Знакомый немецкий политик пригласил в Берлин на день подписания Большой коалиции. Сказал, что после подписания я не узнаю страну. Закончатся наконец бесконечные полугодовые переговоры, мама Меркель вздохнет спокойно и сформирует долгожданное новое пятиголовое правительство. Страна станет другой!
Ехать надо. Решил добираться на автобусе с Балкан: дешевле, да и посмотреть интересно в окошко на страну, в которой давно не был. И не зря. В Дрездене охватила сладкая ностальгия. В советские еще годы строил в студотряде дорогу Лейпциг – Дрезден. Вроде стоит, как все советское. И вдруг другая, острая, ностальгия – по Китаю. Дрезден сегодня – это Шанхай девяностых! Только там и тогда я видел на улице столько велосипедистов. Причем все, как в том подзабытом Китае, в одинаковых стеганых курточках. Раньше «ватники» назывались, нынче, наверное, как-то по-другому – по-модному. Сейчас в Шанхае легче на трассе увидеть «Бентли», чем велик. А здесь целый поток. Забавно.
Здорово еще, что много точек уличной еды. Так тоже раньше было в Китае. А сейчас все реже можно попробовать что-то вкусненькое, что можно есть без затей, санитарии и пафоса прямо руками, стирая с губ кетчуп просто рукавом. Чуть не прослезился от умиления, когда увидел, как пешеходы перебегают улицу на красный свет. Такое в Китае уже не увидишь, а здесь – пожалуйста!
Берлин тоже приятно удивил. Все улицы в каких-то пакетах, обрывках бумаги, коробках. В начале девяностых я засиделся в ночном кафе в Мадриде с одним испанским писателем. Он после второго литра сангрии горячо стал убеждать меня, что в Германии жить невозможно. Там, мол, мания стерильной чистоты, и выплюнуть косточку от маслины на тротуар – чуть ли не преступление. Ох, порадовался бы сейчас этому писатель! На тротуар уже можно выплевывать и выкидывать все что хочешь. Даже книги. Но об этом позже.
Еще я вспомнил одну вредную старуху из конца девяностых. Я тогда писал здесь работу для МИДа Германии о влиянии энерготранзитов на геополитику. Около моего дома стояло семь разноцветных мусорных ящиков. Поэтому транзит домашнего мусора на помойку стал сложнейшей логистической проблемой. Мусор надо было дома сортировать, а потом уже выкидывать строго в свой по цвету ящик. Я всегда путался, а старая карга, неотрывно бдящая на своем посту у окна, кричала в форточку мне свои замечания. Кончилось тем, что мусор я выносил только ночью в носках, чтобы не разбудить домовую смотрящую. Сейчас – лафа. Кидай что хочешь и куда хочешь. А карга, наверное, уже умерла от злобы на новый мир...
В общем, Германия действительно становится неузнаваемой, не дожидаясь даже Большой коалиции. Но коалицию мы все же с приятелем отметили, хотя и с приключениями.
Я сильно опоздал на встречу. Не мог расплатиться за гостиницу. У меня была как бы крупная купюра, а улыбчивый чернокожий портье молча показал мне объявление на ресепшн о том, что крупные банкноты не принимаются. Я ломанулся в соседнюю пиццерию. Из вежливости заказал эспрессо и протянул двести евро. Маленький итальянец бросил мне бумажку обратно чуть ли не в лицо. Потом что-то долго кричал на сицилийском диалекте другому бармену. Я понял – надо уходить. И ушел подобру-поздорову, наверное, только потому, что в два раза крупнее задиристого бариста...
Короче, как-то добрался до своего приятеля. Хорошо посидели! Он был крайне воодушевлен: Германия меняется! В новом правительстве, взахлеб говорил он, министр иностранных дел будет от эсдэков, а не от «зеленых». Это же сенсация. Все будет по-другому. Я робко спросил, а не извинится ли новый министр за старого, который гарантировал в 2014 году мирный транзит украинской власти – путем выборов, а не переворота? «Нет, – жестко ответил мой друг, – власть меняется, но не настолько же радикально. Но страна все равно будет неузнаваемой».
Потом я в одиночестве зашел еще в одно кафе. Хотел все обдумать за бокалом доброго немецкого пивка. Присел. Барменша – морщинистая вьетнамка – дружелюбно объяснила мне, что немецкого пива нет: испортился автомат. Я взял тогда отличное бутылочное чешское. Правда, теплое: холодильник тоже барахлил. Подумал, а ведь прав мой приятель – неузнаваемой становится Германия. Хотел написать ему об этом на планшете из аэропорта. Не смог. В порту, к счастью, нет интернета. К счастью потому, что здесь нельзя отвлекаться. Уже в момент регистрации поменяли терминал С на А. Полезно было пробежаться с вещами с полкилометра по морозному воздуху. (Schnell-schnell!). Но после регистрации объявили посадку все же в терминале С. (Schnell-schnell!) Полезно было...
Впрочем, я об этом уже говорил. Не говорил только о том, что объявления в порту дублируются на китайском языке. Был шанс повыпендриваться: я опаздывающим на московский рейс переводил с китайского. Зато в самолете много читал. Сейчас в Берлине книги выбрасывают прямо на улицу. (Когда-то сжигали, а сейчас просто выбрасывают.) Отлично! Я набрал целую сумку. Хотя жена была категорически против. Мол, лучше заполнить лимит багажа классными немецкими шмотками. Но я ей рассказал про Большую коалицию, про книги Хаусхофера, которые я нашел на улице, в которых впервые обосновывается понятие «геостратегической глубины». Поспорили. Она говорит, что польские сантехники в Германии про глубину знают больше какого-то философа Хаусхофера. Женщина! Она не читала в подлиннике Хайдеггера, а я пил с его учениками. Хотя... Не узнаю Германию!
Р. Дервиш
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
