Взгляд Олеся Бузины: Культура с пистолетом

Эти размышления навеяны премьерой пьесы «Бешеная кровь» в киевском Театре русской драмы. В немецкой школе учатся дети турецких эмигрантов. Точнее, не учатся, а истязают друг друга и учителей. Они переживают тот период, который по-турецки называется «деликанли» («бешенство крови»), а по-нашему — «подростковое созревание». Мальчики насилуют девочек, а иногда — других мальчиков. Или мечтают насиловать. Приносят на уроки оружие. Называют одноклассниц «шлюхами». Прямо на уроке восторгаются «задницей» учительницы литературы фрау Келихь, которая должна передать им смысл классической пьесы Фридриха Шиллера «Разбойники». А когда их пытаются поставить на место, заявляют, что они — свободные личности с индивидуальным взглядом на жизнь, который необходимо уважать. Мол, мы в Европе, тут права человека, не забывайте, это — не Азия!

И все это продолжается до того момента, пока у одного из хулиганов прямо на уроке из школьного рюкзачка не выпадает пистолет. И вот уже учительница (скромное униженное существо в очках и юбке!) завладевает стволом (фаллическим символом мужской власти), укладывает класс мордами в пол, невзирая на гендерные различия и сексуальную ориентацию, и начинает преподавать Шиллера по-настоящему, время от времени постреливая по особо бешеным ученикам.

Сходите в Русскую драму и получите удовольствие от этого зрелища. Постановка действительно замечательная. Режиссеру Алле Рыбиковой удалось вытянуть максимум из молодых актеров. Кстати, играют в основном студенты института Карпенко-Карого — практически ровесники героев. Профессиональная актриса только одна — Наталья Шевченко, исполнительница главной роли. Училка с пистолетом в ее исполнении проходит все метаморфозы от забитого существа до садомазохистской фурии и финального саморазоблачения в том, что заставило ее взвалить на себя непосильную миссию культуртрегера. Невозможно удержаться от смеха, когда она пытается научить одного из великовозрастных школьников, как произносится немецкое слово «их» («я»). «Мягче, Муса, мягче!» — повторяет фрау Келихь, наводя ствол на еще неокультуренное человекоподобное существо раза в два большее ее размером. В этой фразе скрывается подтекст. Слово «я» — ключевое для европейской культуры. Но его действительно нужно произносить мягче — без варварского акцента. Иначе это неукрощенное, затвердевшее в своем диком эгоизме «я» взорвет все здание культуры.

Черная комедия двух немецких драматургов, Йенса Хиллье и Нуркана Эрпулата (в этой творческой паре он — турок), «Бешеная кровь» наделала много шума в Германии. В прошлом году она была признана лучшей пьесой года по результатам опроса журнала «Театр сегодня». В Киеве ее перевели буквально по свежим следам. И я уверен, что «Бешеная кровь» будет пользоваться успехом, потому что она рассказывает не только о немцах и турках или о турках и немецкой культуре, но и о варварстве и культуре вообще. Таких школ полно и в Украине или России, а в скором времени их станет только больше. И по причине наплыва «варваров» извне, и по причине прогрессирующего внутреннего варварства. Конечно, конфликт на сцене доведен до гиперболических размеров, но украинские ученики могут издеваться над украинской же учительницей ничуть не хуже, чем турецкие — над немецкой.

Замечательно, что «Бешеная кровь» — неполиткорректна. Авторы не побоялись обыграть даже знаменитое изречение: «Когда я слышу слово «культура», моя рука тянется к пистолету». Его часто ошибочно приписывают Геббельсу или Герингу. На самом деле, это выражение из пьесы нацистского драматурга Ганса Иоста «Шлагеттер», поставленной в 1933 году с посвящением Гитлеру. Это, пожалуй, одно из самых значимых крылатых выражений, подаренных миру немцами. Рука фрау Келихь тянется к пистолету в противовес националистической жажде разрушения культуры. Пистолет ей нужен, чтобы культуру защищать. В ее понимании культура — наднациональна и универсальна.

В моем же понимании подлинная культура — достаточно жестокая вещь. Она всего лишь форма, в которую варвары вливают свою горячую живую кровь. И, хотя булгаковский профессор Преображенский утверждал, что «никого драть нельзя!», но, что бы он сказал, если бы встретился не с безопасным Шариком, а с волком или бультерьером?

Современная европейская цивилизация — отнюдь не то, что она о себе мнит. Она напоминает любительницу мясного, не способную лично зарезать даже курицу. Мир для нее — гигантский ресторан. Но на кухню, где орудуют ножами завезенные из «варварских» стран гастарбайтеры, она предпочитает не заглядывать. Хотя варвары пока гнут спину ради ее комфорта, убивая других варваров. Характерный пример — непропорционально высокий процент латиноязычных и чернокожих солдат в американской армии или Французский иностранный легион, чье название говорит само за себя.

До тех пор, пока полицейский на посту, любой профессор может рассуждать не только о правах человека, но даже обезьяны. Но стоит ему отойти в сторонку, как по университетским коридорам, круша все на своем пути, начинают толпами бродить недоучившиеся обезьянолюди с «бешеной кровью» в жилах. И очередная революция ввергает мир в пучину нового варварства. Чем утонченнее культура, тем строже должен быть пропускной режим — чтобы ее чистенькие страницы не залапали немытыми пальцами новые дикари, как это случилось после крушения Древнего Рима.

Именно об этом напоминает пьеса «Бешеная кровь». Класс, изображенный в ней, символизирует будущее Европы, если срочно не применить охранительные меры — в нем много эмигрантов, извращенцев, распутников и хамов, уютно устроившихся в тепличных условиях «свободы». Ведь скоро место, куда они пришли, превратится в место, откуда они в Европу сбежали из родных деревень. Но фрау Келихь требует вернуть словам точный смысл без спекулятивных интерпретаций. «Что такое шлюха?», — вопрошает она мальчишек, оскорбляющих свою одноклассницу Латифу. И расшифровывает: «Шлюха — это женщина, которая продает себя за деньги. Разве Латифа продает себя за деньги?» И в этом тоже есть подтекст. Латифа, привыкшая трусливо не обижаться на проявления грубости, уподобляется современной европейской культуре, готовой терпеть любые оскорбления в свой адрес со стороны незваных гостей.

Возвращаясь к первоначальному значению, культура — это не те многочисленные проявления воинствующей дегенерации, которые мы можем наблюдать, начиная с заплеванного лифта и загаженной «свободными людьми» улицы, а «то, что возделывают, образование, развитие». По крайней мере, именно так переводит словарь слово «cultura» с латинского языка, в котором впервые и возникло это понятие. В конце концов культура была результатом компромисса между первобытными варварами, осознавшими, что для самосохранения полезнее взаимно усмирять свою бешеную кровь и договариваться о правилах приличия.

Как говорил тот же Шиллер: «Свобода тоже должна иметь господина. Без головы погибли Рим и Спарта». Чтобы защищаться, культура просто обязана быть с пистолетом. Иначе ее уничтожат.