С древних времен до наших дней, во все эпохи и во всех уголках мира различные государства отличались друг от друга по своему внутреннему устройству, социальному составу, по форме правления и по многим другим параметрам, как черное от белого. В древней Азии полуфедеративные империи хеттов и Ахеменидов сталкивались с жестко централизованными военными деспотиями Ассирии и Египта. В Америке города-государства майя и тольтеков сменились империями ацтеков и инков.
Финикийские города, как правило, управлялись князьями из местной родоплеменной знати, а не менее знаменитые мореходы – греки предпочитали республиканский (демократический или олигархический) строй, хоть и не всегда могли избежать тирании.
Если и было в государственном устройстве разных народов и разных эпох, с древнейших времен до конца XVIII века, что-то общее – это сакральный характер власти. От прямой теократии до освящения правителя церковью, признания его представителем Бога на земле власть, так или иначе, апеллировала к высшей воле, подчеркивала свой провиденциальный характер. После череды великих революций, начало которым положила французская, не только свергавших старую власть, но и порывавших с Богом, особое место религии в государственном устройстве заняла идеология – своего рода светская религия, догмы которой освящались уже не Богом, а обществом или его наиболее авторитетными представителями.
Таким образом, при всем многообразии государственных форм, их явной несхожести во все века, во всех регионах планеты идеология была главным цементирующим государственность раствором. Неважно, рядилась ли она в одежды религиозных догматов или принимала форму философских научных учений.
Прочность государственности определялась прочностью власти идей над умами. Династия Романовых пала, когда народ, ранее переносивший во славу Царя и Отечества куда большие невзгоды, утратил веру в Бога и доверие к господствующей церкви. СССР развалился, когда коммунистическая идеология потеряла власть над умами, а КПСС утратила доверие не только масс, но и большинства своих собственных членов.
Есть и обратные примеры. Маленькие Нидерланды выиграли у необъятной Испании войну за независимость, противопоставив протестантизм католичеству. Разгромленную в Первой мировой войне Турцию Мустафа Кемаль Ататюрк сумел поднять из руин и вернуть из политического небытия, отказавшись от базировавшейся на исламских ценностях, скомпрометированной тяжелейшим поражением идеи халифата во главе с султаном-халифом. Вместо этого туркам была предложена схема вестернизации и модернизации (как более в тот момент успешная), опиравшаяся на светское государство и идеологию турецкого национализма.
При этом следует отметить последовательность тех, кто стоял у руля голландской, турецкой и других успешных революций. Нидерландские революционеры отказались от сохранивших верность католической церкви провинций, в будущем составивших Королевство Бельгия. Ататюрк решительно отказался от каких-либо притязаний на арабские территории, ранее входившие в состав Османской империи и составлявших более половины ее территории, и сосредоточился на объединении чисто тюркских провинций. Даже российские марксисты отказались от интеграции в СССР тех территорий бывшей империи, на которых возникли национальные буржуазные государства – Польша и Финляндия.
Специально подчеркну, успешным было государственное строительство там и тогда, где и когда большинство населения разделяло ценности, предлагаемые господствующей идеологией. Если же значительная часть населения, проживающая компактно, отказывалась поддержать новые идеологические установки, нарождавшемуся государству было выгоднее, безопаснее и перспективнее отказаться от части территорий, в случае с Нидерландами от большей и на тот момент наиболее экономически развитой части, чем пытаться сохранить эфемерное единство. Правота первых штатгальтеров, отказавшихся от Бельгии, подтверждается тем, что, когда через двести лет Наполеон попытался в 1806 году создать объединенное Голландское королевство для своего брата Людовика, а Венский конгресс продолжил его практику в пользу уже другой – Оранской династии, государство с перерывами смогло просуществовать меньше четверти века (лишь до 1830 года) и распалось в результате Бельгийской революции, несмотря на то, что его территориальная целостность была гарантирована всеми великими державами того времени.
История учит нас, что, создавая государство, мы – если думаем о прочности этого государства – должны уделить первостепенное внимание идеологии. Либо она должна удовлетворять все население, либо, если это по какой-то причине невозможно, надо отказаться от территорий, населенных диссидентами. Иначе после более-менее продолжительной борьбы страна все равно распадется (в лучшем случае), либо будет аннигилирована в столкновении внутренних противоречий (в худшем).
Ни для кого не секрет, что последние пять лет Украину ведут по пути насильственного навязывания неприемлемой для подавляющего большинства ее населения идеологии пещерного галицийского национализма. Подчеркну, именно галицийского, поскольку в другом виде украинский национализм существовать не может. Практически во всех остальных регионах компактно проживают крупные инонациональные, иноязычные и иноконфессиональные общности, отношения которых с местным украинским населением складывались веками: образовался симбиоз, когда преимущественно сельское украинское население столетиями активно и взаимовыгодно взаимодействовало с русско-греко-польско-еврейско-армянским (в зависимости от региона) населением городов. В части регионов Украины этнические украинцы и вовсе составляют национальное меньшинство.
Только в Галичине, заботливо зачищенной в 1941-1944 годах эсэсовцами и их подручными из ОУН-УПА от «неукраинского элемента», многовековой толерантный симбиоз сельского и городского населения был разрушен. На смену польской культурной элите Львова пришли сказочные «укры» с полонын, в наше время умудрившиеся даже записать себя в казаки. Только в этом регионе, где лишь в первой половине двадцатого века вчерашние лакеи научились мыть руки и пить «господский напиток» – кофе, до сих пор не знают, что русские соседи познакомились и с этим напитком, и с прочими благами европейской цивилизации примерно тогда же, когда и сами европейцы – в эпоху Михаила, Алексея и Петра Романовых, намного раньше отиравшихся на задворках Речи Посполитой карпатских пастухов. Только здесь, на Галичине, могут думать, что Австро-Венгерская империя, отменившая крепостное право всего на четырнадцать лет раньше Российской, а пытку при следствии – на пятьдесят лет позже, была более развитым государством, чем Санкт-Петербургская монархия.
Первые двенадцать лет украинской независимости, до прихода Ющенко к власти, в нашей стране, не без издержек, но в принципе довольно быстро и беспроблемно формировалось интернациональное украинское гражданское общество, объединенное территориально-государственным патриотизмом. Жителей Киева и Одессы, Луганска и Мукачево объединяла не национальность, не то, что они не русские, не евреи, не татары, не то, что они «потомки» «древних укров», а то, что они жители и граждане современной Украины – территориального образования, неожиданно для них ставшего государством.
Большинству граждан Украины были действительно близки и понятны европейские ценности, не только не ограничивающие количество религий, государственных и официальных языков, но стремящиеся поддержать многообразие и разнообразие в рамках как Евросоюза в целом, так и отдельного государства и даже небольшого региона. Не случайно же наши псевдопатриоты, гордо именующие себя европейцами, каждый раз впадают в истерику, близкую к эпилептическому припадку, как только приходится следовать действительно европейским нормам. Это относится и к референдуму о членстве в НАТО, который был объявлен «патриотом» Тарасюком необязательной процедурой, вопреки НАТОвским же нормам, предусматривающим обязательное следование духу и букве национального законодательства. И «европеец» Ющенко, вопреки Конституции, не назначает два года референдум только потому, что отлично знает: народ Украины не поддержит его личное стремление в НАТО. Это же относится и к Европейской хартии региональных языков и языков национальных меньшинств, ратификацию которой профессиональные «патриоты» пытались отменить, а когда это не удалось, начали саботировать и срывать ее применение на территории Украины. Примеров подобной «европейскости» националистов много.
Но самая большая проблема украинской государственности состоит не в идеологической пропасти, лежащей между кучкой захвативших власть националистов и подавляющим большинством народа. В истории, начиная с первых христиан, не раз случалось, что первоначально небольшая группа пассионариев в конечном итоге убеждала все общество разделить свои ценности.
Единственная проблема не столько в неготовности представителей так называемой политической элиты (как властной, так и оппозиционной) отстаивать свои убеждения, сколько, в большинстве случаев, в полном отсутствии любых убеждений как таковых.
Нельзя ведь считать убеждениями увлечение рыбалкой или охотой, пасекой или гольфом. И патологическое стремление к власти любой ценой – тоже не убеждение. Убеждения сделали в двадцатом веке неприемлемым и невозможным союз с фашистами для многих политиков не только из левого, но и из правого лагерей и даже для клерикалов и монархистов (причем не только в Германии, но и в Италии). Убеждения несколько ранее в том же веке раскололи российскую социал-демократию, да так, что пришедших к власти большевиков не поддержала большая часть левых, социалистических партий.
Отмечу, что в этих двух случаях речь идет не просто о политическом выборе. Отказавшиеся поддержать диктатуру уходили не в оппозицию, а в тюрьмы и лагеря, в лучшем случае – в подполье, в худшем – на эшафот. Убеждения толкнули несколько сотен солдат, офицеров, юнкеров, гимназистов генералов Алексеева и Корнилова в безнадёжный «Ледяной поход» по Северному Кавказу, из которого вышла легендарная Добровольческая армия, через год стучавшая в ворота Москвы. Но точно так же никакие децимации Троцкого не смогли бы спаять Рабоче-крестьянскую Красную Армию, в конечном итоге победившую в Гражданской войне, если бы огромное большинство народа не поддерживало большевиков, разделяя их главное убеждение – Царство Божие можно создать на земле, и революционное насилие есть его повивальная бабка.
Вот именно такие убеждения, ради которых можно и нужно отказаться не только от власти (если придется), но и от любых прочих благ, напрочь отсутствуют у украинских политиков. В результате последние годы ознаменовались чередой позорных, а подчас и преступных сговоров, союзов «ежа» с «ужом», постоянных предательств ведущими партиями как собственных союзников, так и своих избирателей.
Сказанное имеет отношение не к одной политической силе, не к двум, а ко всем украинским политикам и партиям (по крайней мере, к тем, которые существуют и действуют не только на бумаге). Пожалуй, единственным украинским политиком, действительно живущим в соответствии со своими пещерными взглядами и убеждениями, к сожалению, является Виктор Ющенко. Жаль только, что взгляды его не просто далеки от реальности, но гротескно искажают ее. Например, Виктор Андреевич, судя по всему, действительно считает себя приверженцем «европейских ценностей». При этом в его понимании европейские ценности – это не безусловное следование власти народному волеизъявлению, а навязывание обществу взглядов полуграмотного чикагско-хоружевского клана. Ющенко считает себя «демократом», на каждом углу говорит об этом. Но в его понимании демократия – это неограниченная абсолютная наследственная власть лично Виктора Андреевича Ющенко, который к тому же передоверит свои полномочия какому-нибудь вороватому клеврету, сам же будет по праздникам рассказывать в школе детишкам, что Земля стоит на трех китах, а Шухевич – герой Украины.
В таких условиях избиратели оказываются между молотом политического предательства одних и совершенной неадекватности современности других. За последовательного «трипольца» Ющенко голосовать нельзя, поскольку он последовательно ведет страну и народ к пропасти, и кое-кто уже начал туда падать. За предателей голосовать не хочется, поскольку они все равно не выполнят обещаний, продадут интересы избирателей за чечевичную похлебку и, в результате, приведут к той же пропасти. Народ утратил доверие к власти, государственные институты деморализованы и работают не в интересах народа и государства, а на ту политическую силу, которая вчера обеспечила или сегодня сохраняет кресло за руководителем соответствующего ведомства. Это уже нельзя назвать даже тотальной коррупцией, это – тотальная приватизация органами управления государственных функций. Государственный аппарат существует совершенно автономно от народа. Если бы налоги собирались сами и бюджет наполнялся бы сам собой, то политическая надстройка с удовольствием бы полностью отказалась от народа Украины, чтобы не морочил голову своими проблемами.
Такое государство не способно выжить. Оно обречено на развал и присоединение к соседним, более устойчивым странам. Если сегодня иные говорят, что ЕС и Россия не дадут Украине развалиться, поскольку заинтересованы в сохранении единства ее газотранспортной системы, то это правда лишь наполовину. Брюссель и Москва, действительно, не станут стимулировать развал и будут поддерживать адекватных политиков, способных более-менее контролировать ситуацию. Но Запад никогда не хотел развала СССР и раздела его ГТС. Ослабления хотел, а полного развала нет, достаточно вспомнить известную речь президента США Джорджа Буша-старшего в Киеве в 1990 году, до сих пор вызывающую скрежет зубовный у украинских националистов. И все же когда СССР развалился под грузом внутренних проблем и из-за неадекватности ситуации высшего руководства страны, все с этим смирились, ничего не стали сшивать по живому, а занялись устройством нового, постсоветского, мира.
Так же когда-то древние не мыслили мир без Рима, Византии, Персии, Халифата. А в первой половине ХХ века никто не верил, что развалится Британская империя. Но приходили новые времена, и люди учились жить в новом мире. И если территория Украины, а с ней и ГТС, разделится между Россией и Польшей, то по большому счету для ЕС ничего не изменится, кроме того, что исчезнет enfant terrible, постоянно ставящий под угрозу срыва поставки газа.
Спасти украинскую государственность, если она им нужна, могут только граждане Украины – избиратели. Им надо понять то, чего не понимают партийные лидеры, – что именно избиратель, а не спонсоры является солью земли, становым хребтом партии и работодателем ее депутатов, которых в конечном итоге приводят в парламент только голоса избирателей. Поняв это, они станут постоянно отказывать в поддержке на выборах тем партиям, которые не выполнили своих предвыборных обещаний. Кроме этого, избиратели могут и самоорганизовываться. Да, любой партии нужны спонсоры, но любая организованная политическая группа, имеющая свои представительства во всех регионах Украины или в большинстве из них, спонсора себе найдет. При этом партию, построенную снизу, нет необходимости содержать в межвыборный период. Работу высокооплачиваемого аппарата могут выполнять немногочисленные активисты. С их же помощью можно серьезно снизить и расходы на избирательную кампанию. Истинно народную, собственную, партию народ содержать сможет и на членские взносы.
Вопрос только в том, нужна ли такая партия избирателям Украины? Готовы ли они к самоорганизации или смирились с неизбежностью распада собственной страны и мысленно уже выбирают для себя новую родину из числа соседних государств?
Дмитрий Табачник, доктор исторических наук, профессор
