При этом, правда, не обращают внимания на то, что не разрешение говорить на родном языке является признаком демократии, а законодательно определенное место языка национального меньшинства в системе государственных ценностей. Было бы удивительно, если бы людям еще и запрещали использовать в быту родной язык! В этом случае мы вообще должны были бы говорить, что у нас не государство, а концлагерь. И после того как нам запретили бы разговаривать на родном языке, судили бы за это, нам бы стали диктовать, какого цвета одежду носить, что есть и т. д.
Другой аргумент сторонников «неактуальности языковой проблемы» — что в соцопросах, посвященных определению насущных жизненных чаяний украинцев, она занимает далеко не первое место. Например, как сообщает «Интерфакс-Украина», в опросе, проведенном Всеукраинской социологической службой с 15 сентября по 3 октября во всех регионах страны, проблема придания русскому языку статуса второго государственного заняла 19-е место в списке актуальных вопросов. По мнению социологов, она беспокоит всего (!) 10,8% украинцев. Правда, эти же социологи забыли сказать, что 19-е место она заняла после проблем, которые напрямую связаны с жизнью и здоровьем наших сограждан, — повышения цен, низких зарплат и пенсий, некачественного медобслуживания, роста уровня преступности и т. д. Было бы странно, если бы для украинцев проблема языка была главнее этого. Людей, так уж повелось, больше волнует проблема хлеба, чем зрелищ.
Но среди «зрелищ» язык — один из лидеров. И поскольку он идет практически сразу после того, что непосредственно связано с выживанием человека в наших непростых условиях, это как раз и доказывает: проблема есть, и она не просто важна, а насущна. Тем более что социсследование, как отмечалось, проводилось по всей стране, и вряд ли житель Галичины или Волыни поставил бы вопрос придания русскому языку статуса второго государственного на первое место среди своих жизненных приоритетов...
В начале этого года в нашей стране работала миссия ОБСЕ во главе с верховным комиссаром по делам нацменьшинств Кнутом Воллебеком с целью определить истинность или ложность тезиса об ущемлении прав русскоязычного населения Украины. Комиссия посетила Львов, Киев, Симферополь и Донецк, где встретилась с экспертами Украинской ассоциации преподавателей русского языка и литературы (УАПРЯЛ), представителями министерств, городских властей, вузов, школ, общественных организаций и т. д. В первую очередь вопрос касался русского языка в образовательной сфере. Работе предшествовала анкета, разосланная всем участникам экспертизы из офиса верховного комиссара.
Мы приведем только некоторые из вопросов, вошедших в нее. Они значимы для нас уже потому, что положительный ответ на них представляется авторам анкеты отражением реальной языковой демократии. ОБСЕ, в частности, интересовало: какие тенденции отмечаются относительно количества школ, в которых учебный материал преподается на русском языке? Каковы причины этих тенденций? Есть ли педагогические колледжи (институты), университеты, в которых готовят педагогические кадры для национальных школ? Существует ли в Украине возможность получить высшее образование на русском языке? Какова правовая база для высшего образования на русском языке? Сколько существует вузов, которые предлагают программу на языке национальных меньшинств? И т. д. Скажите, сколько раз вы ответили положительно? Мы — ни разу. Количество школ сокращается, и причина этому ясна всем, педагогических учреждений, готовящих кадры для национальных школ, нет. Об остальном — ниже.
По результатам работы верховный комиссар передал в Кабмин итоговый доклад под названием
FINDINGS AND RECOMMENDATIONS OF THE OSCE HIGH COMMISSIONER ON NATIONAL MINORITIES ON THE EDUCATIONAL SITUATION OF THE RUSSIAN MINORITY IN UKRAINE («Выводы и рекомендации верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств о ситуации в сфере образования для русского меньшинства в Украине»).
12 августа состоялась встреча члена президиума УАПРЯЛ доктора филологических наук В. И. Теркулова с представителями верховного комиссара. В ходе беседы обсуждались главные положения этого доклада. Господа К. Бушер и В. де Грааф, представлявшие ОБСЕ, ознакомили представителя УАПРЯЛ с основными выводами и рекомендациями верховного комиссара. Правда, при этом настоятельно рекомендовали не оглашать эти выводы, поскольку, как отметили уважаемые чиновники, они имеют «конфиденциальный характер».
Эта же фраза прозвучала и в письме г-на Клеменса Бушера в ответ на запрос УАПРЯЛ о названии доклада. Цитируем: «dokument kotoryi Verkhovnyi komissar otpravil i peredal Pravitelstvu imel nazvanie: FINDINGS AND RECOMMENDATIONS OF THE OSCE HIGH COMMISSIONER ON NATIONAL MINORITIES ON THE EDUCATIONAL SITUATION OF THE RUSSIAN MINORITY IN UKRAINE. On imeet konfidentsialnyi kharakter (выделено нами. — Авт.)» (От кого: «Klemens Buescher» (...)* Кому: ([email protected]**) Дата: 2 ноября, 14:15:46 Тема: Re: Запрос: название итогового документа по результатам визита К. Воллебека в Украину). Такая конспиративность сама по себе вызывает вопрос.
_______________________________
*Здесь указан почтовый ящик г-на Бушера, который мы без его разрешения приводить не будем.
**Официальный почтовый ящик УАПРЯЛ.
Более того, нам известно, что этот документ уже есть у представителей депутатского корпуса. Почему правительство не спешит его обнародовать — понять трудно. Хотя нет, нетрудно. Все предельно предсказуемо. Выводы неприятны. Но есть надежда, что под давлением депутатов общественность Украины все же узнает, что посоветовал г-н Воллебек.
Мы подождем, тем более что обещали. Отметим только то, о чем говорили эксперты и по поводу чего размышляет верховный комиссар.
Основной пафос его доклада заключается в том, что вопросы языковой политики должны быть скоординированы на основе признания абсолютных прав на существование в общественной жизни Украины как государственного языка, так и языков национальных меньшинств. Г-н Воллебек настоятельно рекомендует министерству и правительству проводить языковые реформы в соответствии с законодательством, европейской практикой, Хартией региональных языков, на основе консультаций с заинтересованными организациями, в частности — с УАПРЯЛ. А что мы имеем?
Первая проблема нашей страны — правовой нигилизм. Начнем с Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств — наши политики никак не могут разобраться, подпадает ли русский язык под ее действие. Мол, перевели как-то не так. При этом на прямой вопрос Теркулова о том, распространяются ли нормы хартии на русский язык в Украине, был получен однозначный ответ Винсента де Граафа — советника по юридическим вопросам верховного комиссара по делам нацменьшинств: «Русский язык действительно является в вашей стране языком национальных меньшинств, и все нормы хартии однозначно распространяются на него».
Но бог с ней, с хартией. У нас есть свои законы, регламентирующие права нацменьшинств. И самый главный из них — Конституция. В ней четко написано: «Гражданам, принадлежащим к национальным меньшинствам, в соответствии с законом гарантируется право обучения на родном языке либо на изучение родного языка в государственных и коммунальных учебных заведениях или через национальные культурные общества» (ст. 53). Эта фраза нашла подкрепление в Национальной доктрине развития образования (от 17.04.02 № 347/2002), согласно которой в нашем государстве «забезпечується право національних меншин на задоволення освітніх потреб рідною мовою, збереження та розвиток етнокультури, її підтримку та захист державою».
Заметьте, в указанных документах ничего не говорится о том, в каких учебных заведениях может использоваться русский язык, а значит — он может и должен использоваться во всех, начиная с детского сада и заканчивая вузом. Кстати, это же определено законом о языках УССР № 8313-11 от 28.10.1989. Можно говорить, что закон старый, но он же не отменен! Он перестанет действовать только тогда, когда его заменят новым, а пока обязателен для соблюдения на всей территории нашей страны.
А что же мы имеем на самом деле? Министр образования и науки Иван Вакарчук, не обращая внимания ни на Конституцию, ни на закон о языках, ни на доктрину, в одном из интервью сообщил: «Без істерії з одного та іншого боку російську мову потрібно прибрати з ВНЗ, що й буде зроблено за три роки» (www.osvita.org.ua/news/35760.html). Что значит эта фраза, одному богу известно. Скорее всего, речь идет о том, что русского языка не будет ни как языка обучения, ни как специальности. По крайней мере логика приказов и законодательных актов министерства показывает, что все будет именно так.
Например, в представленном на обсуждение парламента законе «О высшем образовании» вместо старой редакции 5-й статьи, которая гласит: «Мова (мови) навчання у вищих навчальних закладах визначається відповідно до Конституції України та закону України про мови» (заметьте, со ссылкой на нормативные документы — Конституцию и закон о языках), предлагается редакция: «Навчання у вищих навчальних закладах України здійснюється українською мовою» (обратите внимание, без каких-либо ссылок на что-либо — чем Конституция-то не угодила?). Другими словами, ни о каких национальных вузах — русских, крымскотатарских, венгерских, румынских и т. д., о возможности существования которых в нашей стране спрашивал г-н Воллебек, и речи быть не может. А следовательно, не может быть и речи о подготовке в высших учебных заведениях Украины специалистов для национальных школ. Язык обучения в высшей школе — украинский, и точка!
Более того, власть имущие делают все, чтобы в отечественных вузах не было и специальности «русская филология», несмотря на то что во всем мире она переживает ренессанс. Например, в приказе о независимом тестировании в 2009 г. не сказано о тестировании по предмету «русский язык»: «Провести у травні—червні 2009 року зовнішнє незалежне оцінювання навчальних досягнень осіб, які виявили бажання вступати до вищих навчальних закладів України, з української мови та літератури, історії України, математики, біології, фізики, хімії, географії, однієї з іноземних мов (за вибором) — англійської, німецької, французької, іспанської».
Таким образом, усложняется доступ к специальности «русская филология». Эта специальность еще не закрывается в вузах, но поступающие на нее сдают только тест на лояльность, а не на знание предмета — они проходят лишь тестирование по украинскому языку и истории Украины. Мол, знаешь украинский язык и историю Украины — можешь получить право на изучение русского языка и литературы. Это еще более удивительно потому, что для специальности «испанский язык», например, вступительный тест все же предполагается.
Но сравним: данная специальность является первой (опустим те вузы, где испанский язык изучается как второй иностранный, и поэтому вступительный тест для нее не нужен) в 5 национальных университетах, а русская филология — в 15! На это во время Всеукраинского совещания по вопросам подготовки и последипломного образования педагогических работников в декабре прошлого года в Одессе обратил внимание ректор не восточноукраинского и не южноукраинского вуза, а Тернопольского национального педагогического университета В. Кравец. Он прямо спросил министра: почему нет тестов по русскому языку? По его мнению, это нонсенс. Но министр поставленный вопрос проигнорировал!
Абсурдную ситуацию, когда специальность есть, а тестов нет, можно было бы списать на простую оплошность, если бы в этом году все не повторилось. В приказе МОН № 570 от 26 июня 2009 г. читаем: «Провести у червні—липні 2010 року зовнішнє незалежне оцінювання навчальних досягнень осіб, які виявили бажання вступати до вищих навчальних закладів України, з української мови і літератури, історії України, математики, біології, фізики, хімії, географії, однієї з іноземних мов (за вибором) — англійської, німецької, французької, іспанської». Как видим, русского языка опять нет!
Эксперты сообщили г-ну Воллебеку еще и о том, что со следующего года представители нацменьшинств отстраняются от вступительных тестов, поскольку последние будут приниматься исключительно на украинском языке. А если вспомнить, что в этом году в среднем 80% абитуриентов с востока и юга Украины написали заявления о сдаче тестов именно на русском, то можно предположить, что в 2010-м вузы могут потерять огромное количество потенциально талантливых студентов. Приказ о переходе на один язык тестирования противоречит языковой системе среднего образования в стране.
Если мы сохраняем русские, польские, крымскотатарские и другие школы, то по всем европейским нормам и их выпускникам должна быть предоставлена возможность поступать в вузы, сдавая тесты на языке обучения. При этом необходимость теста по украинскому языку и литературе никто не оспаривает. И это было озвучено представителями ОБСЕ. Представитель же УАПРЯЛ это понял так: тесты на других языках должны существовать до тех пор, пока все участники вступительной кампании не подтвердят свое согласие писать их только на украинском.
Кстати, под тестирование подстраивается и тактика унификации украинских школ и школ нацменьшинств. В приказе № 461 от 26.05.08 «Про затвердження галузевої програми поліпшення вивчення української мови у загальноосвітніх навчальних закладах з навчанням мовами національних меншин на 2008—2011 роки» министерством, основывающимся на убеждении, что «неналежний рівень оволодіння українською мовою випускників окремих закладів робить їх неконкурентноспроможними при вступі (тестуванні) до вищих навчальних закладів, а в подальшому успішно інтегруватись в українське суспільство» (www.mon.gov.ua/laws/MON_ 461_08.doc), предлагается «вымывать» языки национальных меньшинств из процесса обучения. Предписывается, чтобы ряд дисциплин в национальной школе преподавались именно на украинском. Так, с 6 класса предполагают полностью перевести на украинский язык преподавание истории Украины, с 7 класса — географии. И вряд ли этим все ограничится. Скорее всего, в дальнейшем круг таких дисциплин увеличится, что приведет к стиранию различий между украиноязычной и национальной школой.
Другой удар по национальной школе — то, что подготовки специалистов для них скоро не будет. Раз язык обучения в вузах исключительно украинский, то как будут подготовлены учителя физики, географии, математики и т. д. для национальной школы? Их нужно учить языку нацменьшинств, иначе в национальной школе они смогут качественно говорить только на украинском, подменяя язык школьников суржиком! Но... языку нацменьшинств их не учат!
Кстати, есть и меры по ограничению в школах открытия классов с русским языком обучения. Такой класс, по убеждению чиновников, может быть открыт, если есть 25—30 заявок от родителей, в то время как для других нацменьшинств, да и для школ с украинским языком обучения достаточно 8—10 заявок (смотрите об этом журнал «Русский язык, литература и культура в школе и вузе», № 4 за 2009 г.). В школе, и не только украиноязычной, русский язык вообще выносится за пределы даже внеклассной работы — у нас не существует секции «русская филология» в Малой академии наук, не проводится всеукраинская олимпиада школьников по русской филологии, хотя по всем остальным дисциплинам есть и то и другое.
Кстати, г-н Воллебек рекомендует при определении языка обучения в том или ином учебном заведении использовать не данные переписи, а руководствоваться желаниями учащихся и их родителей. Например, в детских дошкольных образовательных учреждениях он называет предпочтительным обучение на языке матери. Должно быть достаточное количество детсадов и яслей для удовлетворения потребности обучения на родном языке.
Думаю, что общественность Украины, ознакомившись с рекомендациями г-на Воллебека, узнает, к каким выводам пришла комиссия ОБСЕ. Хотелось бы только, чтобы их увидели все — в прессе, без купюр. И чтобы можно было почитать комментарии «посадовців» относительно рекомендаций ОБСЕ. Еще хотелось бы, чтобы эти комментарии не строились по принципу «сам дурак!». Мол, в России вот украинских школ нет, так почему мы должны открывать? А потому что мы — не Россия. Потому что мы должны стремиться создать для своих (именно для своих!) граждан комфортные условия жизни.
Очень пугает тенденция, которая насаждается в украинском обществе. Тех, кто за русский язык в образовании, литературе, науке, сразу же объявляют врагами украинского языка, непатриотами, пятой колонной России. А почему? Ведь тех, кто пропагандирует английский язык, испанский и т. д., врагами не считают? Ни один из сторонников соблюдения прав русских украинцев никогда ничего о запрете на украинский язык не говорил. Более того, именно русисты, например, сейчас инициируют создание карты украинских говоров России. А это очень важно. Ведь наши соотечественники там оказались абсолютно без поддержки метрополии — Украины. Сугубо лингвистические студии, кстати, показали, что работа с украинской диаспорой, вопреки победным реляциям многих наших учреждений и зарубежных объединений украинцев, не то чтобы не ведется — она лишена системности.
И это становится причиной, во-первых, потери авторитета Украины как политико-культурного образования среди своих заграничных соотечественников, а во-вторых, быстрой ассимиляции украинцев с автохтонным населением государств, где они живут. К сожалению, Украина больше ждет помощи для себя, чем создает общегосударственные программы для иностранных украинцев. Справедливости ради отметим, что у нас есть «Национальная программа работы с заграничными украинцами на период до 2010 года». Но она, как показало наше общение с украинцами России, малоэффективна.
Кстати, и с украинскими школами в РФ проблемы не только российские. Об этом говорил и глава Украинского всемирного координационного совета Дмитрий Павлычко: «Поскольку в России нет ни одной украинской школы, Кабинет Министров Украины должен согласовать с правительством Российской Федерации вопрос открытия украинских школ в местах компактного проживания украинцев». И здесь не нужно говорить о пассивности правительства РФ. Это наша вина и наша беда, поскольку, как говорил тот же Павлычко, именно «Украина до сих пор на правительственном уровне не выступает с соответствующими инициативами».
Значит, не обращались, молчим. Наверное, чтобы был повод потом покивать на Россию — «раз они так, то и мы так». Возможно, следует начать с воскресных школ и специальных групп в детсадах в украинских населенных пунктах России, поскольку сейчас нет достаточного количества кадров, которые могли бы квалифицированно обучать украинистике. Нам нужно заняться подготовкой учителей для России. Для этого необходимо, с одной стороны, брать на себя бесплатную подготовку украинцев — граждан России на факультетах, так или иначе связанных с украинистикой в украинских вузах, а с другой — оказывать содействие созданию специализаций цикла «Украинистика» в вузах России. И не надо говорить, что это сложно. Как известно, эти специализации открыты в таких научных центрах России, как МГУ, СПбГУ, Московский лингвистический университет и т. д. Готовы к открытию таких специализаций и другие вузы РФ.
Но они появятся лишь тогда, когда мы будем содействовать открытию украинских учебных заведений, когда в украинистах возникнет потребность в России. Кстати, в Украине существует большое количество филиалов российских вузов. Возможно, следует говорить о необходимости открытия хотя бы одного филиала украинского вуза в России? Это может быть, например, филиал Киево-Могилянской академии или Киевского национального университета им. Т. Г. Шевченко.
Мы пытались это сделать? Вряд ли. По крайней мере общественность Украины об этом не знает. (А между тем в 2003 г. президентами Украины и РФ было подписано соглашение об открытии филиалов КНУ в Москве и МГУ в Киеве. И как же оно выполняется? А никак.)
Словом, не Россия должна стать инициатором в этом вопросе, а именно Украина. А у нас пока только борются за украинский язык с русским языком в своей стране! Умиляет мотивация — посмотрите, мол, сколько на Украине издается книг на русском, а сколько на украинском! Сколько газет и журналов на русском, а сколько — на украинском! И т. д. Возникает резонный вопрос: а к кому претензии? Неужели к тем гражданам, для которых русский язык — родной? А может быть, ошибаются те, кто слишком примитивно понимает свою роль в возрождении украинского языка и культуры? Может, они не на правильном пути? Например, у нас действительно нет национального кино. Но мы избрали слишком простой путь внедрения в кинематограф украинского языка — путь субтитров. От этого национальное кино не возникнет.
Возможно, стоит бороться не с русским языком в кино, а за украинский? Если, например, те деньги, которые тратятся на дублирование (кстати говоря, не просто примитивное, но иногда даже позорящее наших редакторов), выделить молодым режиссерам, пустить на развитие украиноязычного кино, тогда результат получше будет. Да и с газетами и журналами то же самое. Может, стоит подумать о финансовой поддержке украиноязычных СМИ? Но кому это надо — важнее отпечатать предвыборные агитки и прокламации.
Стоит, наверное, перефразировать слова министра образования: «Без істерії з одного та іншого боку давайте сядемо разом, обговоримо те, що нам рекомендувала комісія Ради Європи, й спільно пошукаємо шляхи примирення, шляхи вирішення такого болючого питання — питання про мови!» И не дай нам бог держать ответ перед потомками за то, что у нас был шанс сделать Украину единой, обеспечить ее спокойствие и благоденствие, а мы им не воспользовались.
Л. А. КУДРЯВЦЕВА,
доктор филол. наук, профессор
В. И. ТЕРКУЛОВ,
доктор филол. наук, профессор
Украинская ассоциация преподавателей русского языка и литературы