ПсихолоГ_и_Я. Сакральные знания с Youtube

Например, при “совке”, который все так любят критиковать (и, положив руку на сердце, скажу, что есть за что), несмотря на острый дефицит аутентичных источников информации, был-таки огромный плюс. И речь не о колбасе за два двадцать.

Но – чу! – речь у нас нынче пойдет о вещах сокрытых от глаза людского, тайных, загадочных и путанных.

Можно даже сказать – эзотерических…

Прежде чем углубиться в тему информационных прелестей эпохи бесконечно развивающегося коммунизма и в тему в принципе, возьму на себя смелость поведать уважаемой аудитории историю из серии “и смех и грех”, которая, отчасти, послужила причиной написания всего этого дела. Началась она довольно печально – у вашего покорного слуги заболели зубы.

Как и большинство адекватных представителей рода человеческого, я испытываю вполне здоровый страх перед врачами-зубодерами и, дабы не изнурять нервную систему стрессовыми перегрузками более необходимого, купирую сию незамысловатую фобию довольно просто: используя метод “раньше сядешь – раньше выйдешь”. Поэтому, не тратя времени, я направил стопы свои в ближайший и проверенный “зубной” кабинет – сдаваться. Записавшись на экстренный прием и получив пятнадцать минут на моральную подготовку и размышления о вечном, я стоял на крылечке у стоматологического логова и курил сигаретку, когда рядом, прямо по закону подлости, появилась моя соседка по улице, дама бальзаковского возраста, представительница одного очень трудно мною перевариваемого типа “человеков обыкновенных”.

Каждый из вас знает о таких людях, неоднократно встречал их на жизненной стезе, а, возможно, сам в той или иной мере к ним относится. Речь идет о тех, чье широкое распространение можно было предсказать в тот момент, когда А. Кашпировский “зарядил” через кинескоп лампового телевизора свой первый тюбик зубной пасты “Ягодка”.

Кстати, очень неверно называть их “людьми, увлекающимися эзотерикой”. “Эзотерические знания” в переводе на простой человеческий язык означает просто “некая закрытая для большинства информация”, не более (сейчас это модно называть “инсайдерской информацией”). Любой штатный Джеймс Бонд, имеющий доступ к документам с шифром “два нуля”, тоже самый что ни на есть настоящий “эзотерик”; сюда же можно отнести главбуха, загоняющего очередной набор циферок в подвальный компьютер – хранилище истиной (а не той, которая предназначена для нашей доблестной налоговой) бухгалтерии, сидящего на подписке о неразглашении гражданина, подрабатывающего на полставки в ФСБ, и всех им подобным. Да и вы сами, узнав, в каком именно томе “Войны и Мира” ваш муж ныкает заначку, автоматически приобщаетесь к обладателям эзотерических знаний.

Не стоит также наивно полагать, что Александров презрительно плюет в сторону граждан, часами просиживающих в медитации, или тех, кто в самый жуткий час вьюжной февральской ночи в семейных трусах стоит вверх ногами на крыше хрущевской высотки. Я вовсе не закоренелый консерватор, я прекрасно отношусь к медитативным тренингам и очень уважаю йогу, на себе испытал всю мощь кошерной восточной терапии раскаленными иглами и часто общаюсь с ветеранами-психонавтами, бесстрашно форсирующими глубины собственной психики на ракетах с кислотными и DMT-двигателями. Но когда в моем присутствии кто-то взахлеб рассказывает о “детекторе торсионных полей” (..а внутре у нея неонка) способном “снимать вибрации с информационных прослоек ауры”, то хочется взять реактивный пехотный огнемет и сделать этот мир чуточку чище и добрее.

Каюсь – при всей моей бесконечной терпимости и толерантности как психолога, в жизни реальной ни первое, ни второе нельзя причислить к моим добродетелям даже с натяжкой. Наш старенький сенсей говорил о людях и ситуациях, вызывающих взрыв негативных эмоций в том смысле, что “Шеф терпел и нам велел”; к тому же они есть замечательные “тренажеры духа”. Но некоторые штанги обеспечивают хороший, качественный “кач”, а некоторые банально рвут связки, ибо ваш покорный слуга не Геракл доморощенный и уж тем более не бодхисаттва восьмидесятого уровня.

Короче, зуб ныл, я курил и многозначительно кивал головой в ответ на настойчивые предложения почистить организм и карму, “а то, Саша, рядом с вами стоять страшно; прямо ладони потеют, такой мощный поток негатива” и вяло думал о том, что дамочке неплохо бы скинуть килограмм тридцать (для начала) и чаще пользоваться гигиеническими салфетками (дабы ничего не потело). Разговор лег в уверенный дрейф через “угу” и “ах-ха”, дойдя, с моей стороны, до полного автоматизма, когда “содержательную беседу” можно было легко поддерживать, пересчитывая в уме матрицы высших порядков. И все шло гладко, пока у меня с легкой кокетливостью не спросили: “…а не знаете ли вы, Саша, почему к сакральным знаниям более всего тянет одиноких умных женщин после тридцати? Мне интересно ваше мнение как психолога!”

Вопрос из тех, задавая который вопрошающий точно знает, что он хочет услышать, о да. И уделяй я нити разговора чуточку больше внимания то, возможно, просто многозначительно улыбнулся бы и промолчал. Черт, я вполне мог погладить чужое самомнение и выдать что-то о “женщине, как носительнице Космической Программы и ее (женщины) истиной цели в жизни (при этом даже не покривив душой – для меня слово “женщина” стоящее рядом с “Космической Программой” ассоциируется исключительно с Валентиной Терешковой). Да что там, даже высказывая свое настоящее мнение, я бы мог вежливо процедить нечто вроде “сексуальная фрустрация” и отчалить в зубоврачебное кресло на экзекуцию. Но, думая совершенно о другом, я, в полном соответствии с классическими фрейдистскими схемами, на полном автомате промямлил:

- Так… Это… Недоеб-с…

Как там… “Поток ее речи прекратился, будто его отрезало; на вмиг побледневшем лице появилось изумленно-ошарашенное выражение, словно поле удара пыльным мешком по голове…” Вот как-то так оно и было.

Уже лежа в кресле и наблюдая за тем, как после укола анестетика теряют чувствительность лицо и челюсть, я думал о том, что, в принципе, будь у меня время, а главное – желание, я мог бы сказать иначе.

Можно было бы сказать так: в те времена когда “совок” был еще жив (хотя уже и не очень бодр) мы крутили ручки приемников в поисках “Голоса Америки” не потому, что в нас тлел дух диссидентства – куда там! Практика показывает что 99 и 99% “хомячков” никогда не променяет сытую и спокойную жизнь на неопознанный бардак. Воистину, безумец тот, кто решился променять определенность на неопределенность; прорвать этот барьер может лишь только желание еще большей халявы. О нет, мы просто голодали, голодали от недостатка информации, точно так же, как сегодня захлебываемся от ее переизбытка. О прелестях информационного ожирения я уже писал, довольно. А вот информационная голодуха, когда в газетах одни надои, забои и домны, Интернет – дело далекого будущего, а по ящику самое интересное за весь день – сборник мультфильмов – вот это совсем другие песни. Когда нечего жрать, организм волей-неволей начинает расставаться с собственными запасами. Кто слышал о жирных зеках или откормленных заключенных Освенцима?

В плане мозгов это означает одно – думать. Нам приходилось думать, потому что после полулитры надо о чем-то говорить, а если ты еще и не дай бог какая-нибудь “вшивая интелеХенсия”, то говорить приходится не только о бабах. Поймите меня правильно, я лично лучше поддержу разговор на женскую тему, чем обращу свой пламенный взор в сторону проблем квантовой физики. Но я практик, и привык быстро переходить от разговоров непосредственно к действию. А вот когда водки еще пол-ящика, а до рассвета еще часа четыре, то…

Мы думали. Это был болезненный процесс, вроде принудительного вызывания рвоты. Мы учились обобщать, делать выводы и анализировать. О, мы были наивны, факт. “Уважаемый редактор, может, лучше про реактор?” – это было не про нас.

Мы упустили свой золотой шанс. Помните их, эти самые первые негосударственные телеканалы? Мы смотрели зарубежное синема в ужасающем качестве (и были счастливы!), мы покупали “декодеры сигнала”, которые стоили больше, чем сам телевизор, лишь бы только в пятницу вечером жадно вперить глаза в экран, присосавшись к источнику информации, внезапно пробившему асфальт. Это было то самое время, когда нас можно было гениально “кинуть”, подбросив информацию, заставляющую думать, разумное-доброе-вечное в красивой обертке, подмешать к ортофосфорному кока-кольному пойлу антибиотик “для головы”. Но это – утопия, а утопиям место в виртуале, так что не принимайте сетования доктора близко к сердцу. Это так, горькая шутка в канве контекста. Так что вернемся к нашим…

К нашим.

Помните, что случилось в веселых девяностых, когда плотину прорвало и вал инфожратвы буквально погреб нас под собой? Да, именно то же самое, что происходит с человеком, что долго дрейфовал по волнам океана на двери от сортира, питаясь раз в неделю тухлой рыбой, а потом внезапно оказавшимся у шведского стола, заваленного балыками и пирожными. Мы долго страдали от заворота кишок (читай – извилин); теперь имеем мозг, очень похожий на желудок: хаваем информационный фаст-фуд и облегчаем кишечник в жежешечках. Не могу сказать, что это на сто процентов наша вина; в конце концов, нас кормят через воронку, как французских гусей, но гуси-то на то и гуси, чтобы в итоге оказаться на праздничном столе с яблоком в заднице. Автор сих строк имеет надежду, что мы как вид, все-таки, несколько отличается от упомянутых пернатых. Но это так, лирическая вставка.

Рано или поздно в жизни каждого из нас наступает такой момент, когда мы чувствуем пустоту внутри. Это совершенно нормально, и не стоит писать по этому поводу рвущих душу стишков или биться о стену головой. Это сродни голоду и жажде – вполне себе нормальное психофизиологическое состояние. Потому что если вы ничего подобного никогда не ощущали, то с вероятностью, стремящейся к единице, вы-таки гусь.

И вот когда это время приходит, очень важно хотя бы немного обращать внимание на то, чем вы эту самую пустоту будете заполнять. Это касается всего: что вы едите, кого тащите в постель, что читаете, смотрите, думаете, делаете. Только не подумайте, что Александров читает мораль; дело не в морали, а в элементарном самоуважении. Ведь если у вас есть выбор: съесть гамбургер в целлофане или домашнюю котлету по-киевски, то выбирать гамбургер, как минимум, глупо. Но еще глупее носиться с так называемыми “вечными истинами”. Это как если бы вы завалились в винные подвалы Шампани с личным ящиком “Пепси” и начали толкать речь о вреде алкоголя.

Именно поэтому меня так бесят “гиперактивные эзотерики” – любых мастей. Идейные Свидетели Иеговы, адепты уринотерапии, дипломированные чакроправы, чванливые соционики, не осилившие второй класс церковно-приходской школы мракобесы-”телегонисты” – и несть им числа. Имя им – Легион, фамилия их – Занудство, а отчество – Немой Укор, потому что не злиться на них надо (каюсь!), а жалеть.

Меня часто укоряют: да ладно тебе, люди ищут смысл жизни, зачем их так? Знаете, мне всегда были симпатичны физики-практики, ломающие глаза, голову и оборудование в поисках частиц, прорывающих световой барьер, или астрономы, пытающиеся хоть одним глазком посмотреть, что же за хрень творится в центре нашей Галактики. Но те, кто с невероятно пафосной миной описывает вариации движения и скорость Шушпанчика в вакууме, мне не симпатичны. Не потому, что мне не интересно, а потому, что Шушпанчика никто и никогда не видел. И, скорее всего, не увидит.

От современного шушпановеденья кисло на душе и бермуторно на сердце. Сколько их сидело у меня в кресле и, заливаясь слезами, с кровью вырывало из себя рассказы о том, как их обманули (обманулись), кинули (лоханулись), потеряли (потерялись)! Десятки: “увейцы”, сатанисты, “радастейщики”-суицидники… Был даже один разочаровавшийся священник.

Нет, я честно работал со всеми ними. Не отступая со стези профессионализма и толерантности. Все пучком. Но всегда, постоянно, ежеминутно, мне хотелось хватить об стол гильотинкой для сигар и заорать: “Бля, да когда вы уже научитесь смотреть что вы жрете, господа?!?” Просто ради своего драгоценного здоровья, так, краешком глаза смотреть – а что там, в ложке, которую вы подносите ко рту?

…Я многое еще мог бы сказать. Но к тому моменту, когда мысль добежала до этой точки и уселась покурить, на болезном зубе уже красовалась новенькая пломба из фотополимера. Я выбрался из кресла и, выйдя на крылечко, посмотрел вокруг.

А вокруг стояла самая настоящая пушкинская золотая осень; ветер катил по асфальту желтые колесики листьев и небо было трогательно-бледно-синим, как линялые трусики пионерки. Никто не рассказывал мне о пробках в чакрах; лишь со стороны старого кафе в липовой аллее доносилось “…я не нарочно, просто совпало…”

Жизнь была прекрасна.

Вполне себе ничего, чтобы заполнить пустоту любого объема.