Само название этой профессии скоро станет архаизмом
Самое важное. Самое полезное. Самое интересное...
Само название этой профессии скоро станет архаизмом
В советское время профессия инженера была едва ли не самой распространенной среди работников умственного труда. В Киеве были десятки крупных предприятий, сотни НИИ и КБ, где трудились тысячи инженеров. Сегодня о представителях этой профессии практически не слышно. Конечно, многие их обязанности сегодня возложили на себя компьютеры – составление смет, создание чертежей. Но ведь создать что-либо машины не могут, тут нужны человеческие мозги. Куда же подевались инженеры?
В самом начале своего существования профессия инженера была символом материального благополучия и предметом гордости ее представителей. Таблички «инженер» прикрепляли к дверям своих квартир с не меньшей гордостью, чем таблички «врач», «профессор» или «министр». Эти люди считались людьми необъятного ума – «покорителями машин». Вспомните жюль-верновских Сайреса Смита и капитана Немо – они ведь были инженерами. Или героев Чехова.
О престижности профессии инженер в советское время лучше всего расскажет анекдот. В школе:
– Дети, кем работают ваши родители?
– Мой папа – товаровед, мама – продавщица, – говорит Петя.
– Мой папа – директор базы, мама – закройщица, – говорит Маша.
– Мой папа – инженер...
Класс разражается смехом.
– Дети, нехорошо смеяться над чужой бедой! – говорит учительница.
В 80-е годы прошлого века слово «инженер» воспринималось уже, скорее, как клеймо неудачника. Вспомните героя рязановского «Служебного романа» или героев фильма «Самая обаятельная и привлекательная». Зарплата ниже, чем у рабочего, «сто двадцать рэ», без перспектив роста, скромная внешность и неуверенность в себе – вот «особые приметы» большинства советских инженеров. Нищета этих представителей советской интеллигенции тоже вошла в анекдоты. «Как узнать инженера среди других?» – «По паспорту». – «Что это значит?» – «Все фото в одном и том же костюме».
– Наш университет выпускает сегодня столько же инженеров, сколько и при СССР – около 2,5 тыс. человек в год, – говорит начальник учебно-организационного управления КПИ Владимир Тимофеев. – А 5–7 лет назад мы выпускали на четверть больше, чем в советские времена и чем теперь. Вынуждены были сократить набор, в том числе из-за демографической ситуации: в 90-е годы упала рождаемость, и теперь выпускников с каждым годом будет становиться все меньше.
Куда же, спрашивается, девается такое количество инженеров после вуза? Крупные предприятия развалились, по крайней мере, в Киеве. По запросу «НИИ» интернет выдает в основном названия медицинских учреждений. Среди знакомых удалось найти лишь одного, который признался, что он инженер, да и тот оказался по технике безопасности.
– Сегодня появилось много малых и средних предприятий, на которых тоже требуются инженеры, – объясняет Тимофеев. – Такие есть во всех областях: химии, энергетике, приборо- и машиностроении. Это предприятия по выпуску небольших партий продукции, предприятия, на которых внедряются зарубежные технологии. Кроме того, в украинских представительствах крупных зарубежных компаний – «Сименс», «Моторола», «Квазар» и др. – тоже работают инженеры. Просто не в каждой компании есть должность инженера.
Секрет отсутствия в Украине инженеров объясняется, оказывается, просто: они теперь просто не называются этим словом. Это ж надо было так дискредитировать профессию, чтоб ее приходилось «маскировать»!
Сегодня инженеры работают на должностях экспертов, аналитиков, разработчиков, технологов, конструкторов, менеджеров по продажам, прорабов, наконец. И это в то время, как в Классификаторе профессий перечислено несколько десятков должностей, включающих это «ругательное» слово: инженер-гидротехник, инженер-механик, инженер-технолог и т. д. Есть даже инженер-эколог и инженер-философ (чем занимается последний, выяснить не удалось).
Из интернета мы почерпнули информацию, что на киевских предприятиях есть также вакансии инженера цеха убоя и переработки птицы и инженера цеха разделения воздуха.
Проблема современных инженеров еще и в том, что среди них меньше по-настоящему светлых голов. Гуманитарные профессии более престижны, и лучшие выпускники школ стараются поступить именно туда. В технические вузы идут в основном те, кто не прошел по конкурсу в другие институты. А учитывая, что, по словам преподавателей вузов, уровень преподавания математики и физики в школе резко упал, выходит, что выбирать техническим вузам приходится, как говорится, лучших из худших. Да и выбор-то неширок: конкурс у «технарей» не в пример ниже. Если за место на юридическом факультете какого-нибудь столичного вуза борются 7–10 абитуриентов, то на инженерных – меньше двух человек, а на отдельные специальности бывает даже недобор.
– Но ведь инженером не каждый может быть, тут нужны способности, определенный склад ума, характера, – говорит Тимофеев. – Поэтому и отсев такой большой – мы пытаемся не уронить марку вуза.
Однако работодатели говорят, что качество образования в целом заметно снизилось. А инженеров старшего поколения, прошедших в свое время серьезный отбор (конкурс в советские годы на технические специальности был, как сейчас на гуманитарные – 7 человек и выше), почти не осталось. После распада Союза многие просто ушли из профессии – пошли торговать на рынки, кто смог – открыл свой бизнес или выехал за рубеж. Бывший инженер завода «Коммунист», а ныне пенсионер Юрий Владимирович рассказывает, что подавляющее число его бывших сослуживцев сейчас в Германии или США.
Между тем, работодатели хотят видеть у себя именно умных инженеров. Поскольку по многим инженерным направлениям нужны специалисты для выполнения инновационных и высокотехнологических проектов. А таких сегодня, по мнению преподавателей вузов, буквально единицы, да и те стремятся выехать за рубеж, где наши инженерные дипломы до сих пор уважают. Вот потому и получается: инженеров много, но выбирать не из кого.
В застойные годы ставка молодого специалиста была 115 рублей, потом могла вырасти до 140–150 руб., а ведущие и главный инженеры могли получать около 200 рублей.
– Сейчас работодатели предлагают зарплаты от 4 тыс. грн, в зависимости от квалификации специалиста, – говорит Сергей Василик.
По оценкам специалистов, высококвалифицированный «айтишник» или специалист в области энергетики получает не меньше тысячи долларов. Зарплаты «многопрофильных» специалистов достигают нескольких тысяч долларов.
– Компании борются за классных специалистов, а чтобы заполучить такого, ему надо хорошо платить, говорит Владимир Тимофеев. И добавляет: «Но такие зарплаты – не массовое, а единичное явление».
Однако на госпредприятиях о тысячах могут только мечтать.
В одном из немногих НИИ, который до сих пор не распался и по-прежнему занимается научной деятельностью – Институте электросварки им. Патона, тоже ощущают дефицит инженеров. Но не только из-за отсутствия умных.
– Никак не можем заполнить вакансии – слишком маленькие зарплаты, – сокрушается ученый секретарь института Леонид Киреев. – Идти на полторы тысячи гривен никто не хочет. Ко всему прочему, трудно выбрать среди нынешних выпускников – качество образования не то.
– Зарплаты у нас в докризисный период были в среднем 2,5–3 тыс. грн, а сейчас опустились до 1,5 тыс. грн. Заказов стало меньше, – объясняет начальник одного из отделов НИИ геодезии и картографии.
Несколько дней назад на сайте rabota.ua было зарегистрировано 2289 резюме соискателей работы инженеров, поданных за последний год, из них 587 появились на сайте за последнюю неделю. За это же время было только 263 объявления о вакансиях. То есть на одну из них претендовало 10 человек – явная безработица в профессии. Но при этом то и дело раздаются заявления о том, что инженеров… не хватает. Как такое может быть одновременно?
Специалисты говорят, неудовлетворенная потребность в инженерах у предприятий есть, но только в высококвалифицированных специалистах.
– Рынок стал специфическим, изменилась суть инженерного труда, – говорит Владимир Тимофеев. – Когда на одном предприятии работали сотни инженеров, у каждого был свой узкий участок работы. А теперь, когда коллективы небольшие, туда требуются универсальные специалисты, совмещающие знания и инженера, и менеджера, и, возможно, переводчика, – говорит Владимир Тимофеев. – В строительстве инженер должен быть еще и чертежником, и архитектором. Кто обладает этими навыками, те нарасхват. Мы же неспроста открыли гуманитарные факультеты при КПИ, а чтобы дать инженерам возможность получить второе, дополнительное образование.
Пару лет назад представители рекрутинговых агентств заговорили о том, что потребность предприятий в инженерных кадрах растет. Мол, производства оживают, и инженеров «катастрофически» не хватает. Сегодня те же рекрутинговые агентства вынуждены констатировать: прогнозы не оправдались.
Так, по информации агентства «Пропоную роботу», в прошлом месяце у них была лишь одна вакансия инженера-теплотехника. Соискателей же гораздо больше – обращаются по несколько человек каждый месяц. В агентстве Ukrainian Business Resources тоже подтверждают: безработные инженеры звонят часто, в том числе инженеры-строители. А вот работодатели беспокоят кадровиков крайне редко.
– В 2008-м был всплеск активности в строительстве, нефтегазовой, пищевой промышленности, биотехнологиях, – говорит директор кадрового агентства «Моя работа» Наталья Стегниенко. – Мы даже не могли закрыть некоторые вакансии. Например, инженера с опытом работы 10–15 лет. Приглашали людей предпенсионного возраста. Но потом, во время кризиса, получился спад, и оживления пока не наблюдается. За последний квартал к нам обращались только с просьбой найти зооинженера. Сейчас у нас вообще нет инженерных вакансий. А резюме приходят, причем 80% – от системных администраторов, системных инженеров.
Сергей Одаренко: «Престижную работу получают единицы»
Я закончил Национальный транспортный университет в 2006 году. Специальность «инженер-механик» выбрал, ориентируясь на опыт своих знакомых, которые, получив такой диплом, устроились на работу в представительства крупных иностранных автомобильных компаний. Меня привлекало то, что они получали стабильные средние зарплаты, быстро росли по карьерной лестнице и «общались» с дорогими автомобилями.
Но, окончив вуз, я понял, что устроится на престижную работу с дипломом инженера непросто. Мне предлагали разве что должность механика. А на высокооплачиваемые вакансии брали исключительно выпускников с красным дипломом и по прямой рекомендации декана. Такой чести удостоились единицы.
Большинство же выпускников получали от института предложения поработать в госструктурах. И многие, боясь, что без опыта работы вообще не смогут устроиться, соглашались. Так я попал в институт ГП «ГосавтотрансНИИпроект». Рядовые инженеры здесь получали по 2 тыс. грн. Начальники отделов – раза в два, а то и три больше. Но перспективы карьерного роста здесь практически не было: «старожилы» института, дослужившиеся до должности начальников отдела, не собирались на пенсию. Для меня, как и для большинства молодых специалистов, госкомпания стала лишь «перевалочным пунктом». Здесь можно получить первый опыт работы, без которого трудно устроиться куда-либо. Но через пару лет молодежь, как правило, либо переходит в частные фирмы с большей зарплатой, либо вообще меняет род деятельности.
Еще один плюс госпредприятия – наверное, только здесь «нянчатся» с молодыми специалистами, как с детьми. Старые инженеры терпеливо учат молодые кадры и во всем помогают новичкам.
Автор: Александра РОМАНЮК, http://mycityua.com/
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
