Чиновник как отягчающее обстоятельство. Единственный способ заставить власть наказывать себя - Анатолий Вассерман

Потому что, с моей точки зрения, использование служебного положения в личных целях – это примерно как использование какого-либо инструмента при совершении преступления. Не помню, как это формулируется в юриспруденции, но есть технически квалифицированные преступления. Допустим, грабёж вооружённый считается опаснее невооружённого и т.д. Так вот – если человек в силу своего общественного положения располагает большими, так сказать, техническими возможностями воздействия на других, то, соответственно, общество должно строже относиться к неправомерному использованию этих возможностей. Соответственно, служебное положение должно, на мой взгляд, рассматриваться как такое отягчающее вину обстоятельство. Так же как, допустим, использование оружия или приёмов боевых искусств.

Это в идеале. На практике же получается как раз-таки наоборот. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, тем снисходительнее его наказывают. Почему это так? В основном потому, что люди, наделённые правом наказывать, это тоже люди с высоким общественным положением, и они, соответственно, очень хорошо представляют себе самих себя в роли такого вот преступника. И каждый думает: «Ну, хорошо, он, конечно, провинился, он, конечно, злоупотребил доверием, которое оказало ему общество; его за это надлежит строжайше наказать, но что будет, если я поступлю так же – жизнь, она же меняется. От сумы да от тюрьмы не зарекайся. Вдруг сложатся обстоятельства, которые меня подтолкнут на подобное правонарушение? Получается, что и меня также накажут самым строжайшим образом». Понятно, что вот так - примеряя на себя - наказывают не так строго, как следовало бы, исходя из соображений глобальной общественной пользы. Точно так же известно, что суды присяжных склонны оправдывать некоторые виды преступлений именно потому, что каждый присяжный очень легко может вообразить себе, как он сам совершил бы подобное преступление.

Поэтому получается, что тут интересы общества как единого целого вступают в противоречие с интересами тех, кто в праве говорить и действовать от имени общества. Поэтому я очень опасаюсь, что в обозримом будущем у высокопоставленных людей будет больше возможностей уходить от заслуженного наказания, чем у рядовых граждан, хотя, с точки зрения общества, следовало бы как раз наоборот. И даже если будет официально вестись пропаганда ужесточения наказаний для высокопоставленных лиц, эффективность этой пропаганды неизбежно будет ничтожно мала среди самих этих высокопоставленных лиц, и единственное, на что можно надеяться, - что в результате такой пропаганды рано или поздно возникнет сильное давление со стороны рядовых членов общества, просто не дающее уводить высокопоставленных преступников очень уж далеко от наказания.

Но сколько времени для этого потребуется – трудно сказать. Могу только заметить, что в Соединённых Государствах Америки ещё в начале двадцатого века, то есть через век с лишним после возникновения этих самых государств, на полном серьёзе бытовала поговорка: «Украл булку – попал в тюрьму, украл железную дорогу – попал в Сенат». У нас эту поговорку тоже очень хорошо знают.