Некоторые считают, что болезни наших врагов – нам во благо. Может быть. Главное, чтобы потом, когда дойдёт дело до суда (пусть не Страшного, а просто справедливого), их болезнь не стала им оправданием.
А то, знаете ли, никак не могу я избавиться от опасений, что на таком вот неминуемом суде Ирину Фарион признают невменяемой и отправят вместо заслуженной «вышки» в уютную психлечебницу.
Отмечу: она очень старается, чтобы образ психически неадекватной особы прилип к ней поплотнее. Ранее я полагал, что Фарион – просто ушлая артистичная дрянь. Но, чем дальше, тем больше я склоняюсь к её действительной невменяемости. Всё-таки для талантливой имитации, игры, нужен развитый интеллект. Талант талантом, но талант дурака – это всё-таки оксюморон. А ум госпожи Фарион даже обсуждать неловко после некоторых её свершений.
Вот, например, совсем недавно на неком книжном мероприятии эта дама прочитала лекцию о Донцове. Я всегда с некоторым сочувствием относился к её студентам, вынужденным терпеть эту гипертрофированную, истеричную самопрезентацию, возможно, простительную восемнадцатилетней девушке (особенно, если она не такая крокодила, как Жанна Д’Арк), но вызывающую брезгливость в случае такой экс-порнографической внешности, коей обладает наша героиня. А если она все лекции читает так, как эту, то просто не представляю, как студентам удаётся удержать самих себя и своих коллег от призыва духов мести на фарионскую голову и вызова ей психиатрической скорой на десятой минуте лекции.
Цитата:
«… если переводить «мораль» с греческого, то это не что иное, как обычай. А обычай был – предателя не прощать, обычай был – защитить свою традицию, обычай был – согласовывать каждый свой поступок с Книгой книг, которая называется Библией. Очень важно, что Дмитрий Донцов актуализировал эти понятия. Очень важно, что в конце своей жизни он стал христианским мистиком. И очень важно, что его кривая эволюции подобна эволюции Тараса Шевченко».
Даже если оставить в стороне тот факт, что никто, а особенно доктор филологии, не вправе переводить латинское слово «мораль» с греческого, то обращает на себя внимание абсолютное отсутствие логики. Свойственное, впрочем, многим кликушам – а именно к этой категории было бы справедливо отнести гражданку Фарион, как будет видно позднее. Перечитайте цитату. О чьих обычаях говорит Фарион? И почему в прошедшем времени? Может быть, это обычаи тех самых греков, которым Фарион приписала заслугу изобретения латинского слова? Но древние греки никак не могли, да и вряд ли хотели, согласовывать что-либо с Библией. Или Фарион по зову крови говорит о евреях, тоже древних? Ну, это ближе к делу, но дальше от Донцова – он всё-таки москаль больше, чем еврей. А ещё было бы очень любопытно узнать у филолога, каким образом «обычай» мог заключаться в защите «традиции», ведь при всех смысловых нюансах этих слов они обозначают разные масштабы одного и того же… Наконец, я тоже терпеть не могу Тараса Шевченко, но что общего в его «эволюции» и «эволюции» Донцова? Шевченко к концу жизни стал «христианским мистиком»? Нет. Ага, вот это, наверное, и есть подобие, потому что Донцов на деле тоже не стал «христианским мистиком» ни к концу своей жизни, ни после её завершения. В таком разрезе можно признать некое подобие, но одновременно с ним придётся и признать некую дезориентацию лектора в предмете лекции. Хотя, конечно, трудно спорить с тем, что эволюция Донцова была, вне всяких сомнений, на редкость кривой…
Далее гражданка Фарион умудрилась сослаться на Велесову книгу (и почему национал-фашисты, наследники гитлеровцев, так метко и небезосновательно громивших «еврейскую науку», сами столь падки на откровенные подделки и фальшивки?) и назвать её блестящим примером для подражания в нашей литературе, которая в последнее время - осторожно, цитата на языке оригинала, простите, оригиналки: «страшно попсовіє. Попсовіє література та філософія – це вже філософія споживацтва, примітивізму, філософія суцільної жуйки». Разделяя фарионский пафос обличения общества потребления, не устаю удивляться столь странным для филологини речевым оборотам.
Впрочем, в дальнейшем лектор вернулась к более приличествующему её высоким целям кликушескому тону и предложила бороться с потребительской философией, ощущая себя «огненными столпами» и «пионерами с тяжёлым топором». Понимая, что пионеров она подразумевала иных, тем не менее, не могу не отметить, что столь же, а может, и более, уместно было бы упомянуть комсомольцев и коммунистов – тем паче в их рядах, равно как и в рядах пусть и «не тех», но всё же пионеров, Фарион успела не просто побывать, а достичь известных успехов. Призывая, наконец, быть в борьбе сильными, Фарион рекомендует брать эту силу, не поверите, опять-таки «из той самой Книги книг. Из того тезиса, который дарит нам Степан Бандера: «Когда вы слабеете в вере – приходите через молитву к Господу. Он восстановит вашу энергию и силу». Ошеломив слушателей параллелью между Библией и Бандерой (впрочем, предсказуемой после аналогичной параллели между Библией и Донцовым; эх, жаль, что Фарион не о Геббельсе лекцию читала, ведь и там эта параллель была бы крайне уместна), рупор ВО «Свобода» подытожила: «вот в такой одежде пришёл ко мне Донцов теперь. Я вам желаю углубляться в его тексты. Я, когда слабею в этом «верховном террариуме», беру в руки Донцова, и понимаю, что это человек, который спущен к нам с небес для того, чтобы мы крепли».
Это она о том самом Донцове, который не мыслил себе «украинства» без фюрерского принципа (даром, что именовал фюрера «провидныком»). Это она о том самом Донцове, который делил украинцев на сознательное меньшинство и серую массу, пригодную лишь для кормления элиты и «нуждающуюся в жёстком руководстве и кнуте». Это она о том самом Донцове, на фоне которого Моска, Парето, Ницше выглядят социал-гуманистами. Это она о том самом Донцове, который целью украинской национальной революции считал «установление преимущества для своей расы, своих обычаев, своей веры и борьбы»; который писал, что «нужно быть тиранами, от которых стонет земля, нужно быть разрушителями… При определенных условиях бандитизм может стать средством порядка. Только необходимо этот бандитизм упорядочить, дать ему руководящую идею, скоординировать его хаотические усилия», и что «жажда величия своей страны равнозначна жажде упадка своим соседям ...». О Донцове, который бегал от хозяина к хозяину, и прибежал к расовой гигиене и откровенному фашизму, а ни к какому не интегральному национализму и никак не к «христианскому мистицизму» (хотя христианские мистики – те ещё мерзавцы).
Впрочем, по сравнению с гражданкой Фарион Донцов даже обладает преимуществом. Он, по крайней мере, не скрывал и не маскировал свой фашизм нацистского толка. И даже перевёл «Майн кампф» на украинский язык. До такой искренности Фарион ещё надо дорасти. А вот в плане психических отклонений она, пожалуй, уже на достойном уровне.
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
