Размышления о роли опыта в истории

Столь же закономерно в фокусе этого внимания оказался Казахстан – как государство, созданное практически с нуля и продемонстрировавшее впечатляющие достижения и в сфере собственно государственного строительства, и в области экономического развития. Тем более, что все эти достижения проявились на фоне последовательной и инициативной политики казахстанского руководства, ориентированной на интеграцию постсоветского пространства.

Не удивительно, что, как собственно казахстанские эксперты, так и их коллеги из других стран отмечают определяющую роль Нурсултана Назарбаева в создании современного Казахстана и обеспечении его успешности. В конце концов, именно Нурсултан Абишевич руководит страной последние 26 лет.

На состоявшемся в МИА «Россия сегодня» круглом столе, посвященном теме досрочных президентских выборов в Республике Казахстан, роли личности Назарбаева в новейшей казахстанской истории вновь было уделено весьма пристальное внимание. С одной стороны, логично – Назарбаев фаворит выборов, и казахстанские эксперты подчеркивают, что речь идет не о том, победит ли он, а с каким результатом победит. С другой стороны, не впадаем ли мы в грех абсолютизации личного вклада, пусть и масштабного, но одного политика?

Очевидно, чтобы дать ответ на данный вопрос, необходимо сравнить ситуацию в Казахстане с ситуацией в других постсоветских странах. Здесь, однако, мы сразу сталкиваемся с проблемой корректности сравнения.

С кем сравнивать?

Очевидно, что нельзя сравнивать Казахстан с бывшими республиками Прибалтики, которые сразу после распада СССР заявили о восстановлении преемственности с прерванной в 1940 году послереволюционной государственностью этих стран.

Не может быть корректным сравнение с Украиной и Белоруссией. Слишком велики различия в стартовых экономических и политических условиях. И даже тот факт, что после 1994 года власть в Белоруссии также взяла на вооружение интеграционную риторику, а президент Лукашенко правит 21-й год подряд, не позволяет идентифицировать политические и экономические системы Минска и Астаны. Как ни странно, значительно более традиционалистский Казахстан сделал акцент на либерально-рыночной политике, в то время как власти Минска оказались привержены политике государственного патернализма с четко выраженным социальным акцентом. Недоброжелатели в 90-е годы даже ввели термин «лукашенковский социализм». А ведь в конце 80-х Белоруссия считалась едва ли не главным локомотивом перестройки, и ее первое постсоветское руководство было ориентировано на ускоренное внедрение западной политической и экономической модели.

Республики Кавказа, Молдова и Таджикистан уже в последние годы существования СССР или сразу после его распада оказались вовлечены в острые гражданские конфликты, быстро перешедшие в фазу гражданской войны. А в случае с Арменией и Азербайджаном – и в межгосударственный военный конфликт, что сузило их властям пространство для маневра и поставило внешнюю и экономическую политику в зависимость от потребностей решения военных проблем.

Киргизия – слишком маленькое и ресурсонедостаточное государство. Кроме того, достаточно успешное правление Аскара Акаева было в 2005 году прервано инспирированным извне цветным переворотом. При этом необходимо подчеркнуть, что сама относительная успешность деятельности Акаева была не в последнюю очередь обусловлена его ориентацией на тесный экономический и политический союз именно с Казахстаном.

Наконец, формирование политической системы Туркменистана проходило под влиянием его одиозного первого президента Сапармурата Ниязова (более известного как Туркменбаши).

Сравнивать Казахстан с Россией было бы и вовсе некорректно, хотя бы потому, что вне зависимости от воли российского руководства, страна воспринималась и партнерами по СНГ, и мировым сообществом не просто как правопреемница СССР, но как собственно СССР (который на Западе традиционно именовали Россией), только утративший четверть своих территорий и половину населения.

Остается один Узбекистан. Зато, с точки зрения корректности сравнения, Ташкент подходит почти идеально. Во-первых, Узбекистан и Казахстан – соседи, имеющие протяженную общую границу. Во-вторых, Ташкент и Астана сразу после распада СССР претендовали на роль регионального лидера в Средней Азии, то есть имели практически одинаковые амбиции. В-третьих, оба государства богаты природными ресурсами.

Есть и отличия – Казахстан практически в шесть раз превосходит Узбекистан по территории, почти в два раза уступая ему по населению. Но и здесь есть общее: значительная часть территории обеих стран – пустыни и полупустыни с неблагоприятными для активной хозяйственной деятельности, да и просто для проживания человека условиями.

Наконец, оба президента (и Нурсултан Назарбаев, и Ислам Каримов) стали первыми руководителями в своих государствах практически одновременно еще до распада СССР. Назарбаев стал первым секретарем ЦК компартии Казахстана 22 июня 1989 года. Ислам Каримов возглавил компартию Узбекистана (и стал, таким образом, первым лицом в республике) 23 июня 1989 года.

Ташкент и Астана

Итак, что мы видим? На фоне остальных государств Средней Азии (кроме Казахстана) Узбекистан может быть признан относительно успешным. Жесткость режима не идет ни в какое сравнение с соседним Туркменистаном. В Ашхабаде после смерти Сапармурата Ниязова, конечно, наметились некоторые послабления, тем не менее, по сравнению с ним совершенно не церемонящийся со своими оппозиционерами Ташкент воспринимается как либеральный рай.

Узбекистан не без проблем, но смог не допустить перерастания внутренней нестабильности, обусловленной острыми социальными и межнациональными (в том числе приграничными) проблемами ни в открытый гражданский конфликт (как в Таджикистане), ни в цепь государственных переворотов (как в Киргизии). Уровень жизни широких народных масс, особенно в сельской местности, оставляет желать лучшего, тем не менее, некоторая стабильность, пусть и в условиях, далеких от зажиточности, достигнута. Узбекистан проводит довольно активную внешнюю политику, в том числе является участником ряда перспективных экономических проектов с международным участием.

В общем, если бы рядом не было Казахстана, Ташкент бы выглядел на фоне соседей более чем успешно. Однако Казахстан рядом есть. И здесь начинаются сравнения не в пользу Узбекистана.

При том, что проблема коррупции не преодолена полностью ни в одном из постсоветских государств, на фоне Узбекистана Казахстан является просто образцом прозрачности ведения бизнеса. Реальный уровень жизни населения, достигнутый в Казахстане, также выигрывает в сравнении с Узбекистаном, а главное – разрыв продолжает расти. С точки зрения международного авторитета Астана также далеко обогнала Ташкент.

И это при том, что стартовые условия были не просто сравнимы – у Ташкента они были значительно лучше. А с точки зрения формальной организации политической жизни в обоих случаях личная власть и авторитет президента являются определяющими.

Так чем же объясняется столь впечатляющий отрыв Казахстана, если даже звезды над ним и Узбекистаном светят одни и те же?

Можно было бы сделать акцент на последовательной интеграционной политике Назарбаева, которая коренным образом отличается от политики балансирования между основными центрами силы, присущей Каримову. Узбекистан успел побывать и у ГУАМ, который на короткий период становился ГУУАМом, и в ОДКБ, и в ЕврАзЭС, и отовсюду вышел, и продолжает колебаться в унисон с изменениями международной обстановки и периодическими обострениями внутренних проблем. Но ведь та или иная политика является следствием первоначально принятого руководством страны решения. С учетом же места и роли президентской власти, как в Астане, так и в Ташкенте, мы опять упираемся в роль личности.

И ведь что интересно, как было указано выше, политические биографии Назарбаева и Каримов после 1989 года близки почти до тождественности. Ислам Абдуганиевич, безусловно, не менее жесткий, целеустремленный, опытный и образованный политик, чем Нурсултан Абишевич. Цели они себе ставили, и проблемы у них возникали сходные. Ресурсная база у Каримова изначально была лучше. Так чем же так уж отличался от Каримова Назарбаев, что столь различны оказались результаты их правления?

Не поленюсь еще раз отметить, что успешность сделанного казахстанским президентом выбора в пользу последовательной интеграционной политики была далеко не очевидна в начале 90-х. Более того, первоначально многими коллегами Нурсултана Абишевича по президентскому цеху она воспринималась как личная причуда человека, который не успел стать премьером всего СССР.

Думаю, что проблема заключается в личном политическом опыте. Да, Назарбаев и Каримов стали лидерами своих стран почти в один день. Но Ислам Абдуганиевич пришел с должности первого секретаря Кашкардарьинского обкома. Этому, правда, предшествовал трехлетний период, когда он последовательно занимал должности министра финансов, председателя Госплана и заместителя предсовмина Узбекистана. Но сама смена должностей в таком калейдоскопическом режиме свидетельствует о том, что ни на одной из этих позиций он не успел приобрести сколько-нибудь продолжительного управленческого опыта. Практически времени было достаточно только для того, чтобы войти в курс дел, и тут же возникала новая должность и необходимость вновь вникать в особенности работы нового учреждения и его аппарата.

А Назарбаев стал первым секретарем ЦК после пяти лет работы руководителем республиканского правительства (то есть главным хозяйственником республики), а до этого еще пятилетку он успел проработать секретарем ЦК. Фактически к моменту назначения он должен был в совершенстве знать кадровый состав и особенности работы как партийного, так и правительственного аппарата республики. Более того, за эти десять лет Назарбаев имел возможность приступить к формированию собственной команды (причем не областного, а республиканского уровня). И практически с момента назначения первым секретарем ЦК компартии Казахстана Нурсултан Абишевич начинает делать всесоюзную карьеру. Как уже было отмечено, в 1991 году он планировался на должность премьер-министра СССР – на тот момент второго лица в советской иерархической системе.

Вот в этом, очевидно, главное отличие Нурсултана Назарбаева не только от Ислама Каримова, но и от остальных коллег по постсоветскому президентскому цеху. Он был единственным руководителем постсоветского государства, имевшим опыт политической деятельности уровня сверхдержавы. То есть горизонт его мышления восходил даже не на общесоюзный, а на глобальный уровень.

Осколки Союза

Второе лицо в СССР, которым просто технически не успел стать Назарбаев, должно было обладать соответствующими навыками. Остальные постсоветские руководители сразу столкнулись с совершенно другим уровнем проблем – уровнем осколка Союза. Еще вчера твои проблемы решало союзное руководство – фонды, бюджеты, указания приходили откуда-то, из практически недостижимой выси. А уже сегодня тебе приходится принимать самостоятельные решения, причем в условиях развала единого народнохозяйственного комплекса, дефицита самых необходимых ресурсов и условной легитимности твоей власти (она была легитимирована в рамках СССР, но СССР распался, и легитимность надо было подтверждать или создавать новую).

В этих условиях, практически все руководители новоиспеченных независимых государств пошли по понятному пути. Если исчез центр принятия решений в Москве, который обеспечивал легитимность, координацию и ресурсы, надо просто найти новый центр. Тем более что решение лежало на поверхности. Вот же он, новый – в Вашингтоне.

Бывший соперник в холодной войне, после распада СССР – единственная сверхдержава, кому, как не ей решать проблемы осколков Союза. Во многом именно отсюда проамериканская ориентация бывших союзных республик и их настороженное отношение к совместным с Россией интеграционным проектам.

Российское руководство воспринималось, как такие же наследники куска бывшего Союза. Просто кусок достался побольше. Соответственно и его интеграционные инициативы казались новым президентам новых стран не более чем попытками покуситься на доставшуюся им собственность. В способность России что-то дать взамен никто не верил. Да и само российское руководство того времени позиционировало себя в качестве младшего союзника США. А зачем же дружить с младшим, если можно прибиться сразу к старшему?

Обычная логика людей, не видящих дальше собственного забора. Кстати, на этом общем фоне Каримов показал весьма неплохие результаты. Достаточно сравнить Узбекистан с Украиной.

И только политический опыт Назарбаева, давший ему привычку и умение мыслить в масштабах планеты – видеть всю шахматную доску, просчитывать дальше, прорабатывать более глубокие комбинации, позволил ему обогнать время и сыграть на опережение. Правильность стратегической концепции Нурсултана Абишевича, далеко не очевидная в ранние 90-е, определилась только в начале XXI века, а окончательные, несомненные результаты принесла лишь к 2010 году.

О великом значении политического опыта говорит и пример Азербайджана. От поражений на фронтах и череды государственных переворотов Баку пришел к политической стабильности, опережающему экономическому развитию и успехам на международной арене, лишь когда президентом страны стал ныне покойный Гейдар Алиев. А Гейдар Алиевич в своей жизни успел не только дослужиться до генерал-майора КГБ, но и поработать членом Политбюро ЦК КПСС и заместителем председателя Совета министров СССР.

Даже в Грузии единственный период не авантюрной политики, порождающей внешнюю и внутреннюю нестабильность, пришелся на правление Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе. Шеварднадзе был слабым политиком и окончательно вывести Грузию на нормальный режим не смог, но он имел опыт работы членом Политбюро и министром иностранных дел СССР, и поэтому его политика была на порядок адекватнее, чем у харизматичных авантюристов Гамсахурдия и Саакашвили.

Так что масштаб личности, безусловно, важен. Окажись на месте Назарбаева Ельцин, Кравчук или Ниязов, результат был бы совсем другой, и далеко не столь благоприятный. Но масштабу личности должна соответствовать глубина политического опыта. Из трех талантливых выпускников вуза один может стать крупным ученым, другой выдающимся производственником, а третий – успешным политиком. Дело в том, в какой сфере опыт был приобретен.

НОВОСТИ-КАЗАХСТАН