Интервью с Анатолием Трушкиным

Кор.: - Кому бы из политиков Вы пожали руку?

А.Т.: - Говорят, что политика – дело нечистое, поэтому из соображений гигиены я бы никому руку жать не стал.

К.: - Вам в жизни часто просто везёт, или обычно всего нужно упорно и долго добиваться.

Т.: - Обычно после упорного и долгого труда мне везёт.

К.: - Какую книгу Вы бы посоветовали прочитать каждому обязательно?

Т.: - Если каждый намерен следовать именно моим советам, то пусть он сперва прочтёт мои книги, а потом – «Войну и мир».

К..: - Каким Вы представляете свой портрет?

Т.: - Я – в полный рост, в концертном костюме, босиком, в поле, сею что-то разумное и доброе.

К.: - Ваша формула успеха?

Т.: - Ты можешь сделать ещё лучше, чем ты можешь сделать.

К.: - Была ли в Вашей жизни роковая женщина?

Т.: - Нет, Бог миловал… А, может, наказал...?

К.: - Вы всегда всё хорошо обдумываете, прежде чем поступить так или иначе, или предпочитаете действовать спонтанно?

Т.: - Я твёрдо знаю, что всё и всегда надо хорошо обдумывать, но делать этого не умею и не люблю.

К.: - Вы писатель-сатирик или писатель-юморист?

Т.: - Если встаю с левой ноги, то – сатирик, если с правой – то юморист.

К.: - В это трудное время от кого из коллег-сатириков Вы согласились бы принять гуманитарную помощь и в виде чего?

Т.: - Ото всех – в виде клятвы не писать про тёщу, очереди и колбасу.

К.: - Какого политического деятеля Вы сами себе иногда напоминаете и какие чувства при этом испытываете?

Т.: - Брежнева, когда слышу аплодисменты; понимаю, что не заслужил, но не желаю, чтобы они прекращались. При этом испытываю к себе чувство жалости и восторга.

К.: - Кто Ваша жена и как у неё с чувством юмора?

Т.: - Инженер-домохозяйка. С чувством юмора дела обстоят так: чем больший в семье достаток, тем чувства этого меньше.  Чем меньше достаток, тем чувства юмора больше.

К.: -Что весёленького?

Т.: - А всё. У нас всё весёленькое и смешное: пенсии, дороги, медицина, зарплата, экология – всё.

К.: - Определите молодость.

Т.: - Молодость – это возраст, о котором вспоминаешь с любовью и со стыдом.

К.: - Какая черта характера помогла завоевать эстраду?

Т.: - Все мы, завоеватели, отличаемся жестокостью. Жестокость к себе во время работы.

К.: - Определите зрелость.

Т.: - Если молодость – это время, когда чувства диктуют разуму, если старость – это время, когда разум диктует чувствам, то зрелость – это время, когда они друг другу диктуют, но каждый делает всё по-своему.

К.: - Человек без юмора – это кто?

Т.: - Это – полководец без армии, гармонист без баяна, жених без невесты.

К.: - Что такое звёздная болезнь?

Т.: - Это когда всё, что из тебя сыплется, кажется звёздами.

К.: - Что Вы не умеете делать?

Т.: - Врать, не моргнув глазом. Моргнув, могу сколько угодно. Пугаться, когда смотрю фильмы ужасов. Мне страшнее, когда слушаю наши последние известия. Я не умею долго огорчаться неудачам … своих соперников. Воровать не умею. Стыдно даже – сейчас вроде бы уже все воруют. Взятки брать не умею. Теоретически представляю – как, а практики никакой нет. Не дают. Я не умею противостоять обаянию своей жены, отдыхать не умею – я устаю на отдыхе и потом весь год отдыхаю на работе. Сидеть в засаде не умею, командовать армией, ловить удачу, смотреть на солнце, торговаться. Не умею настораживаться, когда обещают скорое улучшение в жизни. Я, наоборот, расслабляюсь, а в такие судьбоносные моменты надо собираться в кулак, потому что впереди – опасность. Не умею делать конфеты из ничего, доверять, но проверять, радоваться в одиночку, пить в одиночку, до сих пор не умею отдавать жене всё, что заработал.

К.: - Самый страшный сон?

Т.: - Будто мне присудили Нобелевскую премию, а в благодарственной телеграмме я сделал 10 (десять) орфографических ошибок.

К.: - Что такое популярность?

Т.: - Популярность – это когда работник ГИБДД останавливает: «Штраф – 50 (пятьдесят) рублей». Потом смотрит: «О, Трушкин! Двести рублей!»

К.: -Бывает лжепопулярность?

Т.: - Бывает, идёшь по улице, все на тебя озираются-улыбаются, и так – до самого дома. А дома замечаешь, что твой костюм не в порядке.

К.: - Вы согласны с тем, что сатирик – это хирург, а юморист – это терапевт?

Т.: - Если те, кого это интересует, больные, – то да.

К.: - К Вам в дом забрался грабитель, ему стало плохо. Кого Вы сперва вызовете, Скорую помощь или милицию?

Т.: - Я вызову жену. Раз забрались в дом, значит, это – домашняя проблема.

К.: - Можно ли в России искоренить воровство?

Т.: - Мы уже на пороге этого. Ещё чуть-чуть – и воровать будет нечего.

К.: - Сатирики куда попадут – в ад или в рай?

Т.: - В раю и без них весело, в аду и без них тошно. Они будут пограничниками.

К.: - Какой-нибудь забавный случай с Вами на сцене…

Т.: - В Екатеринбурге ко мне очень хорошо относятся, и я всех люблю. Звонят, просят приехать, а у меня – сломанная нога, я – на костылях. Говорят – ничего страшного. Полёт, концерт, закрывают занавес, выводят меня к микрофону, костыли забирают, занавес открывается, стою в коричневом ботинке и в коричневом носке, из зала – незаметно. Читаю двадцать минут – не отпускают. А я же на одной ноге, и я не цапля – сейчас рухну. Занавес заело. Тогда открываю рот, но не говорю – якобы, микрофон испортился. Тут же выходит человек на моих костылях, даёт мне их подержать, начинает менять микрофон. Я на его, якобы, костылях под хохот ухожу. Самое весёлое было, когда он починил и без костылей побежал за мной.

К.: - Должен ли юморист относиться к женщине с юмором?

Т.: - Нет, здесь всякий профессионализм исключается, иначе бы альпинист относился к женщине, как к неприступной скале, стоматолог – как к зубной боли, а контролёр вообще относился бы к женщине как к «зайцу».

К.: - Время властно над Вами?

Т.: - Годы берут своё, но я знаю, как с этим бороться. Надо заниматься спортом в смысле – физкультурой. Хотя бы зарядкой, когда есть время. Нету – обязательно надо подтягиваться. Несильно, чтобы не свернуть шею. Короче – как бы ни складывалась жизнь, а просыпаться надо каждое утро.

К.: - Творчество Ваше как-то связано с природой?

Т.: - Думаю, что если музыка повышает надои коров, то сатира должна повышать ядовитость змей.

К.: - Почему хорошо там, где нас нет?

Т.: - Поэтому там и хорошо.

К.: - Ваш совет избирателям – какими критериями надо руководствоваться?

Т.: - Простыми. Чем больше обещает кандидат – тем хуже, чем меньше у него судимостей – тем лучше, чем больше пьёт – тем хуже, чем понятнее говорит по-русски – тем лучше. И совсем хорошо, если говорит мало, а делает много.

К.: - Любите ли Вы оргии?

Т.: - Да. Но – в семейном кругу, без шума, без выпивки, не позже десяти вечера.

К.: - Любите ли Вы загадочных женщин?

Т.: - Это провокация. Каждая женщина – загадка.

К.: - Есть ли в Ваших рассказах что-нибудь автобиографическое?

Т.: - Отвечу уклончиво. Есть рассказ, который начинается так: «У одной женщины муж пил… Не сильно так, но всё-таки. До беспамятства». Так вот, у мужа этого со мной ничего общего нет, но женщина эта списана с моей жены.

К.: - В каждом творческом человеке должно быть что-то от детей. А в сатириках?

Т.: - Мы – вообще как дети. Что думаем, то и говорим.

К.: - Портрет идеальной жены.

Т.: - Его невозможно нарисовать, потому что идеальную жену не видно и не слышно.

К.: - Что такое вдохновение?

Т.: - Это состояние, когда обо всём забываешь. Что-то вроде склероза.

К.: - В каждом литературном герое есть частица автора. Значит, в Вас есть что-то от жуликов, врунов, прохиндеев?

Т.: - Я-то скажу – есть. Но должны ли Вы верить жулику, вруну, прохиндею?

К.: - «Песня строить и жить помогает…» А юмор?

Т.: - А как же… Все ведущие наши комики и сатирики построили себе квартиры, дачи, купили автомобили.

К.: - Расскажите о своих слабостях.

Т.: - Суеверие. Когда нахожу деньги, мне кажется, что это – хорошая примета. И наоборот – когда упаду, или обманут, или ограбят, считаю, что это – не к добру. Самонадеян. Я, например, почему-то уверен, что богатство не развратило бы меня, что допусти меня к казне, я воровать бы не стал. Трус отчаянный. Я боюсь с большой суммой денег гулять ночью по неосвещённым переулкам. Последнее время и без денег боюсь. Бездарен. Я уверен, что я не Гоголь и не Салтыков-Щедрин. Самоед. Всё мне кажется, что я не Гоголь и не Салтыков-Щедрин. Капризен. И царизм-то мне плох, и коммунизм, и нынче опять как бы выжить – никак что-то мне никто не угодит…

К.: - Чего Вы боитесь в будущем?

Т.: - Того, что было в прошлом.

К.: - Какой парадокс нашей жизни удивляет Вас больше всего?

Т.: - В самой богатой стране живут самые бедные люди.

К.: - Вы привыкли давать автографы. Кто у Вас будет брать автографы на необитаемом острове?

Т.: - Играют же в шахматы сами с собой! Вот и я на необитаемом острове сперва подскочу к себе, скажу: «Сподобил же Господь – кого вижу! Вы – мой любимый юморист. Вы – гений! Дайте автограф!» Потом забегу с другой стороны и скажу: «Дорогой мой! Если бы Вы знали, как я устал от славы!» И всё-таки дал бы автограф.

К.: - Ваше субъективное мнение о себе и Ваше объективное мнение о себе?

Т.: - Это сложно. Мне объективное и субъективное представляется так: молодой, весёлый, красивый человек, такой, как я, стоит перед зеркалом и видит там сутулого, грустного дедушку.

К.: - Какие у Вас отношения с налоговой инспекцией?

Т.: - Я не знаю, как их назвать. Это – не любовь. Это, скорее, совместное пребывание на нудистском пляже. И я – голый, и инспекция – голая. Так, поглядываем друг на друга, вроде бы – отдыхаем, но все – настороже.

К.: - Чего Вы не любите?

Т.: - Манную кашу, революции, тараканов, обувь промокшую, осень, беспорядок не люблю, если где-то что-то плохо лежит – подберу. Уже это будет лежать не плохо, а хорошо, и не где-то – а у меня дома. Несмотря на патриотизм и на то, что тяга к беспредельному у нас в крови, почему-то не люблю наши цены. Все. Мат не люблю, но уважаю – всё-таки своя необычная большая многовековая культура. Не люблю, когда официант подаёт счёт, тяжёлую работу не люблю, наказания, болезни. Не люблю похмелье, и даже не знаю, кто любит. Почему-то не люблю налоги, даже маленькие. Это странно, потому что маленьких всех любят – котят, волчат, змеёнышей, крокодильчиков, а тут почему-то никаких чувств.

К.: - Что такое задний ум?

Т.: - Нас с Вами не касается. Это должно беспокоить тех, у кого плохо с передним.

К.: - Какая завтра будет погода?

Т.: - Погода у нас, как и всё остальное, день ото дня, год от года, будет становиться всё лучше и лучше.

К.: - Юмор сближает людей?

Т.: - Не всегда. Если я смеюсь над Вами, а Вы – надо мной, то не очень сближает.

К.: -Что нужно сатирику для успеха?

Т.: - То же, что лесничему.

К.: - А что нужно лесничему?

Т.: - Талант.

К.: - Как можно у нас победить взяточничество?

Т.: - Можно, если прилично дать на лапу тем, кто с ним борется.

К.: - Много ли платят за яд сатиры?

Т.: - Природа мудра. Когда платят много, яд превращается в елей.

К.: - Как Вы относитесь к роскоши?

Т.: - А что это такое?

К.: - Ваши слабости?

Т.: - Падок на лесть. Меня легко убедить в том, что я – самый талантливый, самый красивый, самый умный, что у меня нет слабостей, что я безразличен к лести.

К.: - Происхождение Вашей фамилии и рода.

Т.: - Фамилия Трушкин состоит из нескольких частей. «Тр» - трезвый, «у» – умный, «ш» – шарж, шутка, «кин» – кинжал. Всё вместе, я полагаю, означает «утренний цветок». Теперь – про род. Здесь я буду точнее. Мама была сиротой, она – из деревни Собакино Михайловского уезда Рязанской губернии, родители отца – тоже крестьяне Рязанской губернии. Рязанский я – со всех сторон.

К.: - Самый смешной вопрос, который Вам задавали зрители?

Т.: - «Вы пишете вечером, днём или трезвый?»

К.: - О чём жалеете?

Т.: - О том, что мало любил близких, которые уже ушли из жизни.

К.: - Что такое совесть?

Т.: -Об этом надо спрашивать тех, у кого она есть. И в данном случае – вопрос по адресу. Совесть – это … Короче, так – чем её больше у человека, тем хуже он живёт.

К.: - Сколько Вы зарабатываете?

Т.: - Больше, чем хотелось бы моим недоброжелателям, и чуть меньше, чем хотелось бы самому.

Интервью у себя.

Несколько слов о писателе Трушкине.

Я не знаю его. Мы ведь все прекрасно разбираемся в других людях, особенно в их недостатках, и абсолютно не знаем себя. То есть, нам кажется, что знаем, но мы все ошибаемся. И я, как все, считаю, что я – очень хороший человек, справедливый, умный, красивый. И меня удивляет, почему это не бросается в глаза окружающим. Мне странно, что все встречные женщины не падают в обморок, объятые страстью. Странно, что Академия наук не обращается ко мне за консультациями. Странно, что птицы не слетаются приветствовать меня по утрам. И особенно странно, что меня постоянно обвешивают и обсчитывают, как будто сразу не видно, что это – большой грех обманывать такого замечательного человека. Но я думаю, что это всё – ненужные подробности. Людям интересно узнать что-нибудь из тайных моих пороков – где, когда, с кем, по-чёрному ли пьёт, вылезает ли из казино, сколько приводов имеет – вот что интересно. Про тайны не буду спрашивать.

Ваша любимая книга?

Русские народные сказки и Конституции.

Ваша мечта?

Открыть публичный дом. Потом его филиалы во всех городах, собрать много денег и начать нравственное возрождение России. Сейчас же все так – сперва обогатиться, потом возродиться.

Вы часто бывали за границей. В чём наше главное отличие от них?

У них – живи как хочешь, у нас – как хочешь, так и живи.

Чем отличается эротика от порнографии?

В эротике показывают то, о чём думают, а в порнографии – то, чем думают.

Какой у нас должна быть высшая мера наказания?

Худшее из преступлений – обман народа. Тех, кто врёт в руководстве – к высшей мере наказания на Руси – тем взяток не давать!

Умрёт ли когда-нибудь сатира?

Чем общество совершеннее, тем оно требовательнее к себе, тем больше у него потребность в сатире. Так что, своей смертью – чего же ей умирать? Другое дело, если кто-то из-за угла – трубой по голове. Сатиру вынашивает, вскармливает и воспитывает совесть. Если мы действительно идём к правовому государству, то сатире ничто не угрожает. В природе у сатиры один-единственный противоестественный враг – наша тяга к сотворению кумиров, к сотворению пяти-звёздных вождей, идолов, прочих безукоризненных монстров, не терпящих сатиры. Хватит монстров, да здравствует сатира!

Общее впечатление о нашей жизни?

Оно давно высказано – «Умом Россию не понять».

P. S. Русские не сдаются и идут вперёд, пока не падают замертво: от усталости, пьяными или бездыханными.

"Проза.ру"