Побег в Европу

Евросоюз охвачен новым политическим кризисом. Поводом для очередных разногласий стали потоки беженцев из стран Ближнего Востока, прорывающихся в Германию и Швецию через территорию государств бывшего советского блока.

Переселение людей действительно весьма масштабное. Войны в Сирии, Ираке и Ливии спровоцировали массовый исход людей из этих стран. Общее число беженцев оценивается в 5 миллионов, из которых примерно половина направилась в Европу. По дороге к ним примыкают переселенцы другого рода - мигранты из соседних, пока еще мирных стран, тоже надеющихся получить кусочек европейского благополучия. Разобраться, кто настоящий беженец, а кто нет, очень трудно, все рассказывают, что потеряли документы, повторяют однотипные истории, точно воспроизводящие клише западной пропаганды.

Перемещение людей превращается в своеобразную отрасль транснациональной экономики, сформировалась своя инфраструктура, появились вдоль всего пути неформальные организации, занимающиеся этим бизнесом.

Побег на Запад с Ближнего Востока обходится одному мигранту в 5-7 тысяч долларов. Конечно, без комфорта и гарантий. Те, кто хочет и может путешествовать с комфортом, давно уже переехали в Европу - совершенно легально и безо всяких проблем.

Сирия, Ирак и Ливия до недавнего кризиса были далеко не нищими странами, потому цена, назначаемая миграционной мафией, оказывается вполне приемлемой для значительного числа людей. Тем более что необязательно двигаться всей семьей. Можно направить вперед кого-то одного, а он уже, освоившись на новом месте, выпишет туда всех остальных. Совершенно легально, основываясь на законах о воссоединении семей. На худой конец, можно вызвать родственников в гости, а уже на месте добиться им продления визы, вида на жительство и так далее. В крайнем случае, можно перейти на нелегальное положение.

Уже внутри шенгенской зоны массы иммигрантов стихийно перемещаются из страны в страну, создавая новые локальные кризисы. Самый известный из них разворачивается во французском Кале.

До недавнего времени этот приморский французский город был, в основном, привлекателен для англичан, склонных к гастрономическому туризму. Английская кухня славится как худшая в Европе. И даже если эта репутация несколько преувеличена, ни в какое сравнение с французской она не идет. Приличные французские рестораны в Лондоне и других крупных городах дорогие. После появления скоростных поездов, связывающих Британию через туннель с континентом, обнаружилось, что для английской семьи среднего достатка может быть выгоднее смотаться в Кале на ужин, чем переплачивать за хорошую еду у себя на родине. Предприимчивые французы тоже оценили возможность: центр городка заполнился недорогими, но превосходными ресторанами. А сами граждане Кале неожиданно вспомнили, что вообще-то генетически сами они являются потомками английских поселенцев. Тех, которые прибыли сюда после того, как король Эдуард III Плантагенет в XIV веке завоевал город и присоединил его к Англии. А двести лет спустя город вернулся под власть Франции, однако население с места не сдвинулось, предпочтя сменить государство, но сохранить недвижимое имущество. От тех времен почти ничего не осталось, кроме готического собора и башни. Все остальное было разрушено во время Второй мировой войны, когда канадская пехота в 1944 году «зачищала город», здесь уже были только груды щебня.

Для лишенного достопримечательностей Кале туннель под Ла-Маншем и связанный с ним британский гастрономический туризм стали настоящим счастьем. Однако теперь этому процветанию приходит конец: туннель осаждают толпы нелегальных мигрантов, пытающихся прорваться на ту сторону канала. Столкновения мигрантов с полицией, аварии, патрули, остановка поездов - все это мало способствует притоку туристов…

Стремление нелегалов перебраться в Англию, на первый взгляд, выглядит странно. Появлявшиеся в нашей прессе ссылки на более щедрые английские пособия не соответствуют действительности. В Британии социальное государство из года в год демонтировалось, и сейчас в этом отношении она далеко отстает от Германии и Франции. Не говорю уже о Скандинавии, где, кстати, тоже многие социальные программы за последние 15 лет были свернуты. К тому же, получить полноценное пособие нелегалам вряд ли удастся. А попытка оформить заявление может окончиться депортацией.

Причина того, что нелегалы рвутся в Британию, состоит не в преимуществах, а в недостатках тамошнего государства. Во Франции порядка больше. Устроиться на работу без документов сложнее, затеряться можно разве что в Париже.

Но столица не резиновая. Теоретически можно, конечно, рассчитывать на этническую общину, где «свои» дадут «своим» подзаработать или просто приютят на некоторое время. Но французские арабы и африканцы уже сами устали от бесконечного наплыва «земляков» и «родственников». Неслучайно именно этнические меньшинства массово голосуют за Национальный фронт, требуя от государства закрыть границу и остановить поток новых иммигрантов.

Ведь эти люди подрывают на рынке труда позиции именно тех «новых французов», которые прилагают огромные усилия для того, чтобы встроиться в местное общество. А уж если мигрант-нелегал, нарушивший какое-то правило, попадется в руки жандарму-сенегальцу, то пусть пеняет на себя.

В Англии пока по-другому. Либеральная и левая интеллигенция остро сочувствует иммигрантам, а то, что творится в этнических кварталах, мало волнует благополучных жителей обеспеченных районов. Да и сами этнические общины в Британии пока еще не столь враждебны к новоприбывшим, как во Франции. Нелегальная работа стала обычным делом не только для иммигрантов, но и для вполне белых англичан из низших слоев общества. Государственная бюрократия куда менее эффективна. Когда же в обществе все-таки проявляется недовольство притоком иностранцев, оно оказывается направлено преимущественно на приезжающих с паспортами ЕС поляков и румын, а не на выходцев из «дальнего зарубежья».

Основная цель нынешнего потока беженцев, впрочем, не Великобритания и Франция, а Германия и, если повезет, скандинавские страны. В свою очередь, политика Германии, как ведущей державы Евросоюза, выглядит крайне двусмысленно. Берлин явно не собирается размещать у себя всех приезжих, но и не готов жестко заявить, что ворота закрываются.

Фактически немецкая политика сводится к тому, чтобы получить контроль над миграционными потоками, а потом производить фильтрацию. Та часть беженцев, которая может представлять ценность для немецкого рынка труда, останется на месте и будет интегрирована. Остальных перераспределят по другим странам Евросоюза, а, может быть, и за пределы ЕС - в государства, претендующие на членство в будущем и получающие материальную помощь. От Сербии до Украины.

Важно понимать, что представление о беженцах исключительно как о необразованных, нетрудоспособных и враждебных европейской культуре людях, претендующих только на социальные пособия, не соответствует действительности.

Люди разные, и в нынешнем потоке как раз немалый процент составляют молодые, образованные и трудоспособные мужчины, готовые не только работать и встраиваться в западное общество, но и делать в нем карьеру. Сирия, Ирак и Ливия являлись относительно благополучными странами, со сравнительно высоким - по меркам Ближнего Востока - уровнем образования. В Сирии и Ираке множество квалифицированных специалистов потеряло из-за войны работу, многие просто не хотят воевать. Еще один важный фактор — культурный. Значительная часть беженцев христиане: православные, марониты, армяне. Но даже те из них, кто формально по вероисповеданию принадлежат к мусульманской общине, бегут как раз от исламистов, надеясь в Европе найти светское государство, уничтожаемое группировкой «ИГ» в их собственной стране.

Иными словами, среди миллионов людей, которые направляются в Европу, находится немало тех, кто может быть востребован континентальной экономикой. Однако люди разные, поэтому, наряду с потенциально ценными работниками, прибывает и множество случайного народа, содержать который невыгодно, а, может быть, и опасно. Вот эту-то публику и собираются, после предварительной фильтрации, перемещать в соседние с Германией европейские страны.

Легко догадаться, что соседи недовольны. Возмущена Венгрия, которая оказалась главной транзитной зоной и несет все связанные с этим издержки. Возмущается Словакия, где жизненный уровень и так существенно ниже, чем в соседних странах. Громко протестуют Латвия и Эстония, где этнический национализм давно уже стал почти официальной идеологией. Польша протестует менее громко, но настроения там тоже не самые радостные.

Приток беженцев выявил весь комплекс противоречий, который и без того разрывал на части Евросоюз. Страны Восточной Европы заявляют, что они не участвовали в принятии решений, следствием которых оказался нынешний кризис. К примеру, венгры не бомбили Ливию, не имеют интересов в Ираке и Сирии. Все важные политические вопросы решались без них. А теперь они должны нести издержки, связанные с этой политикой.

В свою очередь, в Берлине напоминают: от материальной помощи Брюсселя ни одна из этих стран не отказывалась. И вообще, вступили они все в Евросоюз добровольно, правила знали. Как говорится, подписывая контракт, надо внимательно читать разделы, написанные мелким шрифтом. И, по правде сказать, нынешние вопли восточноевропейских политиков по поводу того, что решения по Ближнему Востоку принимались без них, не совсем искренни. Да, к принятию решений их не допускали. Но ведь о том, какая политика проводится Западом в Ираке или Сирии, они отлично знали. И не только не протестовали против нее, а всячески публично поддерживали, демонстрируя свою лояльность и будучи совершенно уверенными, что если даже там, в Азии и Африке кого-то убивают, их, восточноевропейцев, это никак не касается.

Точно так же политики большинства стран «новой Европы» дружно поддерживают действия Запада на Украине, хотя последствия этого кризиса непременно придется расхлебывать, в первую очередь, именно им, а не Франции или Германии.

Кризис с беженцами - лишь часть гораздо более комплексного и масштабного процесса, не только политического, но и социально-экономического. Именно постепенное разложение неолиберальной экономической модели, которую насаждали по всему континенту правящие круги Евросоюза, приводит к обострению всех противоречий. Оно провоцирует агрессивность политики Запада по отношению к соседним регионам и жесткий подход к проблемам собственных младших партнеров — от Греции до Венгрии. Но такая политика, в свою очередь, провоцирует ответную реакцию. И эта реакция очень скоро последует. Сопротивление курсу ЕС нарастает, причем не только на периферии, но и в центре системы, неслучайно самым серьезным вызовом для нее в ближайшее время может оказаться референдум в Великобритании. Если жители Соединенного Королевства проголосуют за выход из ЕС, это станет сигналом для многих других. Но даже если исход референдума окажется для Брюсселя благополучным, прецедент будет создан, и перспектива распада союза станет восприниматься как нечто вполне реальное.

Кризис, вызванный потоком беженцев - только один из симптомов общей системной болезни, поразившей Евросоюз. И если он в итоге распадется, винить в этом будет некого, кроме его собственных правящих кругов. Именно они на протяжении нескольких десятилетий систематически подрывали социальные завоевания народов континента, лишали их самостоятельности и уважения к собственной истории.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений

Специально для Столетия