Концепция поменялась. Почему Запад отменяет глобальное потепление - Александр Собко

Глава Комиссии ООН по изменению климата Раджендра Пачаури признал, что в настоящее время зафиксирована 17-летняя пауза в глобальном повышении температуры и эта информация подтверждена Британской метеорологической службой.

Конечно, дальше начались оговорки, что для полноценных выводов необходимо как минимум 30-40 лет. Но главное сказано. Возможно, это и есть первые «вбросы», призванные постепенно «отменить» долгие годы внедряемую Западом теорию глобального потепления, вызываемого выбросами углекислого газа. Очень важно и то, что эти слова прозвучали из уст одного из адептов теории – в 2007 году вместе с Альбертом Гором за исследования в этой области Пачаури получил Нобелевскую премию (в составе группы экспертов).

Честно говоря, я ждал, когда подобные заявления начнут появляться. Все тенденции развития мировой экономики и энергетики говорят в пользу того, что Западу придется развернуть свою концепцию на 180 градусов.

Одна из целей внедрения теории глобального потепления была связана с тем, чтобы остановить прогресс в развивающихся странах. Ведь «золотой миллиард» практически достиг насыщения в своем уровне энергопотребления, а, кроме того, мог позволить себе «баловаться» с возобновляемыми источниками энергии. А вот страны развивающиеся надо было ограничить. В частности поэтому наиболее дешевый источник энергии -- уголь -- был назван самым грязным источникам топлива. На том основании, что при его сгорании действительно выделяется больше всего углекислоты на единицу полученной энергии.

Но сейчас всё меняется. Развитые страны затягивают пояса, сворачивают программы по субсидированию возобновляемой энергетики, и сами переходят с газа на уголь. Особенно это заметно в Европе. Примерно об этом мы уже писали в комментарии «Уголь против газа». В Штатах из-за сланцевой революции пока газ остается конкурентоспособен, но от «отмены» теории глобального потепления США тоже выиграют.

Есть и второй аспект, о котором тогда мы упомянули лишь вскользь, и предлагаем обратить внимание на него сейчас. Как раз именно с ним связан американский интерес.

По мере того, как нефти в мире становится все меньше, а импорт «черного золота» становится все дороже, растет значение нетрадиционных и трудноизвлекаемых запасов нефти. Такие запасы оказались в значительных количествах на североамериканском континенте. Это и нефть, добываемая из керогена (ее достаточно много в США), и битумные пески в Канаде. При этом добыча трудноизвлекаемых запасов такого типа связана со значительными затратами энергии.

Тут становится важен показатель энергоэффективности добычи – сколько единиц энергии можно получить, затратив одну единицу энергии. Этот показатель (отношение полученной энергии к затратам на ее получение) часто обозначается аббревиатурой EROEI (Energy return on energy investment). Во многих случаях при добыче подобных «сложных» запасов EROEI находится на уровне двух. То есть, чтобы получить две единицы энергии необходимо затратить одну. Для сравнения, традиционная добыча имеет даже в настоящее время энергетическую рентабельность около десяти и выше - то есть, затратив одну единицу можно получить десять. А раньше, на заре нефтедобычи, когда скважины фонтанировали, этот показатель был выше 100, то есть энергозатратами на добычу в данном случае можно было вообще пренебречь.

Допустим, энергорентабельность добычи равна двум. В модельном варианте, это означает, что, затратив один баррель нефти, мы можем добыть два барреля. Из этих двух баррелей, один баррель мы можем пустить на рынок, а второй баррель опять потратить на добычу еще двух. И так далее. Конечно, расточительно, но тем не менее, если запасы другим способом все равно не извлечь, то часть получаемой продукции можно потратить подобным образом. Но при этом, выбросы углекислого газа в случае использования такой нефти будут в два раза выше. Ведь, строго говоря, помимо сгорания нефтепродуктов непосредственно в автотранспорте, нужно учитывать и то топливо, которое было потрачено для добычи. А некоторые подобные месторождения имеют энергорентабельность даже меньше двух. В таком случае, реальная эмиссия углекислоты будет не в два, а в несколько раз больше. На избыточную эмиссию углекислоты при разработке подобных запасов вводятся специальные налоги. Все это повышает себестоимость добычи.

Можно привести и другие примеры. При этом сама борьба с выбросами углекислоты – удовольствие недешевое. Некоторое время назад были популярны проекты по созданию подземных хранилищ для CO₂, было запущено несколько «пилотов», но с началом кризиса эта тема почему-то оказалась забытой.

Выход, который здесь напрашивается -- «отменить» вредное воздействие углекислого газа. А для этого теорию глобального потепления следует признать несостоятельной. Сходу этого сделать не получится (ведь эта тема возводилась в абсолют многие десятилетия), но первые шаги в этом направлении похоже уже предпринимаются.

Конечно, в России многие и раньше критически относились к этой концепции. Для нас тут ничего нового нет. Но данная коллизия является хорошей иллюстрацией, как Запад подстраивает свои якобы научные теории или исследования под собственные политические интересы. К сожалению, по тем или иным причинам нам часто приходится пользоваться иностранными прогнозами и исследованиями. Используя их, в то же время необходимо отдавать себе отчет в том, кем они пишутся и какие побочные цели могут преследовать.