Да.
- А чем вы руководствовались, объясните, когда это делали?
- Ну а что! Почему! Как так! Что? Теперь каждый? А Родину? Родину кто тогда защищать будет???
- А кто захочет, тот пусть и защищает. Вот вы будете, я, если надо, ещё парочку найдём, наверняка. Но. Если человек предупреждает вас о том, что он не хочет служить, как вы можете доверять ему в личное пользование стрелковое оружие, два реактора и крейсер, простите, стратегического назначения? Заседание окончено. Все свободны.
Так и уехал Артём навстречу своей мечте. С тех пор мы с ним не виделись и как сложилась его судьба, я не знаю. В дивизии долго помнили и говорили об этом случае и даже удивлялись, ведь тогда время было такое, что можно было просто собрать вещи и уехать. Сделать себе документы и жить спокойно на гражданке, не опасаясь последствий в той мутной воде, так любимых теперь девяностых и зачем было лезть на рожон? А я вот, например, понимаю зачем. Одно дело - трусливо убежать, а другое - уйти, дав бой, пусть проиграть, но, в итоге, добиться своего, на прощание громко хлопнув дверью, чего так сильно требуют артистические натуры. Такие, как у Артёма.
Вот понимаете, в чём вся штука: одержав победу, вы какое-то время будете наслаждаться её вкусом, но, со временем, вкус этот, непременно, забудется, а вот способ, которым вы добились победы, вы будете помнить всегда и, поэтому, правильно выбирайте способ и средства - это важно.
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
