Питиё определяет сознание

Мурат Лаумулин: Питиё определяет сознание (журнал "КонтиненТ")

Не секрет, что в советское время попивали. Прямо говоря, алкогольная субкультура была важной частью всего советского образа жизни. И приведенная выше цитата из официального советского талмуда о кулинарии должна была способствовать выработке у Советского Человека культуры пития. Но хомо совьетикус игнорировал трогательную заботу партии и правительства о своем культурном приобщении к миру тонких напитков и упорно искал собственные пути к Бахусу. О терниях, которые поджидали советских людей на этом пути, данная статья.

Если современный человек, сформировавшийся уже после 1991 года, и не очень представляющий сущность дефицита, полистает советские кулинарные издания 1950-70-х гг., он крайне удивится и задастся вопросом: чего же им не хватало? Вот жили люди, все у них было. Но мы-то, выросшие в эпоху тотального дефицита, еще помним, что роскошные рекламные книги отличались от вида пустых прилавков. Это касалось, хотя и в меньшей степени, чем пищевого или промтоварного, и рынка алкогольной продукции. В хрущевскую эпоху и в ранний застой номенклатура алкогольной продукции в СССР была достаточно разнообразной и иногда даже изысканной, а ассортимент – широким. Еще в начале шестидесятых, как рассказывают, на улицах Караганды «пятого и двадцатого» можно было увидеть упившихся в дупель коньяком шахтеров. В те времена коньяк даже прозвали шахтерским напитком, так как только они со своими заработками ( 400-600 руб. новыми) могли позволить себе этот напиток (1 бут. – 4 руб.).

Но шахтеры скорее были исключением. После косыгинского поднятия цен в начале 1970-х гг. даже они не могли себе позволить пить коньяк в неограниченном количестве. Водка в ее классическом виде (знаменитый «коленвал» за 3.62) становится повсеместным напитком рабочего класса. Именно в застой формируется четкая градация между социальными группами, каждая из которых отдает предпочтение своему напитку.

Многие современные политологи подозревают, что алкоголь занимал особое место в сталинской стратегии построения социализма. Он должен был выполнять одновременно несколько функций: финансовую (пополнение бюджета акцизами), политическую (облегчать контроль за массами), социально-терапевтическую (отвлекать население от повседневных тягот бытия в советской действительности). Сталинская стратегия продолжала действовать еще долго после его смерти. К моменту принятия злополучного горбачевского указа в 1985 г. алкоголь давал, по разным оценкам, до 40% поступлений в госбюджет. Алкоголизация и аполитичность поколения т.н. детей застоя также является следствием этой стратегии. И наконец, обильные застолья в пофигистском стиле (после нас хоть потоп!) в брежневский период стали повсеместной нормой, несмотря на нарастающий дефицит продуктов.

В предпочтениях алкогольных напитков как в зеркале отражалась внутренняя иерархия советского общества. В голодные тридцатые, военные сороковые и полуголодные послевоенные годы витрины советских магазинов ломились от изысканных сухих вин и ароматных коньяков, но позволить их могли себе только люди с крупными заработками – в первую очередь партийная и научная номенклатура: у второй остались замашки дореволюционной элиты, а первая старалась подражать ей. Что мог предложить советская винно-водочная промышленность советскому гражданину в сталинско-хрущевские времена?

Вина всякие важны, вина всякие нужны

Советский Союз в ту эпоху выпускал всю номенклатуру разнообразных вин; сюда входили вина столовые, десертные сладкие и десертные крепкие, игристые и ароматизированные, марочные и ординарные, и наконец, длинный ряд белых, розовых и красных, сухих, полусухих и полусладких вин. Культуру пития сухих вин безуспешно старался привить сам Сталин как в рамках политбюро, так и в масштабах всей страны. С его подачи на столах высшей и средней номенклатуры от Москвы до Колымы появились такие невиданные напитки как кахетинский Су-Псех с легким ароматом и нежно золотистым цветом, Тибаани с легким с цветом легко настоявшегося чая и конечно же легендарные Цинандали, Гурджаани, Цоликаури. Эти вина можно было достать только в спецраспределителях; для более простой публики партии этих молодых вин шли под в зашифрованном виде: Кахетинское № 8, Столовое вино № 23 т.д. По-видимому, еще со сталинских времен, когда было принято нумеровать колхозы, и пошла нумерация винных сортов, которая так удивляла наше поколение уже в семидесятые годы.

С грузинскими соперничали вина из лежащих к северу районов Ставрополья; самой знаменитой маркой здешнего сухого вина был прославленный своим тонким букетом Сильванер. Родина Н.Хрущева, предпочитавшего традиционную горилочку, тем не менее, также могла похвастаться изысканными винами: на Украине производили отличный Рислинг. На внутреннем украинском рынке оно шло под названием Надднипрянське. Ростовская область, где казаки упорно отказывались включать в свой рацион сухие вина, тем не менее производили такие неплохие напитки как Донское Белое и Пухляковский. В лежащей к западу Молдавии выращивали и давили то же, что и сейчас (наверное, те времена давили все-таки лучше). Это те же названия (но не напитки!), которые вы можете прочитать на бутылках с бурдой неизвестного разлива на наших современных прилавках: Алиготе, Семильон, Каберне Совиньон и т.д.

На рынке красных, десертных и полусладких вин естественно лидировали республики и регионы с давними традициями виноградарства: Грузия (Цинандали, Напареули, Мукузани, Киндзмараули, Оджалеши), Молдавия (Каберне, Бордо), а также Нагорный Карабах, где производили рано созревавшие, но неустойчивые в хранении Матрасу и Хндогну. Но свое слово в области сладких вин могли сказать и мусульманские республики Союза: такие вина как Шато-Икем и Барзак производили в Дагестане, а с шестидесятых годов полусладкие вина начал поставлять Казахстан.

В сфере мускатов лидировал безусловно Крым с его богатейшими традициями, специфическим климатом и великолепными погребами. В Крыму лучшие вина этого сорта делали в Массандре: Красный камень, Таврида, Черний Дохтур и разнообразные виды мускатов. Крым даже соперничал с венграми по производству вин типа токай. Армения, специализировавшаяся на коньячных напитках, также могла предложить кое-что из мускатов: Белый и Розовый. В пятидесятые годы виноделы Южного Казахстана и Киргизии, следуя заветам партии, освоили, ставший потом знаменитым Мускат Фиолетовый, как говорят, лучший в этом классе; его очень любил покойный Д.Кунаев. На производстве кагора специализировались Узбекистан, Туркменистан и Азербайджан.

Как видно, советская власть старалась развивать виноградарство и виноделие повсюду, где это было возможно: если бы в Магадане и в Заполярье были бы климатические условия чуть лучше, а Вождь народов – чуть понастойчивей, то мы наверное пили бы сейчас Каберне Колымское или Мускат Сахалинский. Традиции виноделия насаживались даже там, где их никогда не было, или они же были давно утрачены после прихода исламской цивилизации. Но потомки Аль-Фараби, Улугбека, Низами и Махтумкули освоили производство таких десертных вин, вкусу которых позавидовал бы сам Омар Хайям: Алеатико, Буаки, Вассарга, Ширини, Гуля-Кандос, Тер-Баш, Ясман-Салык выпускались в Узбекистане, Таджикистане и Туркмении. Южные республики, успешно конкурируя с крымскими десертными винами, поставляли ко всему прочему на общесоюзный стол вина типа херес, мадера и марсала.

Особняком стояло производство игристых вин. Как известно, именно в Советском Союзе в 1926 году впервые в мире было создана технология массового фабричного производства игристого вина. Это было знаменитое Советское шампанское. На этом направлении соревновались Крым и Ставрополье, но вскоре каждая из братских республик считала делом чести наладить производство собственного шампанского. Одним из лучших по праву считалось наше иссыкское Советское шампанское, которое в лучшие времена мы производили до трех видов из пяти (полусладкое, полусухое и сухое). Среди красных игристых лидировало Крымское шампанское, а сладкое шампанское было сравнительной редкостью; этот сорт импортировался из балканских соцстран.

Но несмотря на все попытки советской власти и родной партии привить культуру винопития, советский народ упорно не желал переходить на легкие вина, а продолжал травить себя крепкими напитками.

От сорока и выше

Прежде чем перейти к теме исконно русского питья, ставшего также и исконно советским, следует закончить тему благородных напитков. К изысканным жидкостям принадлежали коньяки и бренди, которые в СССР помимо шахтеров в день получки регулярно и вволю пили только дипломаты, да жители Армянской ССР. Хороший коньяк был не всем по зубам. Как правило, цена ординарного приличного коньяка была всегда в два раза выше водки типа Экстра. То есть, в шестидесятые годы коньяк стоил 4-5 руб., в семидесятые – 8-10 руб., в восьмидесятые – 12-15 руб., а при Горбачеве цена на коньяк рванула в заоблачные высоты. Самой дешевой была импортная болгарская Плиска – 6 руб. накануне брежневского повышения цен 1981 года.

Как известно, долгое время в СССР лидировал армянский коньяк, который употреблявшему его в немеренном количестве Черчиллю был известен как советский. В Армении производились марочные, беззвездочные, то есть выдержанные свыше пяти лет коньяки, получавшие литеру КВ (коньяк выдержанный), КВВК (коньяк выдержанный высшего качества), КС (коньяк старый) и ОС (очень старый). Старшее поколение должно помнить помимо достаточно ординарного Арарата изумительный вкус таких армянских коньяков как Юбилейный, Двин и Ереван. Их соседи грузины создали такие шедевры как Енисели и Юбилейный ХХ, а азербайджанцы – Юбилейный ХХV. Со временем на советском рынке утвердился молдавский коньяк Старый аист, прочно занявший нишу дорогих напитков для среднего класса. Пытались делать коньяки в Дагестане, Туркменистане и других среднеазиатских республиках, но там получались совсем другие напитки, которые с большим трудом тянули на то, чтобы называться бренди. Наш Казахстан стоял особняком: здесь производство коньячных налаживали представители древнего Айястана. Со временем наш коньяк Казахстанский завоевал свое скромное, но достойное место на столах интеллигенции среднего достатка.

Но королевой советского стола всегда оставалась водка. Этот считающийся исконно русским/советским напиток заслуживает отдельного повествования. Сегодня, когда цена среднего качества водки ниже от двух от четырех пяти раз цены плохонького сухого вина, непонятно, почему в советское время водка оценивалась в два-три раза дороже выдержанных отечественных и импортных вин. Как говорили злые языки, таким образом за счет чрезвычайно низкой себестоимости (6 коп. за литр спирта) советский режим поддерживал свой бюджет, в то время как классические пол-литра оценивались в десятки раз дороже.

В шестидесятые годы водка в Советском Союзе стоила 2.50 руб.

Примечание Владимира Зыкова. Тут автор ошибается: водка в 60-70-х стоила не 2-50, а 2-87. А до реформы - 28-70 (помните, в "Бриллиантовой руке" номер "Волги" 28-70 ОГО?) Даже если отнять стоимость бутылки, 12 коп, то получается 2-75.

Постепенное обесценивание рубля, объективный рост уровня жизни в стране, а также первая попытка начать борьбу с пьянством (указ от 12 августа 1972 г.) привели к повышению цен, которое связывается с реформами А.Косыгина. Новые цены на водку стали классическими и вошли в советский фольклор. Это пресловутый «коленвал» (3.62) – самая низкая по качеству водка. Над ней возвышалась знаменитая Экстра – украшение праздничного стола советского среднего класса (4.12). Затем появились несколько претенциозная Старорусская (в просторечье – «Три богатыря», цена – 4.42). Имелись также элитарные водки типа Посольской и Кристалла, но их, как правило, не было в свободной продаже и распространялись они через спецмагазины и распределители. Простой советской публике приходилось выбирать между 3.62 и 4.12. Так продолжалось десятилетиями.

1 сентября 1981 г. советский народ, уже давно смирившийся с бессмертием генсека Брежнева и заодно привыкший к вечно неизменным ценам, проснулся вдруг в новом ценовом измерении: поднялись цены на водку и другие алкогольные напитки (а также на табак, такси, транспорт), а заодно выросла залоговая цена и на бутылочную тару (с 12 до 20 коп.). По тем застойным временам это была подлинная революция: цена на водку подскочила до 5.30 руб. И в эти дни народное чувство юмора не подвело. Появились верши: «передайте Ильичу (т.е. Леониду Ильичу), нам и десять по плечу! Если будет двадцать пять, снова Зимний будем брать». Через несколько лет эти фантастические стишки стали кошмарной явью.

Пришедший через два года к власти Ю.Андропов, как опытный чекист понимал, чем это грозило советскому режиму. Поэтому многоопытный Ю.В., как его называли либеральные аппаратчики-шестидесятники, сделал попытку слома прежней системы. Для этого он вернул народу его любимый «коленвал», но уже по цене 4.70; это было максимально возможное, что мог сделать всемогущий генсек. Андропов отменил также существовавшие четверть века временные ограничения на продажу водки: вместо режима с 11 до 19 ч. он разрешил торговать с момента открытия до закрытия магазина, т.е. с 8.00 до 22.00. Более того, бывший шеф КГБ ввел систему т.н. дежурных магазинов, в которых торговали водкой до полуночи. Это была по тем временам настоящая революция. Советский человек вроде бы мог вздохнуть полегче и почувствовать себя немного свободнее.

Но долго радоваться ему не пришлось: в 1985 г. к власти пришел М.Горбачев, который начал свое правление с пресловутого антиалкогольного указа в мае того же года. Сразу же надо сказать, что практическое претворение этого указа в жизнь было ничем иным, чем нарушением прав человека и наступлением на ту небольшую свободу, которую имел советский человек при Брежневе и Андропове и которая заключалась в том, чтобы самому выбирать – что пить, когда пить, где пить и с кем пить. Весь этот чрезвычайно рудиментарный набор свобод был бессовестно и бездумно попран родоначальником пресловутой перестройки. С 16 мая 1981 г. советскому человеку было предписано покупать алкоголь и пить его только с 14.00 до 19.00. Вся страна моментально покрылась очередями; резко подскочило самогоноварение и спекуляция водкой, миллионы людей теряли драгоценное для экономики страны время в бессмысленных, искусно созданных очередях. На местах партийные органы громили винзаводы, резали новенькие пивные линии и рубили виноградники.

В быту получило распространение спиртопитие: изобретались новые и остроумные комбинации ректификата с фантой, создавались новые виды коктейлей на спирту, наливок и настоек. Ушел в прошлое коктейль Шампань-коблер за 1.15 руб. с вишенкой – символ советского полусвета. Народ посылал «привет Горбачеву» в форме поднявшейся над банкой с брагой резиновой перчатки. Голос Америки знакомил советских слушателей с новым рецептом – выморозками (получение самогона из браги без самогонного аппарата, путем вымораживания в морозильной камере).

Автор этой затеи, кто бы он ни был – Горбачев или Лигачев – безусловно был или сумасшедшим, или самым неистовым противником советского режима, поставившим перед собой цель любой ценой его погубить. И надо сказать, этой цели он достиг: сотни тысяч людей травились суррогатами, начался товарный дефицит на сахар и дрожжи, перекинувшийся потом на другие товары; вовсю развернулась спекуляция. Миллиарды рублей, которые должны были пополнить на глазах скудевшую казну Горбачева, утекали в карманы алкогольной мафии. Именно в то время были заложены ядовитые семена будущей «приватизации», разграбления и криминализации советской экономики и всего советского общества.

Надо сказать, что советский народ и в этом дурдоме не терял чувство юмора, и стоя в очередях, сочинял анекдоты о правительственной политике. И главное, бездумная антиалкогольная кампания, принесшая столько вреда советской экономики, в корне изменившая советский стиль жизни и разрушившая существовавший до этого непрочный консенсус между властями и населением, способствовала в конце концов и падению советской экономической и политической системы в целом. К 1990 г. водки и любых других алкогольных напитков фактически уже не было в свободной продаже; огромными алкогольными и следовательно, финансовыми ресурсами распоряжалась поднявшаяся как на дрожжах водочная мафия.

В период с 1986 по 1989 гг. официальная цена на водку (8.50) выросла до 10 руб., потом до 12 руб., но ее уже было невозможно найти. У спекулянтов цена колебалась от 25 руб. (в 1988 г.) до 100 руб. (1990 г.). Идеологи и исполнители антиалкогольной компании получили больше чем заказывали: нормальная экономическая жизнь в стране, где бутылка водки была своеобразным финансовым и торговым эквивалентом на все случаи жизни, была полностью парализована.

Появлению пресловутого антиалкогольного указа предшествовала длившаяся несколько лет целенаправленная кампания со стороны т.н. патриотических сил, в первую очередь со стороны курировавшегося КГБ общества «Память». Эти силы изо дня в день вбивали в голову публике мысль, что русский (советский) народ искусственно спаивается некими темными силами. Некоторые солидные ученые даже договаривались до того, что спаивание начинается с младенческого возраста с помощью обыкновенного кефира (в котором действительно присутствует немного натурального алкоголя). Вся эта кликушествующая публика имела доступ к новому генсеку и его серому кардиналу - Е.Лигачеву. Результатом такой безответственной и безмозглой политики стал искусственно спровоцированный паралич экономики СССР.

In vino veritas?

Древние считали, что истина в вине, которое помогает расслабиться, почувствовать себя свободнее, сближает людей, развязывает языки, позволяет пуститься в откровенные и эмоциональные дискуссии и т.д. С этим афоризмом должно поголовно согласиться поколение т.н. детей застоя, тех, чья юность пришлась на шестидесятые-семидесятые годы. Это поколение не пило водку или коньяки не потому, что презирало эти напитки, а потому, что попросту не имело денег на них. Но кроме того, это поколение вполне искренне отдавало предпочтение напиткам, которая перестроечная публицистика приклеила уничижительный ярлык «бормотухи», а дети застоя любовно называли «шмурдяками», или просто шмурдом.

Речь идет о крепленых, т.н. плодово-ягодных (или как их еще называли в те времена – плодово-выгодных) винах – портвейне, вермуте, яблочном и др. Поскольку рынок этих напитков а Алма-Ате был наиболее представительным как за счет собственных ресурсов, так и благодаря широкому импорту из соседних и отдаленных союзных республик, мы остановимся на опыте нашего города. Если бы вы, дорогой читатель, могли бы на машине времени переместиться лет на тридцать назад и зайти к примеру в Гастроном Столичный (Цэгэ), то вы попали бы в царство портвейнов и других крепленых вин.

Прилавок винного отдела Цэгэ следовало бы сравнить с диспозицией шахматных фигур перед боем. Вот в нижнем отделе выстроились пешки: разнообразные яблочные вина достоинством от 92 коп. до 1.17 руб. Их ударная сила ограничена их стандартным объемом – 0,5 л., а невысокие (попросту противные) вкусовые качествами детерминированы низкой ценой. За их спиной наступают некондиционные портвейны; они темного непрозрачного цвета и выглядят не очень аппетитно, но о них доподлинно известно, что за свою скромную цену (в пределах полутора рублей) они продемонстрирую свои выдающиеся ударные качества. Это унтер-офицеры винного войска: Агдам, Солнца Дар, Помир (попросту именуемый «помер»), Узбекистон, Чуйское и многие другие. Их отличительное свойство, как и у современной экономики, непрозрачность. Их боевой девиз: удар по печени!

Но вот на авансцену выходят ладьи и другие фигуры покрупнее: Талас (от 1.62 руб. до 2.42 в зависимости от размера), портвейн Казахстанский, Вермут Белый крепкий (2.50). Его красного собрата, на этикетке которого были изображены какие-то дамы, в народе с симпатией называли «сестры Федоровы». Здесь же мельтешат непонятные напитки: вино Семиреченское (1.47), которое маскируется под столовое, но в достаточно больших объемах начинает вести себя как бормотуха. Иногда во время штурма соответствующих отделов гастронома студенты сметали до кучи вместе с любимым шмурдом и сухачи: красный Жанар (по 1.42), прекрасный рислинг Иссык (2.62) и новину сезона 1978 года – полусладкое Иссыкское (2.15). За это им были только благодарны их дамы, скромно поджидавшие своих «гонцов», где-нибудь неподалеку на ближайшей аллее.

Но вот пробил час, кудесники прилавка и маги складов явили откуда-то из запасников нашему взору ферзя – Его величество Портвейн № 12. Несмотря на скромную цену (1.37 руб. – этот напиток, увы, не дожил до последующих повышений цен), он обладал в наиболее концентрированном виде всеми совокупными достоинствами шмурдяков. То есть, он легко употреблялся вовнутрь и даже из горлышка, быстро создавал комфортное настроение, сближал молодых людей, придавал окружающей действительности яркие краски, делал наших девушек еще красивее, а парней – остроумнее и галантнее. Это был верный спутник алма-атинской молодежи во время их посиделок на скамейках парков и скверов прежней Алма-Аты. Ему помогали его собраться – портвейны № 72 и 77.

Надо заметить, что советская пищевая промышленность тщательно следила за качеством того, что потребляла передовая советская молодежь. Строгие ГОСТы и технологии не позволили выпускать откровенной отравы, как это имеет место сегодня. Но деградация советской экономики коснулась и этой области. К концу 1970-х гг. отличные портвейны практически перевелись, их место активно занимали суррогаты. Недостаток в качественных крепленных винах власти пытались компенсировать импортом: прилавки оккупировали в основном сухие вина по 2 руб. за бутылку с надписью «Бутилировано в Блгарии». Это присно памятные Прибрежное (прозванное – «При Брежневе»), Механджийское, Бычья кровь, Старый замок, Златны пясцы (Золотые пески) и др. Прилавки гастрономов Юбилейный, Южный, Кооператор, Самал, Россия выглядели как оккупированные иноземцами территории. Культура классического шмурда уходила в прошлое. В 1980-е годы обновленные вкусы нового поколения заказывали новую музыку. Свою роковую роль сыграл указ 1985 года. Наступала эпоха поколения-пепси. Катастрофа 1991 года окончательно погребла под собой эпоху бормотухи, а вместе с ней и все, что было связано с «Алма-Атой застойной».

Губит людей не пиво

Наш рассказ был бы неполным без баллады о пиве. Что можно сказать о пивной культуре той эпохи? Пивной ассортимент в магазинах даже в самые лучшие времена был не очень широк: стандартное Жигулевское, темные сорта Рижское и Казахстанское, качественные Чимкентское и Шахтерское (карагандинское), новинка сезона 1979 года – Ячменный колос, и крайней редко – экзотическое Пильзеньское из ГДР или ЧССР. Вот пожалуй и все. Но пивопитие в застой имело четко выраженный социальный контекст: общественная жизнь бурлила в немногочисленных пивнушках. В Алма-Ате это были прославленные Цэбэ (Центральная баня), Ботбульвар (ныне Деканат), Шевком (или как еще именовали ее студенты КазГУ: аудитория № 112), Ясная поляна (в районе Никольского базара), рядом же Атеист, а также легендарное кафе Спорт. В этих заведениях не просто пили пиво, далеко не всегда отвечавшее даже невысокому советскому стандарту; но здесь вели дискуссии, держали пари - кто больше выпьет (рекорд, который автору лично удалось наблюдать на Ботанике – 23 кружки в течение времени, соответствующего трем лекционным парам в университете).

Горбачевский указ во всем блистательном идиотизме отразился и на пивнушках. Представьте следующую картину: пиво завезено, отпускается без ограничений… но нет кружек. К тому же запрещено распитие пива в помещении пивной. Кружки изъяты в целях окончательного отвращения населения от ячменного напитка. Но население находит выход: оно располагается вокруг здания пивной и вовсю хлебает жидкий хлеб из банок, целлофановых пакетов и еще бог весть из чего. Остановить тягу народа к европейской культуре в форме пива было практически невозможно. Эта тяга действует и поныне. Но нынешние последователи Швейка в нашей стране находятся в несравненно более выгодном положении. Пиво повсюду, и разнообразное; не хватит пальцев на руках и ногах, чтобы перечислить все сорта, а тем более унести в них за раз нынешнее изобилие. Кафе и пивные на каждом шагу, все это сопровождается рекламой по телевизору. Если вам подали недостаточно охлажденный или свежий напиток, вы вправе его выплеснуть официанту в лицо. А помнишь, читатель, как, простояв час в очереди «через одного», ты наконец счастливый, добирался до прилавка с надписью «пиво требует отстоя», совал наглому пивнарю рубль тридцать две и гордый возвращался к товарищам с трехлитровой банкой пенистой и разбавленной жидкости, к которой все иссушенные и страждущие приникали по очереди прямо так?

Сегодня номенклатура винно-водочных изделий представляет собой безусловно любопытное зрелище. Полностью поменялись приоритеты: водка из дорогого напитка превратилась в ширпотреб. Очень трудно найти приличное, но недорогое натуральное виноградное вино. Полностью исчезли крепленые вина – гордость советского минпищепрома и верные спутники нашей юности. По всей стране нарастает девятый вал пива, хорошего пива, надо сказать, и похоже, что он еще будет расти и расти. И главное, уже нет необходимости, как в застой, прятаться от милиции по углам и дворам. Можно свободно потреблять алкоголь повсюду, не боясь указов 12.08.1972 и 13.05.1985 о запрете распития алкоголя в общественных местах. От кафе, ресторанов, бистро и забегаловок просто рябит в глазах.

Несмотря на это изобилие, похоже, что алкоголизация нам не грозит. Свои правила диктует рынок. У многих просто нет времени сидеть по кухням или дворам с заветной бутылочкой и болтать с дружками. Кто из поколения детей застоя должен был спиться, уже давно сделали это. Оставшиеся выживают и делают бизнес. Новое поколение, «поколение кока-колы», похоже, вообще не интересуется зеленым змием. Но дьявол подкрадывается с другой стороны: это наркотики, которые становятся проклятием нашего времени. Как говорит застойное поколение: лучше уж пить шмурдяк и жить, чем травиться наркотиками и убивать себя.

Возвращаясь к классикам, которые говорили, что бытие определяет сознание, добавим от себя: давайте будем пить в меру и так, чтобы это приносило радость, как в годы нашей застойной молодости. Пусть бытиё и дальше определяет наше сознание, а питиё только способствует его улучшению. Ведь под этим ракурсом видно так много нового и радостного в наших близких, которое не заметишь на трезвую голову. Так выпьем же (но в меру)!