Энергосистема Дальнего Востока вчера и сегодня

Для понимания того, как, почему и когда складывалась нынешняя обстановка в энергетическом комплексе нашего Дальнего Востока, стоит оглянуться назад. Ведь проблемы начались раньше, чем закончил свое существование СССР и его плановая экономика. Вот только начать придется с одного соображения, которое редко появляется в публичном пространстве.

«Простой» вопрос: что лучше – ТЭЦ, работающая на угле или же ТЭЦ, работающая на природном газе? В последние годы всевозможные экологи и прочие защитники природы убедили всех и каждого, что «только газ поможет спастись человеку от вредных выбросов и глобального потепления».

Вот только спасет ли? Что такое запасы топлива угольной ТЭЦ на случай внезапных свирепых морозов, представить не сложно. А что с газом на случай таких непредвиденных обстоятельств? Труба увеличит диаметр? Компрессор, перегоняющий по ней газ, при -40 удвоит мощность? Рядом с каждой газовой ТЭЦ построим по отдельному газовому хранилищу? Логика подсказывает три ответа «нет» подряд. Таков наш климат на Дальнем Востоке. Бороться за экологию тут разумнее за счет повышения всех систем очистки угольных ТЭЦ. Второй фактор тоже вполне очевиден: на 36% территории России, которые занимает Дальневосточный федеральный округ (далее – ДФО) проживает 4% ее населения или один человек на один квадратный километр. При такой «гигантской» плотности тянуть трубы к каждому городу, поселку, устанавливать на каждой ТЭЦ системы подготовки газа, конструировать систему компрессорных станций? Тогда, простите, какой окажется себестоимость 1 кВт*часа? Вывод прост: рассуждения об экологичности газовых электростанций хороши там, где не очень понимают, зачем в аббревиатуре стоит буква «Т» – тепло.

Дальний Восток (Россия), Фото: eastrussia.ru

В Европе об этом хорошо рассуждать, поглаживая ствол пальмы на улице Лондона, в Мадриде на эту тему философствовать вообще отлично. А вот в Биробиджане уже не получится – рука к сосне примерзнуть может. Так что угольные ТЭЦ на Дальнем Востоке были, есть и будут. По меньшей мере, до той поры, пока тут плотность населения не сравняется с показателями европейской части России. А до этого времени газовые ТЭЦ в ДФО могут и будут появляться только поближе к газовым месторождениям. Строить в таких местах газовые ТЭЦ помощнее и запитывать от них как можно большие территории? Ладно, пусть ЛЭП, подстанции и трансформаторы нам достанутся каким-то чудом вообще бесплатно, но протянуть трубы с горячей водой на пару сотен километров все равно не получится. Экология? Наука на марше. Сжигание и газификация угля в шлаковом расплаве, сжигание угля в кипящем слое и в циркулирующем кипящем слое… На этом с «теорией» и закончим, перейдем к основной части.

Современная технологическая структура электроэнергетики ДФО в преобладающей мере была сформирована в советское время. Освоение Дальнего Востока, ввиду огромности, слабой заселенности и даже слабой изученности его территории объективно шло по пути создания отдельных промышленных «очагов», разделенных значительными расстояниями. Совершенно логично, что генерирующие мощности в таких «очагах» были небольшими: мелкие электростанции, работающие изолированно с перспективой укрупнения только при росте числа потребителей. В результате на стадии формирования энергетической системы, предложение электроэнергии превышало спрос, и это было совершенно естественно. Всегда лучше иметь запас, а не пытаться аврально решать проблемы при росте числа горожан, к примеру. Не будет такого НЗ – перемерзнут «понаехавшие» в первую же зиму, вот и все. Но это – в теории.

Если же посмотреть на практику тех лет, то все куда как более грустно. Не будем забираться совсем уж глубоко, остановимся на перестроечных годах. Мало кто помнит, но в 1986 году была в СССР принята Государственная программа экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья на период до 2000 года. Фактически она выполнялась всего 3 года, с 1988 по 1990 и заявленных целей, разумеется, не достигла. Но и показатели, запланированные на эти годы, тоже были выполнены только на половину. Причина, если суконным языком бюрократии, была в том, что «союзные министерства и ведомства практически отказались от инвестирования в развитие региона». Предлагаем запомнить эту чугунную фразу, поскольку после изменения слова «союзные» на слово «республиканские», она звенит на просторах ДФО вот уже 30 лет кряду.

Не будем про всю госпрограмму, будем только об энергетике. За 1986-1990 годы ввод новых генерирующих мощностей составил ровно 1/3 от плана. Учтем данные предыдущих лет: ввод новых мощностей в 1966-1970 составил 94% от плана пятилетки, в 1971-1975 – 53%. Итог понятен – дефицит энергомощностей был неизбежен, и к 1990 году он составил 600 МВт. Хвалить Советскую власть есть за что, но в данном конкретном случае – не справилась, передав новой России наследство маленькое и очень сильно изношенное. Российский капитализм подхватил эту «творческую инициативу», но расписывать чудеса правления Ельцина Бориса Николаевича (далее – ЕБН) не будем, приведем только цифры, они более, чем просто красноречивы.

ЕБН (слева) и Егор Гайдар (справа), Фото: http://gaidar.center

К 2000 году снижение производства в ДФО составило 58% к уровню 1991, снижение энергопотребления – 23% к уровню того же года. Все, что за это время было введено в строй – Мутновская ГеоТЭС в 1999. Зато возник баланс: энергомощностей стало хватать, поскольку потребителей стало в разы меньше. Порядок, так сказать. Правда, очень похожий на порядок на погосте… Жители Дальнего Востока наверняка помнят тот «баланс»: аварийные и веерные отключения, бесконечные проблемы с отоплением и горячей водой. Почему, вроде мощностей было достаточно? Дело в том, что ТЭЦ были угольными, а угольная промышленность региона той поры откровенно деградировала: местные угли обеспечивали электростанции едва на 50%, освоением новых месторождений никто не занимался, а привоз угля с Кузбасса тут же приводил к росту цены отопления и электроэнергии, что мгновенно порождало кризис неплатежей. В общем, капитализм на Дальнем Востоке был просто «прекрасен».

С 2000 года картина резко изменилась. 2003 год – дал первый гидроагрегат советского долгостроя, Бурейской ГЭС. 2005 – газомоторная ТЭЦ в Анадыре. 2009 – Владивосток – 2 мобильных ГТЭС на площадке ТЭЦ-1 – 45 МВт. 2010 – котлоагрегат и турбина Партизанской ГРЭС добавила 100 МВт генерации.  2012 и знаменитый саммит АТЭС: миниТЭЦ «Центральная» на острове Русский – 33 МВт, там же – «Северная» на 3,6 МВт, «Океанариум» на 13,2 МВт. В 2012-2013 введены в строй новые генерирующие мощности Южно-Сахалинской ТЭЦ-1 на 139 МВт – и это только крупные объекты. Общий рост дополнительной генерации электроэнергии в ДФО за 1990-2013 годы составил 17%, добравшись до 15’259 МВт. А вот с потреблением все было куда как менее оптимистично: по сравнению с 1990 годом, в 2013-м оно добралось до отметки 98%. Сказалось не только падение промышленности, но еще и массовый отток населения. В результате ДФО имеет не только резерв генерирующих мощностей, но и рекордно низкий коэффициент использования установленных мощностей – 38% на фоне средних по России 52%. Производить электроэнергию и тепло можем, да не для кого и не для чего, зато имеем приличный потенциал роста энергоемких производств.

Теперь немножко пройдемся по отдельным регионам ДФО. Камчатский край, республика Якутия, Магаданский край, Чукотская область. Плотность населения тут просто великолепна – 0,4 человека на квадратный километр. Или лучше то же самое наоборот: 2,5 квадратных километра на каждого местного жителя. Мы вас умоляем, не показывайте эти цифры в Европе и, уж тем более, в какой-нибудь Японии!.. Напомним только основную идею господина Чубайса по реформированию энергетики России:

Анатолий Чубайс, Фото: http://polit.ru/

«Надо выделить монопольные и конкурентные виды деятельности из вертикально-интегрированных структур, после чего рост частных инвестиций в электроэнергетику будет просто таки гарантирован» – Анатолий Чубайс.

У якутских шаманов есть поверье: если эту фразу прокричать в лунную ночь по 100 раз с 10 сопок – у оленей начнут светиться рога, а в берлогах у медведей температура поднимется на 100500 градусов. И только неприкаянный дух Анатолия Борисовича слоняется по склонам камчатских вулканов в поисках конкурентной среды…

А в реальности в этих районах по прежнему изолированные системы электро- и теплоснабжения с очаговым размещением как ТЭЦ, так и потребителей. И никакие игры тарифами не помогут производителям электроэнергии добиться рентабельности в ближайшие десятилетия, если только в России не произойдет демографический взрыв невиданной мощности, после которого на Дальний Восток устремятся 30-40 миллионов новых жителей. Смешно?

Не менее смешно подходить с мерилами рыночной экономики к энергетике ДФО. Она будет оставаться убыточной, и отнестись к этому факту можно только со смирением: хотим владеть такой территорией – будем платить; хотим сэкономить – ищем покупателей территории, уменьшаемся в размерах. Никакого третьего варианта нет. Чукотка – не показатель? Ну, посмотрите на плотность населения в прочих регионах ДФО, в самых развитых по местным меркам. Хабаровский и Приморский края, Еврейская АО, Амурская область – тут плотность населения составляет 3,2 человека на кв. километр. Предпосылки концентрации производства тут огромные, но и они – очаговые, и тут централизация энергетической системы возможна только в перспективе. Но именно тут в 1970-1980-е годы было создано электроэнергетическое объединение – объединенная энергосистема Востока, сейчас называющаяся Дальневосточной генерирующей компанией (ДГК). Но о ней и о том, каким удивительным образом она стала дочерней структурой государственного концерна РусГидро – чуть позже. Межсистемными линиями электропередач еще в 70-80-е годы были соединены энергосистемы Амурской области, Хабаровского и Приморского краев, а также юга Якутии.

Основные районы и узлы производства на Дальнем Востоке России, Рис: http://cyberleninka.ru

На чем производит электроэнергию Дальний Восток? Местные угли и реки, ТЭЦ и ГЭС, 64,4% и 34,7% генерации соответственно. Отличие от прочей территории России – полное отсутствие АЭС за исключением крошечной Билибинской на Чукотке (это 0,3% электрогенерации ДФО). Да, чтобы не было вопросов – недостающие 1,3% процента приходятся на долю ВИЭ, причем на Камчатке, в силу работы ГеоЭС эта доля составляет вообще 11,6%. При этом основным видом топлива для ТЭЦ были местные угли, а не газ, как на остальной территории России. Если оставить за скобками рассуждения об экологии, то до 2014 года такая структура потребляемого топлива была на руку местным энергетикам: цены на уголь росли в разы меньше, чем цены на газ, в результате себестоимость электроэнергии в ДФО устойчиво снижалась. В 2014 году цены на электроэнергию тут были выше средних по России всего на 8%. Соответственно, в последние два года картина радикально изменилась – цены на газ упали намного больше, чем на уголь, а дальневосточные транспортные издержки никуда не делись. Доля транспортных затрат в цене угля в среднем по России составляет 30%, а в ДФО доходит до 50%. Повторим еще раз: хотим владеть этой территорией – будем платить.

Но и это еще не все. Чтобы оценить качество работы электростанций, рассматривают несколько показателей: коэффициент использования установленной мощности (далее – КИУМ), удельный расход топлива на производство 1 кВт*ч, расход электроэнергии на собственные нужды и потери электроэнергии в сетях. Чтобы было удобно, мы эти показатели свели в таблицы:

Таблица 1, Удельный расход условного топлива на производство 1 кВт*часа.

Таблица 2, Расход электроэнергии на собственные нужды ТЭС, %%

Таблица 3, Коэффициент использования установленной мощности, %%

Таблица 4, Доля потерь электроэнергии в сетях от объема производства, %%

С цифрами спорить невозможно: энергетическая система ДФО работает значительно хуже, чем в целом по России. Основная причина ухудшения производственных показателей для электростанций – уменьшение спроса. Меньше спрос – меньше выработка, а это сразу потери КИУМ. Уменьшение КИУМ автоматически приводит к росту удельного расхода топлива на производство 1 кВт*час – вот и рост себестоимости. Расход энергии на собственные нужды зависит от типа электростанции (у угольных он выше, чем у газовых), вида топлива и способов его сжигания, параметров пара, типов турбогенераторов, наличия трубопроводов у части механизмов. Доля угольных ТЭЦ в ДФО выше, чем в среднем по России – потому разница неизбежна, но сказывается еще и то, что доля старых электростанций, введенных в эксплуатацию в прошлом веке на Дальнем Востоке тоже больше, чем на остальной территории России.

Откуда набираются потери в сетях? Вполне очевидно, что тут три главных фактора: протяженность линий передач, степень их изношенности и напряжение в сети. И снова – просто цифры.

Таблица 5, Характеристика электросетевого хозяйства ДФО и России, 2011 год

Плотность сетей определена «гигантским» числом потребителей, цифры более, чем красноречивы. Высокие доли потерь северной зоны – серьезный износ сетей и большая протяженность сетей, высокие доли потерь южной зоны – тот же износ сетей и сети более низкого класса.

Таблицы позволяют сделать вполне объективный анализ. Электроэнергия на Дальнем Востоке не может не быть дороже, чем на остальной территории России. Обусловлено это целым рядом факторов:

• локализованный характер производства;
• наличие большого количества изолированных энергетических районов;
• увеличенные нормы резервирования мощностей;
• высокий расход топлива на единицу выработки;
• высокая стоимость топлива используемого на ТЭЦ;
• высокая доля потерь в сетях и работа самих станций.

Но, несмотря на все это, тарифы постепенно сближались – как мы уже говорили, до 2014 года газ дорожал значительно быстрее, чем уголь, который является основным видом топлива ТЭЦ Дальнего Востока. И снова цифры позволяют видеть динамику сближения тарифов. В 1996 тарифы в ДФО были выше средних по России в 1,67 раза, в 2000 – в 1,52 раза, в 2010 – в 1,25 раза, в 2012 – в 1,24 раза. Но и с этими показателями не все так просто: в те же годы появился и растет разрыв в тарифах между северными и южными районами самого ДФО. На севере растут издержки, на севере не так много месторождений угля – и энергетики просто вынуждены были поднимать тарифы, чтобы хоть как-то поддерживать свой уровень рентабельности. На севере тарифы были выше, чем на юге в 1996 году в 1,33 раза, в 2000 – в 1,44 раза, в 2010 – в 1,49 раза, а в 2012 – уже в 1,94.

Как уже было сказано, уровень потребления электроэнергии к 2013 году так и не добрался до уровня потребления 1990 года, составив 98%. Давайте задумаемся, какие еще были последствия для энергетики, что нам говорит эта цифра? Кроме прочего, медленный рост потребления после провала начала 90-х – это не только отток населения, но и просто отсутствие работы, отсутствие платежной способности тех, кто не уехал «на материк». Не работают предприятия – не загружены полностью генерирующие мощности, падает КИУМ. Падает КИУМ – растут издержки, растет себестоимость производства электроэнергии, быстрее изнашивается техника. А брать деньги на модернизацию, на поддержание в исправном состоянии сетей передачи – где? Продолжать увеличивать тарифы? Но нет работы – нет зарплат, и высокие тарифы безработные просто «не потянут», начнется кризис неплатежей.

Про чубайсовское наваждение – «появление конкурентной среды для производителей электроэнергии» в условиях Дальнего Востока способен мечтать только сам Анатолий Борисович и его единомышленники, потому все, что могли делать энергетики – из года в год работать, как выражаются господа экономисты, «с отрицательной рентабельностью» или языком нормальных людей – работать себе в убыток. Что заставляло энергетиков трудиться в таком режиме? Возможно, надежды на грядущие перемены, когда в ДФО придут инвесторы, откроются новые производства, благо резервных мощностей для организации энергоемких производств, как мы видим, тут достаточно. Возможно, понимание того, что задранные до потолка тарифы приведут край к элементарному вымерзанию, к еще более массовому оттоку наших дальневосточников. Точный ответ могут дать только сами энергетики, а нам остается наглядно показать, как это выглядело в минувшие годы.

Таблица 6, Уровень рентабельности реализованной электроэнергии, %%

Из года в год энергетики ДФО «уходили в минус», при этом вина была отнюдь не в их безалаберности или невероятном мздоимстве. Приведенные факты показывают, что эта убыточность бизнеса была объективно неизбежна. Климат, чрезвычайно низкая плотность населения, огромные расстояния, отсутствие межрегионных соединений, резкое падение производства, отток людей «на материк», растущие цены на энергоносители, износ оборудования и сетей – это не просто слова, это суровые реалии сурового края. И никакие марсианские «частные инвесторы» в дальневосточную энергетику не пошли, а земляне начинать заведомо убыточный бизнес начинать и вести не хотят. Никакие фантазии либеральных экономистов пресловутой «гайдаровской школы» в энергетике ДФО невозможны – до той поры, пока население этой огромной территории не увеличится в 5-6, а лучше в 10 раз. Сейчас здесь живут всего 6 миллионов человек, «не хватает» каких-то 30-40 миллионов. Если неведомый вахтер будет пересчитывать вновь прибывающих, то вот после номера 39’999’999 Дальний Восток и будет готов встретить Анатолия Борисовича оглушительными аплодисментами. А пока – нет, пока все совершенно иначе.

Да, чтобы закончить с «прозой жизни», дадим тривиальный ответ на «детский вопрос». А как же выжили дальневосточные энергетики? Очень просто – они год за годом набирали, набирали и набирали кредиты, перекредиты и переперекредиты, чтобы гасить предыдущие. Ставки ЦБ России и наших коммерческих банков помните? Вот и прикиньте самостоятельно, как выглядит сейчас финансовое положение всех тех, кто все эти годы давал свет и тепло Дальнему Востоку. Досужие языки приписывают замечательному художнику Репину авторство картины «Приплыли» – похоже, что писал он ее (если, конечно, когда-нибудь действительно писал), глядя на страницы бухгалтерской отчетности дальневосточных энергетических компаний. Ну, нам так кажется.

Русский художник Илья Ефимович Репин, «Приплыли», Рис.: http://ilya-repin.ru

Но при этом совершенно очевидно, что энергетика Дальнего Востока может быть рентабельной, причем рентабельной настолько, чтобы в нее на деле, а не на словах пришли частные компании. Верните на место рыболовецкие хозяйства и рыбопереработку, верфи и порты, лесную промышленность, дайте людям хорошо оплачиваемую и перспективную работу, жилье, дороги, введите в строй все очереди космодрома «Восточный», стройте города, поселки, больницы, школы и вузы. Кто это может обеспечить? Ответ очевиден – только государство. Что, либеральные экономисты уверяют, что государство должно уйти из экономики, отдав все частной инициативе? В нашем случае это означало бы только одно: государству Российскому пришлось бы уйти с нашего Дальнего Востока, раздав территории всем желающим. Просто взять – и уйти. Не нравится даже думать об этом? Нам – тоже.

Думать хочется совсем о другом. Например, о тезисе, провозглашенном Владимиром Путиным:

«Подъем Дальнего Востока – национальный приоритет России на весь XXI век»

На втором Восточном экономическом форуме, проходившем в сентябре 2016 года президент России произнес следующие слова:

«В основе стратегии развития Дальнего Востока – открытость к сотрудничеству, к широкой международной кооперации. Тем более что Дальний Восток находится буквально в эпицентре динамичных интеграционных процессов. … такая интеграция должна опираться на серьезные совместные проекты, которые будут буквально “сшивать” наше экономическое пространство, создавать дополнительные ресурсы для развития. Хотел бы обозначить ряд таких проектов и таких возможностей. Первое – это надежная энергетическая инфраструктура»

Да, наступил новый век, Россия снова стала капиталистическим государством. Но эти слова Владимира Владимировича удивительным образом напоминают слова его тезки, произнесенные вот уже почти сто лет тому назад:

«Только тогда, когда страна будет электрифицирована, — только тогда мы победим окончательно»

Согласитесь – созвучно. А сказано это было 23 декабря 1920 года Владимиром Лениным на VIII Всероссийском съезде Советов.

Развитие Дальнего Востока, в том числе в сфере энергетики, никогда не велось в коммерческой парадигме. Всегда превалировали задачи другого порядка – обороноспособность, защита рубежей, жизнеобеспечение поселков и городов. Банально – чтобы люди там без света и тепла не замерзли. Энергообъекты строились зачастую в спешке, едва успевая за развитием индустрии и ростом городов. Кроме того, размещение энергообъектов и применяемые технологии были ориентированы на экономику и промышленность того времени. Большинство предприятий, под которые строились энергообъекты, сегодня либо не существуют, либо работают по другим, более новым технологиям. Это и есть реалии, с которыми Дальний Восток пришел в новый век новой России. Сейчас настало время совершенно нового подхода к задаче комплексного развития ДФО. Детально оценив технические, технологические и прочие проблемы дальневосточной энергетики, мы попробуем рассказать, каким образом исполнительный орган власти – Правительство РФ – реализует задачу, поставленную президентом. Или делает вид, что пытается решить ее.

Фото: forumvostok.ru