Демократизация высокомерия

С другой стороны прыгать с трамплина на амбразуру или первым через свод небес вторгаться в космос не хочется совершенно. А ну как амбразурист не промажет? А ну как небо окажется твёрдым, и я разобьюсь об него в этой металлической сигарете? Орден посмертно уже гораздо менее привлекателен. Хочется-то орден пожизненно.

Можно как-то менее опасно, чтобы, понимаешь, например, Герой труда. Чтобы раз, и ты как Эйнштейн или Эйзенштейн. И все, такие: «ух ты, это же он всё открыл, а потом заснял и ещё зарисовал для надёжности». А ты, такой, скромно: «мы такие, гении, — волы́». Но, зараза, гении действительно волы, и это всё портит. Например, бычить целыми днями гораздо приятнее, чем воли́ть. Но ещё лучше петушиться, чтобы в тебе не заподозрили овцу. Риска никакого. Напряжение — минимальное. Но на выходе, не исключено, орден.

Удобнее всего, конечно, быть на короткой ноге с президентом, — он тогда и за так наградит, ему не жалко. Однако, как мы понимаем, очередь длинна и всем желающим одновременно задружиться с президентом не удастся.

Как вывернуться из этой неловкой ситуации, придумали ещё на заре времён: надо на чашу весов общественного уважения положить собственный уровень потребления, и он, быть может, перевесит чей-то уровень производства. Производная от общественной благодарности, — благосостояние, — глядишь, выдаст себя за благодарность, даже будучи полученной безо всякого вклада в облагораживание общества. И да низольётся благодать. Философским рассуждениям Диогена можно противопоставить свиту, виллу и шестисотую колесницу, которые сразу же покажут обществу, кто в нём уважаем: этот в вилле или тот в бочке. К чему переходить от штамповки монет к философии, если можно получить статус уже штамповкой монет?

Признаться, я до сего дня считал, что потребительное высокомерие так без изменений и перекочевало из глубокой древности в наши дни, — и такой вариант имеет под собой основания: ведь на наших глазах столь многие покупают ордена и степени за деньги, что этого просто нельзя не заметить. Однако сегодня, после кратковременной беседы с крайне умным человеком, я вдруг понял: не только общество устремилось к тотальной демократии, к ней устремилось и высокомерие.

Высокомерие современности тоже стало демократичным. Ведь что есть демократия в её современной трактовке? Свобода выбора. И высокомерие базируется на ней же. На свободе выбора. Не потреблённым гордится наш современник (о произведённом я даже не говорю, это вообще для быдла — производить). Современник гордится выбранным.

Он выбрал себе правильную модель телефона, правильную Операционную Систему, правильный автомобиль, правильную жену и правильного президента. Причём, даже если последнего (да и предпоследнюю тоже, если подумать) ему выбрать не удалось, то он гордится тем, что хотя бы пытался это сделать. Даже это превращается в повод для гордости. Выбрался не тот, но я-то выбирал правильно, поэтому Разумен и Возвышен.

Самозачисление в элиту зиждется на попытках обыграть мироздание в рулетку. Это крайне демократично, поскольку сыграть в этом казино может каждый, и выигрывает даже тот, кто фактически проиграл. То есть, не выигрывает, а засчитывает себе победу. Не по исходу раунда и даже не по очкам, но по собственной оценке, — отсюда, кстати, и проистекает повальная тенденция самолично засчитывать оппоненту слив в его дискуссии с тобой же.

В рамках тотальной демократизации, думаю, неплохо было бы вообще устранить судей из спортивных соревнований и позволить соперникам самостоятельно оценивать собственный успех в игре: проигравших вообще не будет, как того давно уже желают вестники толерантности.

Демократия на фоне потрясающей воображение безвольности широких масс вообще возводит решение в своего рода абсолют самовыражения индивида. Деятельность — фигня: ведь работают все, — но вот решения принимают Они. Быдло ничего не решат. Знакомы с такой концепцией? То-то и оно. Раз решают только «Они», то что-то решивший — как бы уже один из Них. Он уже взошёл на первые ступеньки этого пантеона, сделав свой выбор между Кэноном и Никоном.

При формально наличествующей свободе, каждое решение действительно даётся гражданам с таким скрипом, что впору счесть его подвигом. Ну а раз так, сам факт принятия решений уже тождественен героизму. Отважившийся что-то решить, и, тем более, принявший множество решений, мысленно вешает себе на грудь такое количество наград, что, оживи вдруг Брежнев, так и он бы позавидовал.

В своё время я описал три вида «ценности» человека и три соответствующих им вида гордости по нисходящей:

1.       Гордость за фактически произведённое

2.       Гордость за потенциал — то есть, за подготовку к производству в виде образования, развития навыков и так далее

3.       Гордость за потребляемое

Но за пунктом номер три на деле притаился пункт номер четыре: гордость за собственный выбор в сфере потребления. Можно даже не потреблять, достаточно знать, что лучше всего потребить. Из всего множества штучек достаточно выбрать самую лучшую штучку. Пусть даже не покупать её, не пользоваться ей, но быть уверенным, что эта штучка — самая лучшая.

Кэнон Марк Два пипцат. У тебя его нет? И что? Какая разница. Ты правильно выбрал. Ты уже на голову выше этих говнофотографов с мыльницами, мелкоформатными зеркалками и среднеформатниками иных марок. Говнофотографы что-то там бегают, суетятся, снимают. Но «они даже не в курсе». «У этих нищебродов даже нет денег на». У тебя, конечно, тоже нет, зато ты уже выбрал правильный способ зарабатывать. Которым временно никогда не пользуешься, но ведь уже выбрал. Не то, что эти лузеры, чей используемый способ совершенно неправилен.

Этот, вон, что-то пишет. Неправильно пишет, — авторитетно заявляешь ты как эксперт. Ты сам, правда, не пишешь вообще, но ведь всё равно эксперт — ты выбрал способ правильно писать. У тебя высокие критерии отбора, да. Ты очень требователен к другим, а потому с неизбежностью уважаем. В конце концов, тебе даже и писать-то не обязательно. Достаточно только читать. Пусть, понимаешь, авторы между собой посоревнуются за твоё внимание, а ты, эдак свысока, соизволишь избрать достойных, чем перманентно горд. Перманентно горд ниспосланным тебе правом выбирать.

Ведь это, как многим кажется, привилегия элиты: тщательно выбирать в экзистенциальных меню наиболее качественные по твоей экспертной оценке блюда. Критика поваров, согласно высоким критериям, располагает человека выше них. Как многим кажется.

Однако на самом деле всем заправляет тот, кто составляет и реализует меню. Тот, чьи блюда едят. Тот, кто определяет спектр физически допустимого к выбору. Ведь это он решает, кому жить, а кому умирать. Кому подсыпать яда, а кому обеспечить сбалансированный рацион.

Но это где-то за гранью понимания, поскольку формальное право жюри: выбирать из представленного к выбору, — полностью подменяет собой всю предысторию этого жюри. Ведь в жюри обычно попадают те, чьи заслуги в данной области очевидны вообще всем. Только такие обладают легитимностью как судьи. В жюри Каннского кинофестиваля никто не будет звать безвестного Васю Пупкина, как бы высоко он не ценил свой кинематографический вкус. Элита заседает в жюри, потому что она — элита, не наоборот.

При этом самый восторг — необозначенный пока ещё пункт четыре с половиной. Это, внимание, — гордость за свой выбор не потреблять. Я даже затрудняюсь определить степень производности сего, настолько оно зашкаливающе. Но оно существует! Человек гордится тем, например, что он решил никогда не есть в МакДональдсе. Он даже, быть может, временами там ест в реальности, но каждый раз сообщает: это — для быдла. У него — только по необходимости. Обстоятельства заставили. Но вообще-то он — ни-ни. Элита. Небыдло.Он, типа, пьёт китайский чай, вон тот тоже пьёт, но последний при этом временами пьёт ещё чай из пакетиков. Первый «он» не такой. Он точно знает, что в пакетиках — фигня, поэтому расположен существенно выше на пьедестале демократического высокомерия. Он слушает авангардный джаз, вон тот тоже слушает, но первый «он» зато выбрал никогда не слушать джаз в mp3. Обстоятельства и тут иногда заставляют, однако «плебеи даже не понимают, что mp3 напрочь убивает звук».

Более демократическое высокомерие даже придумать сложно. Следующий пункт, должно быть, — гордиться собственным существованием…

Э-э-э… неожиданно понял, что и этим отдельные представители человечества гордятся. Демократизация неостановима.

Комментарии

СкроМаляр 20 апреля 2011 19:48:05Вы всё верно пишете, уважаемый. Но есть ещё одна гордость: замечать чужие фетиши и гордиться своей наблюдательностью и, вероятно, байроновским презрением к переносчикам оного социального заболевания. Или нет?

Гость 20 апреля 2011 21:28:29Камень в автора? Если человек о чем то пишет, это не значит что он гордится тем что увидел это. Комментарий абсолютно не по делу.

СкромныйМаляр 20 апреля 2011 23:50:09Я на то намекаю, что все эти социальные фетиши вроде медалек, статуса, обладания какими-то ритуальными предметами или знаниями о них - об этом автор писал - это то, что в психологии называют "поглаживаниями", только эти "поглаживания" субъект генерирует для себя самостоятельно за недостатком внешних. Это необходимые для человеческой психики вещи и страсть к ним не постыдна. Другое дело - что за символами стоит. Медалька может быть символом социального статуса, карьерного успеха, а может быть символом самоотверженного поведения. Как в том бородатом анекдоте, где рыбак, поймавший Золотую Рыбку, загадал желание стать Героем Советского Союза и вдруг очутился один на один перед немецким танком. Они с Рыбкой одну и ту же блестящую штучку понимали по-разному.