Правда, заявление о возможности таких поставок, пока не более чем пустой звук — они невозможны по причине одностороннего эмбарго Евросоюза в отношении Сирии. Это подтвердил пресс-секретарь МИД Франции в ответ на вопрос журналистов. Но обойти эмбарго возможно с помощью Турции, не входящей в Евросоюз. Тем более что сейчас именно через её территорию неофициально идёт снабжение и вооружение боевиков. Это означает, что Европа (в лице британцев и французов), а также США -- всё же не собираются участвовать в сирийском конфликте непосредственно с помощью вооруженных сил, но готовы решительней действовать чужими руками.
Теперь от СНК требуется оправдать доверие, то есть попытаться закрепиться на каких-либо территориях, которые в дальнейшем можно превратить в базу для настоящей войны против вооруженных сил Сирии, путем признания их «буферными зонами». Здесь уже сможет активнее подключиться и Турция, не желающая сейчас действовать в одиночку, но имеющая желание перенести борьбу с курдскими вооруженными формированиями со своей территории на сирийскую. В случае переноса на эти территории лагерей беженцев, появится оправдание вооруженной защиты их от Сирийской армии. Естественно, силами армии Турецкой.
Такие «гуманитарные» зоны станут базой для действий боевиков, которые сейчас уязвимы именно в вопросах снабжения и коммуникаций. Сирийская армия способна их перерезать и изолировать группы боевиков внутри захваченных ими населённых пунктов. Именно это, с военной точки зрения, не позволяет вооруженной оппозиции достичь сколько-нибудь серьёзных успехов, оставляя их возможности на уровне партизанщины и терроризма. Из «буферных» же анклавов они смогут расширять зону, не контролируемую Сирийской армией, имея свои тылы, постоянное снабжение и огневую поддержку с воздуха, которая — можно не сомневаться — обязательно появится. Ведь прикрыть «лагеря беженцев» от сирийской авиации есть дело "гуманитарно оправданное". Косвенно такие планы подтверждаются намерением Германии и Нидерландов снабдить Турцию зенитными комплексами «Пэтриот», конечно же, для защиты от сирийцев турецкой территории, на которую сирийские ВВС не покушаются. «Пэтриоты» потребуются Турции только в случае её столкновения с сирийскими ВВС, иначе говоря, после перехода границы.
Следует сказать, что Турция оказалась заложницей своей же позиции. Взяв на себя роль проводника американской политики, она неожиданно для себя оказалась одна, когда сбитый турецкий самолёт и экстренное совещание НАТО, не привели к скоординированным действиям всех членов Североатлантического альянса. Неожиданно для себя, Турция открыла сдержанность в желании своих партнеров поучаствовать в войне единым фронтом. Но пути назад тоже были отрезаны — курдские вооруженные формирования уже включились в конфликт, выступив союзниками законной сирийской власти. Они используют сирийскую территорию и свободу действий на ней, предоставленную сирийским правительством, для создания собственной администрации в населённых курдами районах Сирии и снабжения формирований, действующих на территории Турции.
Таким образом Турция получила от Сирии «тем же концом по тому же месту». Решать курдскую проблему перманентными действиями только на своей территории -- означает для Турции заведомо попасть в позицию Башара Асада, который вынужден бороться с противником, имеющим внешнюю базу. Перейти к активным действиям на сирийской или иракской территории — значит ввязаться в большую войну с непредсказуемым результатом. Тем не менее, другого пути туркам не оставили «партнёры». Теперь Турция втягивается в войну с заведомо проигрышным для себя результатом, действуя в чужих интересах и платя немалую цену за перспективу отторжения своей же территории. С чем я турок и поздравляю. Хороший урок для тех, кто слишком доверяет посулам «партнёров».
Для европейских и американских политиков такое развитие ситуации наиболее безопасно, так как в случае неудачи легко будет «сдать назад» и даже дистанцироваться от действий боевиков и Турции — непосредственно втянутой в конфликт окажется именно она. И задействовать свои вооруженные силы в операции вторжения, почти наверняка связанной с серьёзными потерями и неясным результатом, не надо — и без этого есть кому таскать каштаны из огня.
Недавно созданные объединенные франко-британские экспедиционные силы в Средиземном море (Combined Joint Expeditionary Force - CJEF), надо понимать сразу, — созданы не для того, чтобы брать на себя «грязную работу». Они способны только продемонстрировать туркам, что они не оставлены в одиночестве. Но реальная экспедиционная операция возможна для них только в случае минимального риска. Так достижение целей в регионе окажется возможным с минимальными затратами и собственным участием. А такой целью, на мой взгляд, является не сама смена правящего в Сирии режима, а его последствия.
Вряд ли на Западе есть идиоты, всерьёз верящие, что после падения законной власти страна не расколется на враждующие анклавы и группировки. Все последние действия Запада на Ближнем Востоке и в Северной Африке способствовали результату, казалось бы, прямо противоположному его интересам: смене вполне лояльных Западу режимов на власть более или менее радикальных группировок, являющихся транснациональными сетевыми структурами, готовыми к вооруженной борьбе и фундаментально стоящими на антизападной позиции.
Где же смысл?
Может быть, есть надежда, что получив власть, бывшие террористы и моджахеды успокоятся и станут мирными и «демократическими»? Это вряд ли. Особенно учитывая, что экономическое положение стран «победившей демократии» только ухудшилось, и для жителей этих стран новым властям придется найти «виноватого» в бедствиях, чтобы направить на него агрессию недовольства.
К тому же постоянно растущее интернациональное сословие профессиональных моджахедов очень трудно заставить, к примеру, вернуться к выращиванию гороха, когда «победа демократии» уже восторжествовала над законной властью. Во-первых, потому что «грядки» уже вытоптаны в процессе борьбы. Во-вторых, потому что спонсорство борьбы за демократию прекращается, как только она торжествует свою победу над здравым смыслом. И тогда эти люди, число которых только увеличивается, кочуют из одной горячей точки в другую, неизменно получая оплату за свой труд там, где этот труд требуется. Можно ли предположить, что эта «армия» останется без работы или сама перестанет искать себе ратного занятия, вернувшись к мирному труду? Или иначе: можно ли считать, что растущее количество профессиональных моджахедов будет способствовать миру в регионе? Думаю, тоже вряд ли. Они трудоустроят себя сами, когда закончатся спровоцированные и оплачиваемые горячие точки, и превратят весь регион в сплошную горячую точку. Тем более что единственная сила, способная сдержать пожар перманентной междоусобной войны — сильные светские государства — так тщательно разрушаются усилиями западных «демократизаторов».
Вряд ли стоит рассчитывать, что трудоустраивать «армию» профессиональных моджахедов будет Запад, который её и породил. Разве только слегка корректировать в нужном направлении. А занятие они найдут себе сами. Закончились «кровавые диктаторы»? Не беда! Остались ещё просто стабильные государства и соседние деревни. Как там еретический Иран поживает? А сионисты почему так недовольны падающими с неба ракетами? А Средняя Азия, неужели ещё светская? И что там Россия делает на Кавказе? А Китай что, всё ещё притесняет уйгуров?
Таким образом можно попытаться без особых усилий решить кучу геополитических проблем. В первую очередь -- разрушить складывающиеся политические тенденции. Ещё недавно они были таковы, что активно развивающиеся страны постепенно обретали силу и амбиции, в перспективе оттесняя страны Запада на мировую периферию. Вместе с экономическим подъемом и повышением уровня жизни росло и желание самим решать свою судьбу. Уже не обсуждается, сможет ли Китай превзойти мощью США, обсуждается только, когда это произойдет. И Юго-Восточная Азия выстраивается под его политику. А в Атлантике доминантой становится политика Бразилии. На Ближнем Востоке амбициями мерялись Турция и Иран. Влияние на Африку ещё недавно грозили поделить Каддафи и ЮАР, пропуская туда, куда не дотягивались сами, уже далеко не региональный Китай. Да ещё и Россия неожиданно решила воссоздать империю, запустив интеграционные процессы на, казалось, уже навсегда отторгнутых от неё пространствах. Если так шло бы и дальше, то у западных стран, решивших сунуться в решение международных проблем, вскоре начали бы спрашивать: «а ты кто такой»?
Но теперь всем есть чем заняться. Китай озабочен надёжностью сырьевых источников к западу от себя и конфронтацией с соседями больше, чем экономической экспансией. Панафриканские проекты Каддафи — там же, где и сам Каддафи. Турция имеет перспективу не регионального лидера, а государства, втянутого в длительную и бесперспективную войну. Иран с высокой долей вероятности будет участником большой суннито-шиитской войны. Мы вместо интеграции рискуем получить борьбу с внутренним экстремизмом, которая сделает невозможными все интеграционные процессы, может привести к настрою общества против них и даже (если врагам сильно повезёт с нашей властью) к дроблению. Кто там ещё? Индия? Подождем, когда талибы вернут власть в Афганистане, вытеснив самые непримиримые силы Северного альянса в Среднюю Азию, и поактивнее поучаствуют в пакистанском политическом процессе. И, кстати, неизвестно, насколько тогда Пакистан останется союзником и надежным транспортным коридором для Китая. Старушка Европа, своими руками разжигающая евразийский пожар, конечно, вряд ли выйдет из него без потерь — но когда чужие потери волновали американцев? Зато то, что от неё останется, теснее прильнет к хозяину и перестанет мучиться выбором между выгодой и энергетической безопасностью.
Так тенденции меняются сегодня. Это не значит, что все они разовьются до своего логического завершения. Но чтобы не только надеяться на лучший разворот событий, надо противостоять худшему.
