Анатолий ШАРИЙ. «Донецкие»

...определение не может быть синонимом слова «культурные», к примеру, или «миролюбивые». «Донецкие» – это джипы, летающие без правил, это удар в челюсть без лишних разговоров, это игнорирование норм приличия и, конечно же, «понятия». Почитать сайты, тоскующие без косы и нервического смеха лидера оппозиции, так там это слово встречается чаще, чем любимая оппозиционерами всех стран частица «не».

Когда про какую-нибудь женщину соседи в один голос заявляют, будто она гулящая – это с огромной долей вероятности означает, что у дамы таки рыльце в пушку. Нет, конечно, масштаба всеобщего обсуждения может достичь и умелая сплетня, пущенная мерзкими злопыхателями. Но вот, к примеру, злое определение «йододефицитные» по отношению к жителям Галиции имеет под собой вполне конкретное, хотя и не такое однозначное обоснование.

При ненавистном Союзе туда йодированные продукты доставляли, при независимости же решили, что это западникам не требуется. Теперь диагнозы «дебильность» в регионе не редкость. Да что говорить – стоит лишь взглянуть на лицо того же Тягныбока, как сразу становится понятно, что... Впрочем, не о галицаях речь, а о «донецких».

В свое время автор данной статьи с пеной у рта доказывал, что все разговоры о невоспитанных, гадких денежных мешках, рассекающих на неизменных джипах, – сказки. Равно как былинами, выдуманными оранжевыми пиарщиками, являются и заверения о том, что люди в регионе живут априори... не очень нормальные в плане законопослушания и манер.

«Нет, – говорил я, – люди трудятся, тяжело добывают свой кусок хлеба, они просто суровы, потому что обожжены настоящей жизнью». Мол, не сопилки точат и не баранов на изумрудных равнинах выгуливают, а спускаются каждый день в темную шахту, не имея представления, увидят ли еще раз солнечный свет.

Но вспоминаем о барышне легкого поведения в ореоле слухов, сопоставляем и понимаем – не на пустом месте определение родилось. Все-таки не на пустом...

Очень неплохие зарисовки о жизни региона набросал мне устно друг, не раз посещавший области, помеченные на экономической карте страны как «угледобывающие». Не яркий Донецк, не Луганск с шальными его деньгами да машинами дорогими. Регионы, где живут люди, создающие блага для тех, кто на Бентли да на Майбахах рассекает. Друг – светило медицины, человек рассудительный и вдумывающийся. Кроме того, он страстный ненавистник йододефицитных почитателей Бандеры, его оценки объективны и не зашорены отрицательным отношением к «донецким» просто потому, что они – «донецкие».

«Хочу в зону»

Зарисовка номер раз. Маленький городок возле шахты. Вернее, городок вокруг шахты. Там ведь как – есть дыра в земле, откуда черпают уголь, и уже эта дыра определяет все, что вокруг. А вокруг поселок, превратившийся с годами в городок. Живут там люди суровые, в шахту ежедневно спускающиеся. Живут там жены суровых людей, от тоски изнывающие, от однообразия существования и отсутствия развлечений плавящиеся. Живут там дети шахтеров, пап своих видящие от случая к случаю и, в основном, в поддатом состоянии.

Не вина в том тружеников подземного царства, что они пьяные. Просто по-трезвому лезть в дыру, которая может стать братской могилой, трудно. Наш украинский уголек щедро кровью полит, костями присыпан. Наш уголь, возможно, – самый кровавый уголь в мире. От него трупами за версту несет, от черного этого золота. Не хочется шахтерам вниз идти, а надо. И потому пьют они безбожно, а некоторые колют в вену лекарство особое, успокоительное. Под парами да под ширкой в могилу легче идти. Не страшно.

Спросил мой друг у подростка лет 12-14 – «кем хочешь стать?», а мальчишка возьми, да и ответь – «в зону хочу уйти скорее!». Непривычный к таким ответам от детей светило медицины опешил. Как так? А вот так. «В зоне можно с солидными людьми закорешить, они потом вытянут в люди».

Мальчишка понимает – в городке, вокруг шахты копошащемся, нет для него других перспектив, как только стать одним из тех, кто уходит под землю, водкой зарядившись. Не хочется пацану в шахту, а альтернатив мало. Нет альтернатив.

Вдумайтесь все, презирающие «донецких», – люди живут без малейшей надежды на лучшее, на другую жизнь. Как в старой эпической ленте «Хороший, плохой, злой», старший брат упрекает младшего в том, что тот бандитом стал. А младший и отвечает – «из нашей деревни можно было идти или в священники, или в бандиты». У «донецких» нет мазы священниками заделаться. Им или в дыру километровую, или в другие места, не столь от дыры отдаленные. Чтобы в люди выбиться. Чтобы зубами себе место под солнцем выгрызть.

Сигареты, водка и презервативы

Основная причина страшных трагедий, происходящих под землей, – взрывы метана. Дабы взрывов этих не было, шахтерам внизу курить запрещено категорически. Но они курят. А, пронесет... Иногда не проносит. Раздается сильнейший взрыв, и молодых пацанов собирают по кускам. Они курят там, где курить нельзя. И пьют. Поголовно. В городах поприличнее на шахтах сухой закон стараются соблюдать драконовскими мерами, обнюхами и обсмотрами. Там же, где словосочетания «депрессивный район» или «убыточная шахта» являются синонимами слова «родина», количество шахтеров, зарядившихся водкой перед спуском, равно 100%.

Приведу выдержку из опубликованной когда-то на From-UA статьи еще одного моего друга, журналиста Максима Бутченко, 15 лет проработавшего в шахте:

«Работа шахтера пыльная, тяжелая да еще ко всему слишком однообразная. Некоторые от нее тупеют в прямом смысле, в плане того, что мозги не включаются. Конечно, никто не мешает человеку повышать свой культурный уровень – книжки там читать или учиться заочно. Но такие люди крайне редко встречаются. А работяга знает только закрепленную обязанность: либо лопата, либо в забое бурить, либо слесарем – на поломку механизмов.

Нужда в деньгах – вот единственная мотивация, которая заставляет лезть в шахту. И хоть наше правительство приняло закон о престижности шахтерского труда, да только нет от него толка. Подоходный налог нам не уменьшили. Льготы – кошкины слезки, как моя жена говорит. Горнякам, которые вкалывали по пятнадцать лет, обещали обучение детей в вузах за счет бюджета. Обманули – нет этого. Спецодежду уж не помню, когда выдавали. Приходится покупать на базаре или подбирать дома, в чем можно спуститься в забой.

Кстати, упомянул я семью. А вот Сашка Глотов в разводе. А почему? Потому что пьет. И не просто пьет, а запойный. Послушай, чем шахтеры хвастают: кто сколько за выходной день литров выпил, прямо герои, один перед другим выставляются. И проходит этот «отдых» в пьяном бреду. Бросила Сашку жена, мучил он ее с детьми сильно. По ночам скандалы, приходилось ей у соседей прятаться. И таких шахтерских семей много.

Вот и сегодня по выезду в конце смены – «бутылек» будет. А то и два. Три-шесть литров самогона на голодный желудок при уставшем организме. За двадцать минут до отправления автобуса... Получается, что в автобус садятся вроде не сильно пьяные, а пока доедут, так развезет, что друг друга чуть ли не под руки вытягивают. Спиваются шахтеры. Жалко людей. Не употребляют на шахте только по-настоящему сильные волей или верующие».

А температура в лаве – 40 по Цельсию. И датчики, на метан реагирующие, фуфаечками бережно накрыты. Нужен план! План! Планы ставятся нереальные, специально, чтобы пацаны из кожи вон лезли и вырабатывали как можно больше.

Вперед, стахановцы! А датчики, собаки, мешают выработке. Чуть что – и оборудование отключается. Потому начальство настоятельно советует их закрывать. Рассказывают, что для отключения отдельных датчиков используются... презервативы. Натянул – и работай спокойно. Пока не взорвешься...

Продолжение следует...

Анатолий Шарий