«У США еще есть шанс»

Подумать асимметрично, совсем не в духе кубинского ракетного кризиса или «Булавы» стратегических ядерных сил России. «Булава» на подводных ракетоносцах есть, и слава Богу, это хороший конечный аргумент для американской элиты, потенциально остужающий ее рвение в применении «списков Магнитского» и в противодействии нашей евразийской интеграции.

Сегодня стоит думать о пересечении российских и американских интересов в Европе и Азии. Мы можем, например, идти на все более тесный союз с Китаем, и от нашей позиции зависят сроки геополитической локализации Америки и глобализации Китая. Так что, американцам стоит серьезно подумать над тем, что предложить России в обмен на более сдержанную позицию в отношении Китая.

В последние десятилетия самым серьезным образом изменилось и наше положение в Европе. Вполне распространено утверждение о том, что в конце 80-х – начале 90-х годов Россия перешла из клуба победителей в клуб побежденных в мировых войнах. А проигранная мировая война всегда сопровождается потерями территории и населения. Чем больше эти потери, тем масштабнее была проигранная война. Для России проигрыш в мировой холодной войне стоил более трети территории и населения. В течении ХХ века страна теряет не только Царство Польское и Финляндию, но получает западную границу по линии сентября–октября 1941 года, в 400 километрах от Москвы. За неполные 100 лет мы потеряли территории, о выделении которых из состава Российской империи не могли помышлять самые пламенные революционеры и этнические сепаратисты.

Но если кто-то в американской элите решил, что это навсегда, то это вопрос дискуссионный, как и то, что наше поражение в холодной войне выгодно США в среднесрочной исторической перспективе. Еще бы, ведь геополитическая победа США над СССР сделала Россию и поверженную в 1945 году Германию потенциальными союзниками по несчастью проигрыша в мировых войнах, объективно вынужденными решать схожие исторические задачи.

Пока Германия спит, убаюканная инфантилизмом молодого поколения, десятилетиями экономического роста и миллионными карнавальными гей-парадами. Но ничего не длится вечно, и общественная анестезия после ужасов Второй мировой войны должна постепенно пройти. Пройдет не так много времени, и Германия проснется.

20 лет назад произошло воссоединение Германии, оцененное «большим другом» России М. Тэтчер как великая опасность для Запада. В марте 1990 года она призвала Францию объединить усилия перед лицом новой «немецкой угрозы», за два месяца до падения Берлинской стены заявив Михаилу Горбачеву, что Запад не хочет объединения Германии: «Нам не нужна объединенная Германия, это приведет к изменению послевоенных границ, чего мы не можем допустить, поскольку подобное развитие событий подорвет стабильность всей международной ситуации и поставит под угрозу нашу безопасность». Но если восстановление единства Германии представляет очевидную опасность для Запада, то не означает ли это столь же очевидную пользу для России?

Если это так, важно способствовать подъему Германии, укреплять экономические и политические отношения с Берлином, более внимательно относясь и к историческим обидам немцев. Мы помним, что объединения судетских немцев, другие союзы вынужденных репатриантов были злейшими врагами СССР. Еще бы, ведь они претендовали на возвращение западных областей Польши, Судетской области Чехословакии. Сегодня эти прежде одиозные структуры и требования выглядят несколько по-иному. Чехословакии уже просто нет. Польша в последний раз предала нас в эпоху «Солидарности», позднее уйдя в НАТО, предоставив свою территорию для развертывания системы стратегической противоракетной обороны. Сегодня мы не несем перед поляками моральных обязательств, возвращение которых возможно лишь в случае добровольного возвращения Варшавы в интегрированное Евразийское пространство. Если этого не произойдет, мы сможем с большим пониманием отнестись к интересам бывших «восточных немцев» (Volksdeutsche), сохранивших крепкую память о депортациях 1945–1946 годов.

Мы в России искренне и до последней возможности держались за принципы послевоенного устройства Европы, за их юридические основания. Это не наш выбор, мы хотели оставить все в неприкосновенности, но Запад практически разрушил послевоенное устройство мира. С конца 80-х годов по инициативе Запада Ялтинские и Потсдамские соглашения претерпели кардинальную ревизию, мы потеряли геополитические результаты Второй мировой войны в Восточной Европе. Теперь за сказанным «А» может последовать «Б», возвращение Германии в мировую политику. Уже сегодня Национальный банк Германии возвращает золотой запас из Лондона и Парижа, затем придет очередь вернуть немецкое золото и из Форта Нокс. Мировые газетные заголовки по немецкой тематике сегодня часто можно свести к теме «2013 год станет важным годом восстановления государственного суверенитета Германии». Мы терпеливо ждали и дождались: выводили из Германии русскую армию, вместе с Герхардом Шредером строили «Северный поток», всемерно укрепляли экономическое сотрудничество, рассматривая через один–два хода возможность создания российско-немецкого стратегического союза.

Так что, нам есть чем ответить США в Европе. Но мы совсем не прельщены антиамериканизмом, а тем более – фантастическим, в духе американских блокбастеров, разрушением США. У кого нам тогда покупать айфоны и айпады, что будет с Силиконовой долиной и НАСА, перспективами термоядерных двигателей для освоения Солнечной системы и межпланетного продвижения человечества? В глубине нашей загадочной славянской души мы даже любим Америку, симпатизируем ее президенту афроамериканского происхождения Бараку Хусейну Обаме – почти так же, как в 60-е годы страна симпатизировала Джону Кеннеди. Этот взгляд вполне в духе размышлений классика русской философии Александра Зиновьева, писавшего о поражении СССР как о великой трагедии мирового масштаба, но отмечавшего, что не меньшую опасность для человечества представляло бы и тотальное поражение США, Запада вообще.

Мы и сегодня не хотим тотального поражения Запада. Мы хотим только, чтобы США не мешали разворачивать интеграционные процессы в нашем общем доме, в Евразии. Еще лучше – чтобы помогли нам с евразийской переориентацией Украины, Польши, стран Балтии, Восточной Европы вообще, как это уже было в конце Второй мировой войны. Тогда и наше отношение к потенциальным геополитическим конкурентам Америки станет более сдержанным. Иными словами, мы выбираем союзников исходя из их полезности в решении наших исторических задач, и у США еще есть шанс попасть в их число. При проведении разумной политики, разумеется.