Турция поумнела. А мы когда?

Переключение Турции с геополитической волны «еврооптимизма» на рельсы новой восточной политики будем иметь далеко идущие последствия для всего мира. Конкурируя со странами Залива за влияние на арабский мир и Ближний Восток, Турция должна быть более чем когда-либо заинтересована в стабильности на северном направлении, в поддержании партнерских отношений с Россией.

На днях в отставку подали видные турецкие генералы — руководители Вооруженных сил страны: глава Генштаба Ышык Кошанер, а также главы сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил. Наблюдатели связывают эти шаги с длящимся восемь лет противостоянием военных и политиков-исламистов, которое в прошлом году привело к аресту ряда видных офицеров по обвинению в попытке государственного переворота. Еще раньше жандармерия раскрыла подпольную организацию отставных военных и депутатов действующего парламента, которые хотели осуществить переворот и вывести страну из НАТО.

Турецких военных — оплот светской власти и установившегося с 1923 года «кемализма» — не устраивает курс президента Абдуллы Гюля и премьер-министра, лидера правящей умеренно-исламистской Партии справедливости и развития (ПСР) Реджепа Тайипа Эрдогана на мягкую исламизацию общества: повышение статуса мусульманского духовенства и более частого обращения к традиционным ценностям в общественной жизни.

До недавнего времени компромисс гражданской и военной элиты относительно движения страны в Евросоюз смягчал противоречия во внутренней и внешней политике. К тому же, талантливое экономическое администрирование Эрдогана, спасшее страну от последствий мирового финансово-экономического кризиса в 2008-2009 годах (до сих пор по темпам роста экономики Турция уступает лишь Китаю), дает большие внутриполитические бонусы возглавляемой им Партии справедливости и развития (ПСР), в то время как военные отчасти ассоциируются с периодом изоляции страны после военного переворота 1980 года.

Однако раскол между двумя ключевыми внутриполитическими игроками — генералитетом и гражданской администрацией, представленной ПСР перешел в открытую фазу. В итоге впервые за последние полвека реальная власть в Турции сосредотачивается вокруг гражданских политиков, которые активно ищут новые направления внутренней и внешней политики, и пытаются освободиться от политических установок генералов-«кемалистов».

Военные в Турции традиционно ориентируются во внешней политике и военном строительстве на сотрудничество с НАТО. До недавнего времени это было обусловлено общими с США интересами в отношении «проблемы курдов», геополитической расстановки сил на Черном море и в Закавказье.

Однако Эрдоган и ПСР имеют свое видение военной и геополитической роли Турции в регионе. С приходом к власти в 2003 году Эрдоган создал ряд проблем для американцев. Во-первых, в 2003 году в начале операции против Ирака запретил им размещать свои базы в Турции. Во-вторых, во время войны в Южной Осетии в 2008 году несколько решающих дней Турция не позволяла американским кораблям входить в Черное море.

Противостояние достигло одного из своих пиков в 2007 году, когда правительство накрыло подпольную организацию «Эргенекон», которой руководили отставные генералы и депутаты парламента, ставившие своей целью свергнуть режим Эрдогана.

По мере успехов в борьбе с военными Эрдоган реформировал политическую систему страны. Так, в 2007 году были приняты поправки, позволяющие выбирать президента всенародно, сокращающие срок его полномочий с 7 до 5 лет и разрешающие ему избираться на второй срок. В итоге, выборы президента должны стать более публичными, что ослабит влияние военных на принятие ключевых решений в государстве.

Однако до сих пор часть военной элиты (политическая полиция (жандармерия) и разведка) остаются суперпривилегированными слоями общества. Так, разведчиков и жандармов не могут арестовать без разрешения самого премьер-министра, им можно останавливать любого на улице, если его заподозрят в терроризме и т.д.

Однако с этой элитой Эрдоган, кажется, достиг некоего компромисса, так как ни жандармы, ни разведка не вмешиваются в борьбу правительства и Генштаба. Некоторые эксперты связывают это с удовлетворенностью ПСР работой разведки, которая возможно, замешана в арабских революциях весны 2011-го и, в частности, в волнениях в соседней Сирии — давнем оппоненте Турции в регионе.

Несмотря на смещение «центра принятия решений» из Генштаба в правительство и охлаждение турецко-американских отношений у Турции по-прежнему остаются притязания на лидера всех тюрок. Нельзя забывать о растущем влиянии Турции в молдавской Гагаузии, украинском Крыму, а также на российском Северном Кавказе, не говоря уже о влиянии в Закавказье, в частности на Абхазию и Азербайджан. Кроме того, турки пытаются влиять на политику во всем Ближнем Востоке, стремясь играть свою игру в Ливии и в Сирии.

Вместе с тем, правительство Эрдогана демонстрирует поиск компромиссов в отношениях с Арменией и Ираном. После визитов Эрдогана в Россию и президента Медведева в Турцию, кажется, это государство намерено выстраивать партнерские отношения и с нашей страной.

Прощупывание возможности новых союзов, возможно, вызвано тем, что Турция перестала испытывать еврооптимизм и начала более внимательно присматриваться к перспективе интеграционных объединений на Ближнем Востоке. Хотя именно Эрдоган добился официального начала переговоров с ЕС о вступлении в эту организацию (в 2005 году), теперь обоснованность данного шага под большим вопросом: должна ли Турция с ее укрепившейся недавно валютой входить в экономически нестабильную организацию и брать на себя часть расходов по поддержанию чужих экономик?

С учетом политической реформы в Турции и поиска этой страной новых направлений своей внешней политики у России открываются перспективы наладить с ней особый диалог. Турция играет значительную роль в закавказской политике, в частности оказывает влияние на нагорно-карабахское урегулирование и положение в Армении. Попытки примирить армян и азербайджанцев в рамках нынешнего переговорного формата пока стагнируют. Возникает вопрос о расширении формата за счет региональных держав, к числу которых относится Турция, что, возможно, поможет быстрее добиться результата.

Нельзя забывать и о «черкесской проблеме». После признания парламентом Грузии с подачи американских аналитических центров и «исследовательских фондов» так называемого «геноцида черкесского народа», развитие этой искусственно навязываемой мировому сообществу темы во многом зависит от Турции (в ней проживает до 4 млн. потомков покинувших Северный Кавказ в XIX веке черкесов). Пока что Турция воздерживается от того, чтобы делать какие-либо недружественные по отношению к России шаги в этом направлении. Впрочем, не стоит забывать, что сама Турция находится под гнетом обвинений в геноциде армян, что является серьезнейшей внешнеполитической проблемой для этой страны.

Направление американского крейсера ПРО в Черноморские воды в июне этого года на совместные с Украиной учения вызвало большую обеспокоенность у Москвы и чуть было не поставило Россию и Украину на грань дипломатической войны. Между тем, Турция играет ключевую роль в регулировании режима в Черноморских проливах, поэтому данный вопрос также весьма перспективен в переговорном контексте.

Олег Горбунов