Принято считать, что инвестиции это хорошо. Что-то вроде детской сказки про доброго волшебника на голубом вертолете, который прилетит и подарит каждому по «банке варенья и чемодану печенья» (денег). В реальности, однако, дела обстоят гораздо сложнее, и разница между меценатом и инвестором более заметна.
Однако ее предпочитают игнорировать до тех пор, пока разговор не заходит про отток капитала. Берешь чужие и на время, отдаешь свои и навсегда. Впрочем, даже только инвестиции со временем начинают вызывать серьезные вопросы. Сначала инвестор вкладывает деньги, а потом начинает влиять на политику с целью "защиты своих инвестиций". Влиять, естественно, в первую очередь, в собственных интересах.
Пока Китай в Европе вкладывался на периферии, правящую элиту ведущих стран ЕС это волновало не сильно. Да, в целом настораживала, но, в конечном счете, восточноевропейские лимитрофы в большой политике не решали практически ничего. Да и в промышленном смысле в общем ВВП ЕС они значили немного. А что в Поднебесную уходило больше сырья и продовольствия, так, например, французов такое положение дел даже радовало. Это снижало риск конкуренции в стратегически важном для Парижа сегменте общей экономики.
Все изменилось, когда Пекин перешел от работы по площадям к снайперской стрельбе по наиболее значащим целям. Мало того, что к 2016 году выросла втрое (до 85,8 млрд. долл.), так еще и интерес инвесторов стал сосредотачиваться на странах, формирующих основу экономической мощи Евросоюза. Так, в частности, приток китайского капитала в Германию подскочил в 24 раза до 12,6 млрд. долларов.
И теперь, похоже, что в периферийных странах ЕС Китай купил все, что там только представляло хоть какой-нибудь интерес. В результате объем притока китайского капитала туда начал снижаться, местами вдвое, тогда как масштабы денежного дождя для Берлина остаются неизменными. Межнациональная консалтинговая компания EY (Ernst & Young) : с начала текущего года из общей суммы в 14,9 млрд. долл. для ЕС в Германию китайские бизнесмены "привезли" 9,9 млрд.
Пока их интересовали второстепенные предприятия, правительство и деловые круги Германии на происходящее реагировали вяло. Скорее радовались притоку капитала. Разве что опасались утечки важных стратегических или военных технологий. Все сильно изменилось, когда вежливые деловые люди с явно восточной внешностью стали интересоваться долями в корпорациях, формирующих основу экономической мощи Германии. Например, широкую огласку получила сделка по покупке за 4,7 млрд. долл. китайской компанией Midea Group одного из мировых лидеров в области промышленного роботостроения, немецкую корпорацию Kuka.
Всего за один год представители бизнеса из Поднебесной, полностью или в значительных долях, 309 крупных европейских компаний. В том числе 68 немецких, 47 британских и по 34 во Франции и Италии. Тогда как всего десять лет назад, в 2007, Китай по всей Европе в целом вложился всего лишь в 51 предприятие. А тут сразу столько и еще в первой лиге! Автопроизводитель Geely за 7,5 млрд. долл. стал владельцем 9,69% концерна Daimler. Кстати, ему уже принадлежит и шведский Volvo. Китайский Ningbo Jifeng полностью купил ведущего поставщика автозапчастей - концерн Grammer.
И этот список уже занимает несколько страниц. Причем, судя по , ни собственно немецкое, ни правительство всего Евросоюза в целом уже не в состоянии организовать сколько-нибудь эффективный жесткий заслон от явно наметившегося экономического поглощения Европы. Если в отдельных ключевых точках, связанных с важными оборонными секретами, контроль еще работает, то в остальной части "свободного рынка" владельцы бизнесов патриотизма не проявляют. Наоборот, охотно идут на переговоры с богатыми инвесторами. Это ведь хорошо, когда в результате сделки биржевые котировки, а значит и размер капитализации бизнеса возрастают? Разве нет?
Впрочем, это вопрос уже не экономике. Рост размера накопленных иностранных инвестиций и их концентрация в предприятиях, формирующих основу экономической и технологической мощи государства, в конечном итоге ведет к росту лоббистских возможностей влияния инвесторов на политический механизм страны. В том числе, на правительство. На всех уровнях – от местных до федеральных, включая Брюссель. Тем самым надо констатировать формирование двух важных процессов и одной угрозы.
В первую очередь расширение китайских инвестиций в Европу постепенно перетягивает ее экономическую мощь с позиции самостоятельного противовеса прочим кластерам (американскому и китайскому) в пользу усиления экономической мощи Китая. Тем самым значительно усиливая его позиции в противостоянии с Америкой.
Далее, тем самым, Пекин исподволь обостряет проблему традиционного американского влияния в Европе, возникающую ввиду прогрессирующего расхождения векторов геополитических и экономических интересов США и ЕС. А значит, и увеличивая остроту многочисленных конфликтов в этом направлении.
Но самое главное, накопление китайских инвестиций постепенно осложняет Брюсселю и Берлину осознание и формирование собственной геополитической субъектности. Усиливается риск простой смены патрона. Раньше на Континенте доминировали США, теперь станет доминировать Китай. Европа по-прежнему останется на вторых ролях.
Для России это несет определенные риски. Прежде всего, в части качества геополитической позиции в мире, который сложится "после крушения гегемонии США". В интересах Москвы и Берлина (Брюсселя) формировать общий политико-экономический кластер, способный совместно с Пекином осуществлять сшивку Евразии в единое экономическое и политическое целое. Так что фактически мы все - США, Китай и Россия - сейчас занимаемся "разделом Европы".
Источник: Ссылка:
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
