Нет нужды объяснять, что страна эта именуется Венгрией, чей глава правительства Виктор Орбан является лидером консервативной партии «Фидес», Венгерский гражданский союз. Напомним, что на парламентских выборах 2010 года «Фидес» в коалиции с христианскими демократами получает парламентское большинство, разгромив социалистов и либералов, а в 2011 году премьер Орбан шокирует прогрессивную европейскую общественность абсолютно неполиткорректными конституционными нововведениями — в основной закон внесены уточнения о том, что венгерский народ объединяют «Бог и христианство», за государством закрепляется обязанность защищать жизнь, при этом оговорено, что жизнь начинается при зачатии. Фактически эта статья конституции вводит запрет на аборты. Брак обозначен в конституции как союз мужчины и женщины и никак иначе.
Надо сразу оговориться, что Венгрия отроду была «строптивым ребёнком Европы», кроме того национальный менталитет включает не только религиозность населения (55% венгров считают себя верующим католиками), но и немалую долю «имперского сознания» — венгры были второй доминирующей нацией в двуединой монархии Австро-Венгерской империи, а земли короны святого Иштвана включали не только собственно Венгрию, но ещё и Трансильванию, Хорватию и Славонию, а также часть Словакии и Подкарпатскую Русь.
Давайте ненадолго заглянем в историческое прошлое, чтобы на нескольких примерах взглянуть на венгров как на единую имперскую общность, давить на которую, а уж тем более принуждать к определённым решениям и поступкам силой решительно не рекомендуется. Мадьяры отроду были подчёркнуто независимы, и Венгрию вряд ли можно назвать «государством-лимитрофом»: на первое место всегда ставились интересы собственно Венгрии.
* * *
Нет нужды углубляться в эпоху Высокого Средневековья, когда Венгерское королевство играло немаловажную роль в европейской политике: мадьяры ходили в крестовые походы наравне с тогдашними супердержавами наподобие Франции или Священной Римской империи, в 1241–1242 годах претерпели вторжение монголов (Батый и Субедэй взяли Пешт, осаждали Буду и Эстергом, вся задунайская часть Венгрии перешла под монгольское управление), до конца XV века королевство успешно противостояло чешским гуситам, усиливающимся Габсбургам и туркам; с 1547 года венгерские и венгеро-румынские области отходят Османской империи. Через 140 лет турок вытесняют Габсбурги, и Венгрия входит в состав Австрии на унизительном положении аграрно-сырьевого придатка.
Монархия Габсбургов довольно быстро осознала, что идея превратить мадьяр в тихую подчинённую нацию наподобие чехов-богемцев совершенно неплодотворна: после серии восстаний, в которых участвовало прежде всего дворянство, началась либерализация — делопроизводство ведётся на венгерском языке, венгры назначаются на государственные должности, сменяя немецкую элиту, начали появляться голоса о независимости и национальном возрождении.
Венгерская революция 1848 года отменила архаичные феодальные порядки, упразднила крепостное право, началась война за независимость. 14 апреля 1849 государственное собрание принимает декрет о лишении Габсбургов венгерского престола и провозглашает республику. Император Фердинанд I принимает решение подавить революцию любой ценой, на его сторону становятся все ведущие державы, включая Пруссию и Россию — в их интересах было сохранение единой Австрийской монархии как гаранта стабильности на Балканах. В подавлении революции принимает участие русский экспедиционный корпус генерала Паскевича.
Тем не менее, последствия революции оказались весьма значительны: в Вене окончательно поняли, что удержать мадьяр силой можно лишь на краткосрочную перспективу — восстание повторится и тогда империя рухнет. Был найден компромисс: новый кайзер Франц-Иосиф решился на «федерализацию» страны, империя была разделена на две части — австрийскую и венгерскую, каждая из которых получила полный суверенитет в отношении внутренних дел. Обе части должны были иметь собственный парламент, избираемое и независимое правительство, собственную систему государственной администрации, суда и юстиции.
Это была победа венгерской национальной оппозиции — фактически, Венгрия получила независимость, хотя Вена оставляла за собой верховенство во внешней политике, обороне, финансах и таможенной политике. Двуединое государство на тот момент стало эффективным выходом из перманентного кризиса — Австро-Венгрия оказалась весьма либеральным государством, абсолютизм был ликвидирован и, несмотря на сильную власть императора, королевство венгров имело практически все атрибуты национального суверенитета.
Что произошло дальше, общеизвестно. Первая мировая, развал империи, Венгрию сотрясли несколько революций, выключая коммунистическую (1919 г). Наконец, в 1920 году Венгрия и страны Антанты подписывают Трианонский мирный договор, по которому Венгрия лишается двух третей территории (включая земли, населённые мадьярами) и выхода к морю, монархия формально сохраняется, а регентом становится бывший адъютант кайзера Франца, адмирал Миклош Хорти. В Венгрии установилось авторитарное правление, ничуть не хуже и не лучше, чем во многих государствах Европы, где в межвоенный период процветали фашистские или фашистоидные режимы.
Справедливости ради отметим, что адмирал Хорти старался придерживаться золотой середины — была запрещена не только партия коммунистов, но и откровенно нацистские движения. Государство и общество сосредоточились на реваншистских идеях, поскольку более 3 миллионов мадьяр после Первой мировой остались за пределами Венгрии. Сближение с нацистской Германией позволило в 1938–1940 годах вернуть посредством «Венских арбитражей» значительную часть утерянных земель, включая Подкарпатскую Русь и восточную Словакию, спорная Трансильвания была разделена с Румынией. Наконец, Венгрия присоединяется к «Тройственному пакту», и её вступление в войну становится практически неизбежным.
Читатель может ознакомиться с участием венгров во Второй мировой самостоятельно, тут лишь стоит упомянуть, что германские генералы-мемуаристы вспоминают о венгерской армии с уважением, в отличие от прочих сателлитов Третьего Рейха, наподобие болгар и уж тем более румын. Одновременно надо сказать, что адмирал Хорти одним из первых осознал, что «Ось» неминуемо потерпит поражение, и с 1942 года начал искать контакты с западными союзниками, предполагая, что в случае открытия Второго фронта на Балканах Венгрия разорвёт отношения с Гитлером и выступит против Рейха. Условие было одно: гарантия сохранения мадьярских территорий.
Ничего не вышло. В марте 1944 немцы оккупируют Венгрию, затем Хорти передаёт власть лидеру прогерманского движения «Скрещённые стрелы» Ференцу Салаши, на венгерскую территорию вступает Красная армия. После войны Венгрия, согласно Парижскому договору, потеряла земли, возвращённые в 1938–1940 годы. 10 февраля 1947 года было объявлено, что все территориальные приобретения Венгрии после 1 января 1938 года являются недействительными.
Эпоху «советского периода», включая Будапештское восстание 1956 года, мы описывать не будем, она общеизвестна. Отметим лишь, что так называемый «гуляш-коммунизм» при правлении Яноша Кадара заметно отличался от режимов в других странах соцлагеря — венгры и тут пошли своим путём. Страна вышла на первое место в Европе по производству пшеницы и мяса из расчёта на душу населения, на второе по количеству яиц, потребительского дефицита в Венгрии практически не наблюдалось, а национальная валюта форинт достигла полной конвертируемости.
В 1989 году происходит очередной резкий поворот в венгерской истории, и государство встаёт на дорогу, ведущую в единую Европу.
* * *
Вышеприведённый обзор даёт понять, что роль «строптивого европейского ребёнка» была присуща Венгрии с самого освобождения от турецкого ига. Главный национальный принцип — самостоятельность в решениях — проводился в жизнь и при Австро-Венгрии, и во времена регентства Хорти, и после вхождения в орбиту влияния СССР. Однако центральной идеей до сих пор остаётся «объединение мадьяр» и собирание утерянных земель, а также теория «традиционного государства», которой придерживается нынешний премьер Виктор Орбан.
Именно «традиционное государство» является занозой, существенно портящей отношения Будапешта и Брюсселя. Ладно бы конституционно утверждённое «христианство как основа венгерской государственности» — а как же уважение других конфессий и отделение церкви от государства? Брак — это союз мужчины и женщины? Тут крики незамедлительно подняли «гендерные меньшинства», обвинив Орбана едва ли не в фашизме. Фактический запрет абортов? А как же право выбора?
Но самая главная собака зарыта в другом месте. Орбан бросает вызов всему современному мироустройству «Потсдамской системы» и Хельсинкских соглашений 1975 года о нерушимости границ — он сотрясает основы Евросоюза прямыми намёками на пересмотр существующих рубежей. «Венгрия, руководствуясь идеей единства венгерской нации, несёт ответственность за судьбу живущих за её пределами венгров». «Венгрия защищает своих граждан». «У каждого венгерского гражданина есть право на защиту Венгерского государства во время его пребывания в других странах» — это ещё полбеды. Гораздо хуже другое.
Орбан активно действует в области защиты прав этнических мадьяр в Словакии, Румынии, Сербии и на Украине. В высших учебных заведениях Венгрии ведены квоты на приём венгров, проживающих в сопредельных государствах, — обучение, разумеется, ведётся полностью в духе идей «Великой Венгрии». Принят закон об упрощённой процедуре выдачи зарубежным мадьярам паспортов «метрополии».
Кончилось всё тем, что Словакия и Румыния обратились в Европейский суд, усмотрев в действиях Орбана попытки посягнуть на их суверенитет и целостность. Паспорта раздавать перестали, но хотелось бы напомнить, что только на Украине, в Подкарпатской Руси выдано около двухсот тысяч венгерских паспортов, и это крайне неприятный сигнал нынешним киевским властям.
Орбан во всеуслышание называет проживающих в Словакии мадьяр «государствообразующей частью Венгрии» — за что моментально получает ворох возмущённых нот из Братиславы и Брюсселя, но венгерскому премьеру всё как с гуся вода. Толстые намёки продолжаются — партия «Фидес» проталкивает закон, по которому 4 июня объявлялся Днём национального единства. Дата весьма показательная: 4 июня 1920 года был подписан Трианонский договор между Венгрией и Антантой, где устанавливалось отторжение колоссальных территорий. Отношения с Румынией также оставляют желать лучшего — вопрос Трансильвании.
В результате всех вышеперечисленных действий Виктор Орбан начал действовать на прочих европейских лидеров как красная тряпка на быка. Возмущение новым законодательством и поправками к конституции не высказал только ленивый, отметились все, от Ангелы Меркель и Жозе Мануэля Баррозу до генсека ООН — хотя, казалось бы, это внутреннее дело Венгрии. Орбан не полез за словом в карман и заявил буквально следующее: «Мы не допустим, чтобы Брюссель диктовал нам свои условия! Никогда в своей истории мы не позволяли Вене или Москве указывать нам, так и теперь не позволим это Брюсселю! Пусть в Венгрии во главе угла стоят венгерские интересы!»
А ведь и верно. Не позволяли — Венгрия оставалась Венгрией хоть в составе державы Габсбургов, хоть в системе Варшавского договора.
* * *
А что же отношения нынешней Венгрии с Россией, спросим мы? И конкретно политика Орбана как премьера?
Как типичный представитель правых консервативных сил, Виктор Орбан не питает особой симпатии к России, что, по большому счёту, преступлением не является — любить нас не обязательно, с нами надо сотрудничать ради взаимной выгоды. Впрочем, до громкой ссоры с Евросоюзом господин премьер-министр отнюдь не пылал энтузиазмом в отношении таких проектов, как «Южный поток», — в 2009 году он сообщил прессе, что «не желает превращать Венгрию в казарму Газпрома», и через год вёл переговоры с лидерами Румынии, Азербайджана и Грузии о газопроводе в обход России. Проект, разумеется, реализован не был.
Однако шло время, и Виктор Орбан публично задекларировал желание создать в Венгрии «нелиберальное» государство, совершив заметный политический и экономический разворот в сторону Москвы, — появился значительный интерес к «Южному потоку», в том числе и потому, что венгерский участок газопровода имел бы особое значение, выполняя распределительную функцию — отсюда должны были расходиться «ветки» в Чехию, Италию и другие страны. Венгрии это могло помочь ощутимо пополнить бюджет.
Наконец, сыграло свою роль уже упомянутое «имперское сознание»: Орбан без стеснения и лишних реверансов объявляет, что «Венгрия больше не хочет быть мелкой региональной державой».
Наказание и публичная порка последовали незамедлительно. Соединённые Штаты ещё могли бы не заметить вопиюще неполиткорректных изменений в законодательстве, но в условиях украинского кризиса и тотального ухудшения отношений между Москвой и Вашингтоном любые намёки на возможное сотрудничество Венгрии и России воспринимаются как подлая и вероломная измена общему делу «евроатлантической солидарности». Кроме того, Будапешт, в отличие от Польши или балтийских карликов, никогда не ходил в фаворитах у американской администрации — мадьяры, как было неоднократно сказано, чересчур строптивы для того, чтобы быть чьими-то любимчиками, беспрекословно выполняющими волю «старшего партнёра».
В сухом остатке Виктор Орбан получил санкции против некоторых высших чиновников, обвинённых в коррупции, попытку майдана в ноябре 2014 года и обвинения во всех смертных еврогрехах: попрание «верховенства права», дискриминация меньшинств, строительство авторитарной системы, ущемление свободы слова и так далее.
Однако, судя по всему, премьер держит удар — особенно если учитывать его недавние слова о том, что «проект под названием Европейский союз заглох», «ради Украины не стоит жертвовать государственными интересами», а континент «нуждается в сильных политических лидерах».
Что ж, нам остаётся лишь наблюдать за развитием ситуации. И крепко помнить о том, что при всей извечной независимости венгров деловые отношения с этим народом вполне можно и нужно поддерживать. Главное, не забывать нехитрую истину — на мадьяр давили многие, от Габсбургов до Гитлера и Хрущёва с Обамой, но они всегда оставались себе на уме. Что, безусловно, не может не вызывать уважения.
