Стояла сырая тропическая ночь. Дождь начался снова, сразу после заката. На мостике "Shiloh" вахтенный офицер отметил время в журнале. Через несколько минут вахтенный приказал включить стеклоочистители. Он оглядел темноту снаружи в поисках огней эсминца, который должен был находиться впереди по курсу авианосца. Только что эсминец был виден.
Офицер проверил экран радара. Эсминец всё ещё там, где и должен быть - в пяти тысячах ярдов впереди.
- Если "Fannon" выбьется из ордера, доложите мне, - сказал он младшему вахтенному офицеру, затем вызвал боевой информационный центр, БИЦ, авианосца. Дежурный офицер БИЦ, окружённый со всех сторон консолями локаторных экранов, выслушал тот же приказ.
Даже воздух на мостике казался мокрым. Стопроцентная влажность не давала поту испаряться. Взмокшие волосы, рубашка и бельё придавали каждому свой собственный запах.
Вахтенный перешёл на левое крыло мостика и взглянул на исхлёстанную дождём полётную палубу внизу. В неверном красном свете самолёты стояли сбившимся в кучу стадом. Сложенные вверх крылья напоминали воздетые в мольбе руки. По крайней мере, самолётам тропический дождь шёл на пользу: он смывал грязь и солевой налёт. Стук дождя о сталь мостика и ритмичное "шур-шур" стеклоочистителей заставили вахтенного остро ощутить своё одиночество.
Текущий период боевого дежурства окончится через два дня. Тогда авианосец покинет "Янки-Стэйшн" и отправится в тридцатишестичасовой переход через Южно-Китайское море, навстречу удовольствиям Субик-Бэй. И в одно прекрасное утро из моря восстанут покрытые джунглями горы, окружающие пристанище ВМФ США на северо-западе Тихого океана, и нарушат однообразие горизонта. Пять славных беззаботных дней и ночей максимальной свободы ожидают большую часть экипажа. Для кого-то, конечно, останутся долгие часы работы, но даже они могут с нетерпением ожидать вечера, чтобы провести время на берегу.
Американская военно-морская база Субик-Бэй и воздушная база флота Куби-Пойнт рядом с ней не относились к местам, рекламируемым в туристических проспектах. Однако суша есть суша. Правда, сушей в строгом смысле слова её можно было называть лишь до тех пор, пока не начнётся очередной тропический шторм. Но и тогда моряк не унывает: даже грязь лучше солёной воды.
Когда моряки в увольнительной устанут от выпивки в барах, гольфа под палящим солнцем и прогулок по флотским магазинам, они всегда смогут пересечь мост. Мост перекинут через реку Благовоний (на самом деле сточную канаву) и позволяет попасть в полный экзотических наслаждений Олонгапо-Сити. 150000 жителей города боролись за существование на частью мощёных, частью тонущих в грязи переполненных улочках.
Большинство жителей По-Сити добывало хлеб насущный, охотясь различными способами за долларами, приносимыми в город через мост американскими военными. Пересекая мост, жаждущие и истосковавшиеся по сексу американцы одним махом освобождались от матери, бога и флота США. Город предлагал калейдоскоп развлечений: дешёвую выпивку, пиво, подобное лошадиной моче, и легионы маленьких смуглых девочек. Несмотря на то, что волосы на их лобках только начали пробиваться, они могли исполнить любое сексуальное желание - за подходящую цену, конечно. К великому воодушевлению озабоченных американцев, "подходящая" цена была всегда до смешного низкой.
В эту ночь, за два дня до порта, доктора и санитары в госпитальном отсеке покупали пятидолларовые билеты импровизированной лотереи, делая ставки на числа. Выиграет билет с числом, ближайшим к общему числу венерических заболеваний, которые будут выявлены во время следующего боевого периода. В канцелярии капитана писарь доканчивал отчёт о случае смерти от передозировки наркотиков во время последнего захода в порт. Ночная смена на кухне занята выпечкой полутора тысяч батонов хлеба и пяти тысяч пончиков - дневного рациона экипажа. Повара высчитывают количество батонов и пончиков до Субик-Бэй. От киля до сигнального мостика, каждый моряк ожидает ночей на берегу, когда корабль пришвартуется у авианосного пирса воздушной базы флота Куби-Пойнт.
Под полётной палубой, в отсеке, где размещался центр боевого управления, сидели люди, отвечавшие за планирование боевых вылетов авианосца. Подбадривая себя кофе и сигаретами, они колдовали над разложенной на столе картой зоны боевых действий. Поверх карты лежал последний прогноз погоды, с которым то и дело сверялись. Тонкинский залив, где находился корабль, и Северный Вьетнам покрыты толстым слоем дождевых облаков. Облака также покрывали остров Хайнань и северную часть Южного Вьетнама. Планировщики, после консультации с метеорологами, приняли новый план воздушных операций на следующие двенадцать часов, начиная с полуночи. Новый план быстро написали, отпечатали и разослали по службам и боевым частям корабля.
Корабль должен идти курсом на юг. Начиная с полуночи, будут запущены А-6 для нанесения удара по предписанным целям в Северном Вьетнаме. Облака, дождь и темнота - не помеха для электронных глаз А-шестых. "Фантомы" обеспечат истребительное прикрытие ударных сил. Е-2, самолёты дальнего радиолокационного обнаружения, патрулируя выше плохой погоды, обеспечат наблюдение за воздушным и морским пространством. Они выдадут оповещение о появлении любого неопознанного самолёта или корабля. С рассветом всё наличные самолёты, способные нести бомбы, будут работать в Южном Вьетнаме по целям, указанным передовыми авианаводчиками (ПАН) ВВС.
- Не люблю давать парням на Севере выходной день, но уж ничего не поделаешь с этим, - сказал начальник оперативного отдела своим подчинённым.
В соответствии с новым воздушным планом, штурман корабля проложил курс к точке первого запуска и передал его вахтенному офицеру. Вахтенный офицер передал по радио кораблям эскорта новый курс и порядок маневрирования. Он также проверил позиции кораблей эскорта в ордере группы. После этого он отдал приказ на смену курса. Вахтенный офицер проконтролировал, как рулевой вращал штурвал, поворачивая корабль. После этого он приклеился к репитеру локатора, следя за тем, чтобы ни один корабль эскорта не оказался перед носом колоссального авианосца. Корабль повернул на два-три градуса, начав длинный и плавный разворот. Дождевая вода стекала с полётной палубы в шпигаты и из них падала в море с высоты шестьдесят футов.
Кто-то тряс его. Он медленно просыпался. Его трясли за руку.
- Проснись и пой, Джейк. Время летать. - Лундин потряс его ещё раз, чтобы убедиться, что друг проснулся.
Со своей койки Джейк наблюдал, как его высокий сосед намылил лицо пеной для бритья. Каждый мускул его тела был расслаблен.
- Сколько я проспал?
- По крайней мере, 14 часов. Ты придавил на ухо по-настоящему.
Лундин брился, напевая что-то под нос.
- У нас предполётный инструктаж через пять минут для первого ночного запуска, - сказал он, - ты на танкере.
- Как погода?
- Высокая волна. Дождь такой, что впору Ноеву ковчегу отправляться в плавание. Очередной отличный флотский день.
Лундин продолжал напевать.
Джейк посмотрел на часы: 10:25. Неохотно откинул простыню и сел. Мелкий пот покрывал всё тело. Он потянулся и зевнул.
- Ты напеваешь что-то такое вдохновляющее. Что это за мелодия?
- Не знаю, я сам её придумал.
Джейк натянул новый лётный комбинезон цвета хаки. Зашнуровывая высокие лётные ботинки со стальными носками, он спросил:
- Сэмми, если бы ты мог бомбить любую цель в Северном Вьетнаме, что бы ты выбрал?
- А ты почему спрашиваешь?
- Ну, что у них самое важное?
- Могила Хо Ши Мина.
- А серьёзно?
- Я серьёзно. У них нет ничего стоящего даже пустяка. Если бы было, мы уже разбомбили бы.
- Херня. Ты знаешь, что это не так.
Сэмми сполоснул бритву и вытер лицо.
- Это "что-то" было бы в Ханое. Если у них и есть что-то стоящее - оно находится в Ханое, где они могут это защитить. Пока что флот там бомбил только мосты и железнодорожное депо. Может, ещё одну-две электростанции.
Оба лётчика открыли сейфы своих столов, вынули оттуда револьверы и сунули в нагрудные карманы. Свободные комбинезоны провисли под тяжестью. Лётчики заперли сейфы, выключили свет и закрыли за собой каюту.
- Но ты не можешь бомбить всё, что тебе вздумается, Джейк. И ты прекрасно это знаешь, - сказал Сэмми по пути в лётную комнату.
- Ага.
- И не выдумай чего-нибудь.
- Конечно, Сэм. Ты же меня знаешь.
Джейк остановился у буфета главной кают-компании, соседствующей с лётной комнатой. Он налил себе в кружку кофе и попросил у стюарда кусок запечённой говядины из остатков от ужина, который он успешно проспал. Он даже получил булочку, которую разломил пополам и положил внутрь кусок мяса.
В лётной комнате шёл инструктаж. Графтон уселся в одно из больших мягких кресел рядом с Разором Дэрфи, его штурманом на сегодняшний вылет. Разор делал записи, слушая инструктаж по корабельному ТВ. Телевизор находился в дальнем углу помещения. Эта же самая передача транслировалась во всех восьми лётных комнатах корабля. На экране один из офицеров воздушной разведки эскадрильи А-6, Эйб Стейджер, проводил постановку задач для всего авиакрыла перед первым запуском. Джейк жевал свой сэндвич, пока Разор делал записи.
- Тяжко вышло с Морганом, - прошептал тот, не отрывая взгляда от экрана. Джейк угукнул и продолжил жевать.
Да, было очень тяжко. Морган не выносил Дэрфи. Когда Джейк об этом задумался - понял, что и сам невысокого мнения о Разоре. Джейк наблюдал за штурманом, делающим записи. Линия волос Разора заметно отступила ото лба. Как будто компенсируя это, он отпустил шикарные усы, которые постоянно поглаживал.
Сэмми Лундин и Марти Грив летят на бомбёжку одной цели, в то время как Ковбой и Майлс Рокуэл нанесут удар по другой. Маленький Оги и Большой Оги на резервном танкере. Их запустят только в случае технических проблем с самолётом Графтона. Все лётчики сидели в высоких креслах с мягкой обивкой, большинство закинули ноги на подлокотники впереди стоящих кресел. Трудно было бы представить сборище более расслабленно выглядящих людей. Из своего тяжёлого опыта они знали, что такое принудительное расслабление - лучший способ контролировать спазмы в животе и нервы по мере приближения запуска. Внешняя нервозность заразительна, поэтому нарочитое спокойствие являлось неписаным правилом.
Когда Стейджер закончил читать список целей, на экране появился Облако, дежурный метеоролог. Все взгляды сфокусировались на картах погоды и кончике указки Облака.
- Не самый лучший вечер, джентльмены. Облачность 10 баллов и дожди над всем Тонкинским заливом, островом Хайнань и Северным Вьетнамом. Облачность покрывает всё до самого хребта, разделяющего Вьетнам и Лаос с Камбоджей. Верхняя кромка ожидается на 18000 футов. Ветер с северо-востока, около 15 узлов у поверхности. В настоящий момент высота волн от 6 до 8 футов. Направление волн с юго-востока. Через минуту у нас будет таблица ветров по высотам. Прогноз даёт усиление ветра и волнения. Облачность и дожди, по крайней мере, на протяжении следующих двенадцати часов. Хотя к югу, около 50 миль южнее Дананга, начинает проясняться. Сегодня после восхода народ в тех местах встретит достаточно хороший день с переменной облачностью и местными дождями.
На экране появились таблицы ветров и температур по высотам. Облако перешёл к ним.
На момент Джейк закрыл глаза. Он чувствовал качку корабля. В районе кормы, на "балконе", в пятистах пятидесяти футах от центра тяжести корабля, движение должно ощущаться явно. Это обещало трудную ночь для возвращения обратно на борт.
- А сейчас опять к мистеру Стейджеру, который имеет новую заявку в конкурсе "Дай имя Развратной Бэби".
Стейджер опять появился на экране - уши, очки и ухмылка. Он держал шестидюймовую куклу с нарочито пышными формами. Камера наехала передним планом на куклу, которую Стейджер держал двумя пальцами за талию.
- Заявка поступила из лётной комнаты номер три, - сказал Стейджер, пока камера скользила по Развратной Бэби.
- Похоже, что её прислал "Санни" Боб Бэтлс. Предлагается имя "Пегги-без-письки, Киска Олонгапо".
В студии послышался одинокий хлопок в ладоши и экран погас.
- У этого Стейджера самое грязное воображение на всём корабле, - заявил Разор, не обращаясь к кому-либо конкретно. Все знали, что Стейджер редко получал имена для конкурса. В большинстве случаев он придумывал их сам.
- Нет, не так, - ответил Джейк. - Он просто пытается оставаться в своём уме.
Джейк знал, как Стейджеру тяжело держаться в любой день, когда он не получает писем от своей жены. Иными словами, почти каждый день. Это был студенческий роман, который война разрушит рано или поздно.
- У него не очень это получается, - сказал Разор. - Да, между прочим, ты выглядишь ужасно. Ты как, нормально себя чувствуешь?
Разор произнёс эту фразу, поглаживая усы и поглядывая искоса. Джейк подумал, что Разор проверяет его, ища признаки надвигающегося нервного срыва.
- Чертовски здоров и бодр, - недовольным тоном ответил пилот и отправился проверить свой почтовый ящик. Ящиком служила переделанная книжная полка в углу комнаты под телевизором с именами на ячейках. В ячейке со своим именем Джейк нашёл письмо от родителей и ещё одно от Линды, своей подруги. Он попытался вспомнить, когда она писала в последний раз. За прошедшие три месяца её литературная активность снизилась драматически. Джейк запихал письмо в кармашек для сигарет на левом рукаве. Он решил, что прочитает его в воздухе. При полёте на танкере борьба со сном иногда представляла собой самую сложную часть вечера.
Один из старшин из технической службы принёс формуляры задействованных этой ночью самолётов. Он оставил их на столе в дальней части комнаты. Джейк взял формуляр своего самолёта. Он читал каждое замечание, "галочку", оставленное после последних десяти вылетов. Серьёзные проблемы, сказывающиеся на безопасности самолёта, назывались "нелётные галочки" и должны были быть устранены до следующего вылета. Менее серьёзные неисправности, "лётные галочки", могли быть устранены позже, при удобном случае. Самолёт со множеством лётных галочек мог стать большой головной болью. Так как эскадрилья имела всего шесть танкеров и каждый исправный из них делал, по крайней мере, три вылета в день, в формулярах собиралась изрядная стая галочек. Джейк просмотрел записи внимательно, расписался и вернул том в металлической окантовке в стопку.
Подлив себе ещё кофе, Джейк сел на стул в тихом углу и прочитал письмо от своих родителей. В передней части комнаты два экипажа, которым предстояло наносить удар, внимательно изучали полётные планы и аварийные процедуры.
Один за другим лётчики расходились. Они заходили в туалет по пути в лётную раздевалку, где хранилось индивидуальное полётное снаряжение. Каждого из них ожидали противоперегрузочный костюм - ППК, подвесная система, аварийный жилет с присоединённым к нему спасательным жилетом, полётный мешок со шлемом, кислородная маска, планшет, аэронавигационный сборник по Юго-Восточной Азии. Многие пилоты и штурманы носили кобуры для пистолетов.
Когда Джейк вошёл в раздевалку, все члены экипажей уже были там. Он открыл свой шкафчик и вынул ППК. Костюм оказался в кровяных пятнах, также, как и аварийный жилет. Он забыл о крови.
Джейк уставился на пятна. Они были тёмно-коричневыми, ржавыми, непохожими на ярко-красную, пахнущую медью жидкость, вытекавшую из шеи Моргана Макферсона. Джейк бросил снаряжение и пошёл в туалет, где его вырвало только что проглоченным мясом и кофе.
Когда его желудок успокоился, пилот вернулся в раздевалку. Сэмми скоблил ППК ножом из аварийного набора.
- После вылёта ты можешь обменять снаряжение у укладчика парашютов.
Разор смотрел на пепельно-серое лицо Джейка.
- Ты в состоянии летать? - спросил он тоном, выражающим сомнение.
- Да, - сказал пилот, беря ППК из рук Лундина и застёгивая его на бёдрах.
- Может, ты и думаешь, что в состоянии. Но, знаешь ли, моя жопа тоже будет в этом самолёте.
- Слушай, говноед, - прорычал Лундин, - если у тебя кишка тонка летать сегодня, почему бы тебе так прямо и не сказать?
В это время Ковбой показался в конце прохода и стал наблюдать, как Джейк натягивал подвесную систему. Система походила на костюм без рукавов и штанин. К ней крепились пряжки свободных концов парашюта и ножных ремней привязной системы. Ковбой перехватил взгляд Джейка.
- Ты готов летать?
Джейк кивнул.
- Тогда ты летаешь, - произнёс Ковбой безапелляционным тоном и повернулся, чтобы уйти.
- Вот так, запросто? - спросил Разор Дэрфи в спину Ковбою и дёрнул себя за ус. - Вот так, запросто, ты хочешь, чтобы я рисковал своей жизнью с Холодной Рукой? - Он принялся на другой ус. - Может, ему лучше навестить Безумного Джека?
Ковбой выдержал паузу, холодно осматривая бомбардира.
- Он летает, и ты тоже, Дэрфи. А теперь заткнись и одевайся.
- А ты не шкипер. Речь идет о МОЕЙ жопе! По какому праву ты говоришь мне, что я должен летать с ним?
Ковбой проигнорировал замечание и направился к своему шкафчику.
Большой Оги кашлянул.
- Потому, что ты младший лейтенант, а он лейтенант-коммандер, Разор. И он, к тому же, НШ. Или вам не разъясняли такие тонкости военного этикета в универе каноэ?
- Если ты, вонючий резервист, так назвал Военно-Морскую Академию..., - начал Разор, тыча пальцем в его сторону. Тут вклинился Маленький Оги:
- Ребята, смотрите, Разор показывает, сколько цветов послать его родичам, если он купит сегодня ферму!
Большой присоединился:
- Будь твой конец таким же острым, как язык, Разор, тебе следовало бы вытатуировать на нём серийный номер и держать его в своём сейфе.
Тяжёлый техасский говор Ковбоя прервал перепалку:
- Кончайте трёп, джентльмены. Давайте на полётную палубу, живо!
Разор хлопнул дверцей шкафчика и крутанул цифровой замок. Задержался у выхода:
- Если мне придётся сегодня ночью поплавать, Паркер, я лично затолкаю один этих ботинков двенадцатого размера в твою задницу по самое колено. И мне насрать, стань ты хоть адмиралом.
Он показал обоим Оги палец и захлопнул за собой дверь.
- Ковбой, тебе это геморрой может вылечить, - хихикнул Большой Оги.
- И тогда задница Ковбоя станет совершенной, - сказал Маленький своему БШ.
- А-а, вот это боевое братство. Теплеет на душе.
Оба Оги закрыли свои шкафчики и последовали за Разором на полётную палубу, продолжая на ходу перебрасываться шуточками. Выходя, Ковбой подмигнул Джейку и показал ему поднятый большой палец.
Джейк пропустил ремень кобуры через окна ремней подвесной системы, чтобы её не сорвало при катапультировании. Затем застегнул аварийный жилет. Эта громоздкая деталь снаряжения вмещала пятнадцать фунтов аварийного набора и надувной спасательный жилет. Джейк внимательно проверил вытяжные шнуры патронов с углекислым газом.
Лундин не спешил с одеванием. Когда в раздевалке остались только он и Джейк, он задержался рядом с ним, держа мешок со шлемом в руке.
- Ты там сегодня повнимательнее, ладно? Не давай таким сволочам, как Разор, пригибать тебя.
Он хлопнул Джейка по руке и улыбнулся.
- Просто повнимательней и храни верность.
- Конечно, Сэмми. Конечно.
Джейк Графтон вышел из надстройки на полётную палубу. Красный свет освещал самолёты и группы людей, работающих под дождём. Ветер делал дождь косым и теребил красные флажки предохранителей на тележках с бомбами.
Он нашёл борт 522, стоящий всего в двух футах перед челноком левой носовой катапульты. Ему понадобится лишь подать самолёт немного вперёд, чтобы поводок стойки носового колеса состыковался с челноком. Разор уже сидел в кабине. Джейк начал предполётный осмотр. Он подсвечивал себе фонариком, переключённым на белый свет. В красном свете потёки красной гидравлической жидкости были бы почти невидимы. Он внимательно осмотрел заправочную станцию под фюзеляжем, приблизительно в пятнадцати футах спереди от хвостового оперения. Это устройство внешне отличало танкер KA-6D от бомбардировочной версии А-6. Танкер имел фюзеляж, предназначенный для подъёма топлива в воздух. У него в сравнении с бомбардировщиком отсутствовали оба локатора, бортовой компьютер и инерциальная навигационная система. Точки подвески под крыльями вместо бомб несли внешние топливные ёмкости. На каждом из четырёх крыльевых и одном подфюзеляжном пилонах крепился подвесной топливный бак вместимостью 2000 фунтов. Общая вместимость внутренних и внешних баков составляла внушительную цифру в 26000 фунтов, почти 12 тонн.
Удовлетворённый осмотром, Джейк взобрался по лестнице с левой стороны кабины и проверил катапультное кресло. Вынув и спрятав все пять предохранительных чек, он уселся на своё место. Техник самолёта, девятнадцатилетний парень из Оклахомы по кличке "Маггот", стоял на верхней ступеньке стремянки, перегнувшись в кабину, чтобы помочь Джейку пристегнуться к креслу.
Если бы кто-то спросил, Маггот ответил бы, что это его самолёт. Именно Маггот отвечал за пред- и послеполётное обслуживание и осмотры, а также за перемещения самолёта на борту корабля. "Дьявол-522" был его чадом. Чтобы подчеркнуть это и увеличить трудовое рвение техника, в эскадрилье нанесли на фюзеляж его звание - эйрмен - и имя. Надпись чёрными буквами гласила: ЭН Д.Е. Шатс, ТХН.
- Классная ночка для полётов, мистер Графтон.
- Будь я летучей рыбой, Маггот - наверное, согласился бы с тобой.
- Ждёте захода в порт?
- Конечно, а ты?
- Ага, не могу больше работать под дождём. Столько раз передёргивал в душе, что теперь, как попаду под дождь, у меня сразу встаёт.
Пилот улыбнулся.
- Только смотри не упади и не сломай что-нибудь. Да, кстати, слышно что-нибудь насчёт твоего отца?
Отец Маггота недавно пережил инфаркт, но родственники не послали сыну вызов на срочный отпуск.
- Нет ещё, сэр. Если не будет ничего слыхать от них, когда мы будем в Куби, дык я им позвоню.
- Поговори с мистером Лундином в строевой. Он устроит тебе звонок на казённый счёт.
- О’кей, мистер Графтон. Я так и сделаю.
Маггот уже покончил со своими делами в кабине, но продолжал стоять на ступеньке.
- Все мы - ну, техники - очень сожалеем о мистере Макферсоне. Он был правильный парень и хороший офицер.
Джейк внимательно взглянул на матроса. Мокрое от дождя серьёзное молодое лицо блестело в красном свете. Он никогда не мчался по катапультному треку, никогда не видел разрывов зениток и ракет, но уважал людей, которым это доводилось. Заслужили ли они это уважение? Ну, по крайней мере, Макферсон заслуживал.
- Нам всем будет его не хватать, - ответил пилот.
- Ладно, джент-мены, хорошего вам полёта и зацепить третий трос.
Маггот спустился по стремянке и закрыл фонарь нажатием кнопки внешнего управления, чтобы экипаж не мок под дождём. Разор сидел с закрытыми глазами, откинув голову на заголовник кресла. Похоже, старался успокоиться.
Джейк держал свой шлем на коленях и смотрел в чёрное ничто за пределами палубы. Он ненавидел ночные запуски с катапульты. Столько всего могло случиться на пути по катапультному треку, и всё только плохое. Любая проблема потребует от пилота мгновенного внимания, даже в то время, когда он приходит в себя после перегрузки ускорения на катапульте и пытается уговорить самолёт продолжать лететь в ночном воздухе в шестидесяти футах над морем. Он перебрал наиболее возможные аварийные ситуации и что он будет делать, если одна из них наступит. Пилот переместил руку с рычагов управления двигателями на ручку уборки шасси. При отказе двигателя или пожаре убрать шасси. Его пальцы коснулись кнопки аварийного сброса. Нажать её и удерживать одну секунду, тогда все пять подвесных баков будут сброшены. Самолёт полегчает на десять тысяч фунтов и, может быть, сможет лететь на одном двигателе. Он перевёл взгляд на авиагоризонт. Продолжать держать угол набора восемь градусов, что бы ни случилось. Чуть меньше, и мы упадём в воду. Чуть больше - наступит сваливание и всё равно отправимся плавать. Джейк проверил приборы. Указатель воздушной скорости, барометрический высотомер, указатель угла атаки, радиовысотомер, авиагоризонт. Информация этих приборов позволит ему оставаться живым. Если один из них откажет, он должен будет мгновенно понять, что показания противоречат показаниям других приборов, и далее игнорировать врущий прибор.
Джейк почувствовал, как в животе начал образовываться узел и автоматически проверил положение дублирующей ручки катапультного кресла между ног. Может получиться так, что не будет времени дотянуться до основной ручки над головой.
Каждая прошедшая секунда была только приготовлением к моменту, когда он вместе с самолётом будет катапультирован в тёмноту над океаном на скорости всего на пятнадцать узлов выше скорости свала. Запущен в машине с почти максимальным взлётным весом. В машине, которая была лишь хитрым собранием сложного оборудования, отказывающем так часто. Его жизнь зависела от правильности каждой мысли, от чувства ручки, быстроты рефлексов, от его знаний и умения. Расплата за ошибку будет быстрой и неотвратимой. И человек рядом с ним тоже поплатится.
А если откажут генераторы? Он нащупал слева от себя рукоятку выпуска аварийной турбины. Движение рукоятки выпустит аварийный турбогенератор из крыла. Работая от набегающего потока, он обеспечит электропитание пилотажных приборов и освещения кабины. Закрыв глаза, Джейк начал наощупь находить и распознавать кнопки и рукоятки вокруг него. Он знал кабину лучше, чем свой автомобиль. Он знал её лучше чего-либо на этом свете.
Он посмотрел вдоль катапульты, как делал это бесчисленное количество раз. Там, где кончалась палуба, кончался мир. Он был покинут на острове красного света, дрейфующем в тёмной вселенной. Существовали только здесь и сейчас, только это место и это время.
Дождь барабанил по фонарю. Люди на полётной палубе не двигались в ожидании сигнала "запуск двигателей". Они ждали, как лошади под дождём, смирившиеся со своими невзгодами. Корабль начал разворот против ветра. Моряки наклонились под его порывами. Высота самолёта над палубой и упругость шин высокого давления усиливали эффект качки. Пилот мог чувствовать, как корабль принимал удары волн в борт.
Джейк ещё раз посмотрел на БШ. Тот не поменял своего положения, но его лицо выглядело расслабленным. Справился ли он со своим нервным срывом в раздевалке или это просто сверхурочная работа над предстартовым спокойствием?
"Он не был бы так чертовски благодушен, если бы знал, что творится у меня в потрохах", - размышлял пилот. Как штурманам это удаётся? Как Моргану это удавалось? БШ сидят здесь и скачут на этих скотинах в ад и обратно, при этом почти не в силах повлиять на свою судьбу. Каждый день они забираются в это правое кресло.
Люди, которые летают на правом сиденье, которые овладели сложным оборудованием и обуздали дрожь в поджилках - это профессионалы, очень гордые своим искусством. Джейк, как и большинство пилотов, отдавал должное штурманам. Он склонял голову в поклоне необъяснимому. Ему никогда не приходило на ум спросить бомбардира-штурмана, почему тот продолжает делать свою работу. Задать такой вопрос означало бы задать такой же вопрос себе. Поэтому он считал мотивацию штурманов таинственной и необъяснимой, как любовь, вера или верность.
Громкоговорители на палубе взревели. Пора. Графтон и Дэрфи надели шлемы. Техник самолёта завращал пальцами, показывая сигнал на запуск двигателей. Когда оба двигателя вышли на холостые обороты и все системы заработали нормально, Джейк и Разор включили красные Г-образные фонарики. Джейк закрепил свой на аварийном жилете. Он похлопал по авиагоризонту, и Разор кивнул головой. Бомбардир будет подсвечивать его своим фонариком в первые критические секунды после запуска. Если откажут оба генератора, у пилота останется средство пространственного ориентирования. Гироскоп, диаметром всего три дюйма, даже без электропитания сможет обеспечить критическую информацию около тридцати секунд. Этого будет более чем достаточно. Они будут или в безопасности, или мертвы задолго до остановки гироскопа. Джейк разложил крылья и зафиксировал их в прямом положении. Потом выпустил закрылки.
Теперь регулировщик движения дал Джейку сигнал двигаться вперёд. Тот снял стояночный тормоз и двинул нагруженный самолёт к ждущему челноку катапульты. Он почувствовал толчок, когда металл стукнулся о металл. Пилот двинул рычаги управления двигателями до упора вперёд и подвигал ручкой и педалями. В зеркале он мог видеть движения стабилизатора и флаперонов. Он положил основание левой ладони на РУДы, а пальцами левой руки взялся за катапультную скобу. Таким образом РУДы не могли случайно сдвинуться назад при срабатывании катапульты. Ещё один раз взглянул на приборы, ещё раз подвигал ручкой. Температура двигателей в норме, ручка движется свободно, так и должно быть.
На полной тяге машина рвалась, как гончая на поводке. Сердце Джейка колотилось, отдаваясь в висках.
- Готов? - вопрос к Разору.
- Я родился готовым. Давай, гони.
Джейк положил голову на заголовник кресла и большим пальцем левой руки щелкнул главным тумблером наружных огней. Тумблер находился на катапультной скобе. В зеркале заднего вида он увидел, что огонь на верху киля загорелся.
Офицер катапульты отсалютовал и плавно взмахнул жёлтым жезлом. Описав широкую дугу, жезл коснулся палубы, потом вернулся в горизонтальное положение и замер, указывая в направлении катапультного трека.
"Скоро... в любую секунду... вот-вот..."
Катапульта сработала.
* * *
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
