Между красными и белыми

Собственно говоря, кто с кем мириться-то должен?

Те, кто воевали друг с другом в гражданскую войну?

Так их кости уже давно примирились в жёсткой русской земле: неслучайно даже знаменитое парижское Сент-Женевьев-де-Буа во Франции называют исключительно «русским кладбищем»: я там, кстати, стараюсь бывать всегда, когда судьба заносит меня в откровенно не любимый, в общем-то, мною Париж.

…Просто у, скажем так, у «идеологических потомков» – что «красных», что «белых» – как ни странно, каких-то особых, скажем так, «катастрофических» противоречий уже давно просто не существует. Нынешняя российская власть – абсолютно «белая» и даже, «империалистическая» по своей экономической, политической и духовной сути – совершенно не видит даже повода для «войны», скажем, со сторонниками Зюганова. Да и те в свою очередь ругают эту самую власть скорее по привычке – потому что им надо ну хотя бы кого-то ругать.

Да и – не ругают, собственно говоря.

Так.

Поругивают…

…А основная «линия противостояния» – причём противостояния совершенно непримиримого – лежит не между «духовными наследниками красного и белого движений», а между ними и наследниками тех, кого и красные, и белые презрительно именовали «кадетами» и «петлюрой» и охотно ставили к стенке по обе, так сказать, стороны линии фронта.

Скажите на милость, какая, к чертям собачьим, Валерия Ильинична, не к ночи будь помянута, Новодворская – «белая»?!

Если она не только призывает «коммуняк на фонарь», но и вообще, в принципе, отрицает любую русскую государственность – от Рюрика и до Путина включительно. «Тюрьма народов» и «демократ Шамиль Басаев» – это, пардон, прямые цитаты из этой «либеральной нью-орлеанской девы».

Да и любого другого «демократа» спроси о его «духовных предтечах» – думаете он хотя бы Витте со Столыпиным назовёт?

Ага.

Щас.

Сначала пойдут «отцы американской демократии», а потом, через Керенского и Милюкова, с придыханием доберутся до фамилии Андрей Дмитриевича Сахарова.

Который, несмотря на талант ученого-физика, не будем забывать, главной своей целью считал расчленение России на сорок с лишним «независимых государств», что и зафиксировал документально в своей, знаменитой, «сахаровской конституции».

Остальное, с либеральной точки зрения – история «мрака и бесправия».

Как сказала однажды та самая Валерия Ильинична, «для истории человечества было бы намного лучше, если бы русского народа не было вообще», после чего назвала футболистов сборной России, завоевавшей бронзу на чемпионате Европы в Австрии «подонками, оправдывающими карательный путинский режим».

Серьёзно!

Я вообще, кстати, ни разу не шучу по этому поводу: своими ушами слышал по возвращении как раз из Австрии – чуть пивом, помню, не подавился. Всё правильно: что у умного «либерала» на уме, то экзальтированная «лубянская девственница» немедленно в интервью вываливает. Так сказать, сеанс либеральной магии с ее немедленным последующим разоблачением.

Ну, и как мне «мириться» с людьми, которые считают, что «для человечества будет лучше», если я, вместе с моей страной элементарно сдохну?

«Человечеству»-то, может, и будет лучше, – хотя я и тут, извините, не уверен. Потому как «либеральные светочи», вместе с самой Валерией Ильиничной, – это вообще ни разу не «человечество».

Но я-то сам, знаете ли, по любому не готов.

Так получилось…

…Тут, видите ли, всё просто.

В ту, далекую и страшную гражданскую «белые» предки моей мамы насмерть рубились с «красными» предками моего отца. И само моё появление на свет в последующие шестидесятые, как вы понимаете, было бы принципиально невозможно без «национального примирения» – хотя бы в масштабах одной, отдельно взятой семьи.

Всё.

Проехали.

Проблема только в том, что нынешние «либералы» не имеют к этому «примирению между красными и белыми» вообще никакого отношения: их «духовных отцов» – мелких окраинных националистов и прочих балаболов, «кадетов» и «адвокатов», которые и втянули, по сути, Российскую Империю в смуту, за которую пришлось платить и «красной», и белой» кровью, – равно ненавидели обе стороны внутринационального конфликта.

И – весьма охотно прислоняли к стенке.

Было, знаете ли, за что.

И я вообще ни разу не вижу повода, чтобы эту милую национальную традицию каким-то образом прерывать.