Самое важное. Самое полезное. Самое интересное...
В двух предыдущих частях мы обсуждали различные аспекты поведения газовых рынков при низких ценах на нефть. Ведь цена газа по экспортным контрактам часто по-прежнему привязана к нефтяным котировкам. И лейтмотивом этих обсуждений стал главный вопрос — как развиваться новым «газовым» проектам, которые планировались из предположения, что цены на нефть будут оставаться устойчиво высокими?
Даже если от нынешних уровней в 50 долл. за баррель цены отскочат, то до отметки в 100 долл. за баррель в среднесрочной перспективе они уже не дойдут.
Долгие годы экспортёры газа (кстати, далеко не только Россия) старались сохранить «нефтяную» привязку цен на газ, поставляемых по долгосрочным контрактам. Считалось, что это — практически гарантия приемлемой цены реализации газа и, как следствие, окупаемости проектов. И наоборот — импортёры старались отвязаться от нефти при покупке газа, будь то трубопроводный газ или СПГ.
Но в новых реалиях нефтяная индексация становится «гирей», привязанной к новым газовым проектам. А значит — теперь уже и для продавцов актуализируется независимое ценообразование на газ.
Конечно, здесь много сложностей, которые мы не раз обсуждали, и процесс этот будет небыстрый. Нефть — слишком удобный стандарт для всего углеводородного рынка, стандарт с лёгким хранением и развитой системой биржевой торговли.
Ситуация оказывается отчасти парадоксальной. Ведь отвязка газового рынка от нефтяного всегда рассматривалась как следствие будущего дефицита нефти, то есть перехода от «нефтяного века» к «газовому». Сейчас же такая отвязка стала актуальна из-за переизбытка нефти, пусть и временного.
Нет ли здесь противоречия? Ведь газовый рынок изначально развивался как замена нефти — замена чуть менее удобная, но чуть более дешёвая. Но если цены на нефть снизились — значит нефти много, а значит — ею можно вновь заменить газ.
Но это, конечно, иллюзия. Динамика нефтяных цен — во многом слабообъяснимый феномен, а текущий избыток (если рассуждать в рамках баланса спроса и предложения) — это 2–3 млн баррелей в день, то есть меньше 2–3% от мирового потребления нефти.
Но есть здесь и ещё одно соображение, которое нам хотелось бы выделить отдельно. Напомним, что в экономической теории существует понятие «эластичность спроса» — то есть насколько изменится спрос на тот или иной товар при изменении (в нашем случае — росте) цены.
Классический пример — товары первой необходимости, на них спрос неэластичен. И, напротив, предметы роскоши — на них спрос очень эластичен, то есть при росте цены спрос на предметы роскоши резко падает.
Если говорить о нефти и газе, то нефть (бензин) скорее тяготеет к предметам роскоши, а газ — к товарам первой необходимости. Утверждение на первый взгляд неоднозначное (тем более что обычно нефть рассматривается как товар с низкой эластичностью спроса), поэтому требует некоторых пояснений.
С одной стороны, нефть, как «кровь мировой экономики», вроде бы является крайне необходимым товаром.
Но в нашем контексте корректней говорить не обо всём спросе (около 90 млн баррелей в день), а о спросе на несколько миллионов «последних» баррелей, которые (пока сохраняется существенный объём добычи с низкой себестоимостью) и влияют на нефтяные цены (если говорить в рамках баланса спроса и предложения).
И для этих «замыкающих» баррелей спрос может быть очень эластичен — при дорогом (по сравнению с доходами домохозяйства) бензине автомобилисты начинают ездить на общественном транспорте.
Пока процесс этот был не слишком заметен. Но по мере углубления проблем в мировой экономике этот фактор будет всё более значимым. Многое будет зависеть от уровня социального расслоения (чем этот уровень ниже, тем равномерней распределяются доходы — и, следовательно, тем больше людей смогут пользоваться собственным автотранспортом). Пока всё говорит о том, что уровень расслоения только увеличивается.
Значительная часть спроса на нефть при использовании личного автотранспорта в крупных городах — фактически это «понты» и удобство. Причём удобство относительное, учитывая пробки. Вышесказанное — это не минутка морали и «капитана очевидность». Нужно понимать, что эти факторы скрывают в себе заметные объёмы для снижения (или ограничения роста) мирового спроса на нефть. А потому они могут отложить грядущий дефицит нефти и рост цен.
Конечно, позже, через пару десятилетий, когда и если (исходя из концепции «пика нефти») топлива будет не хватать и для самых основных нужд (грузовые перевозки, авиация и т.д.) спрос на нефть также уже не будет столь же эластичным. Но это уже другая история.
И напротив, спрос на газ в области отопления очень неэластичен. К примеру, экспортные успехи или неудачи «Газпрома» на европейском направлении все последние годы коррелировали со средними температурами отопительного периода, а не с ценами или экономической ситуацией.
Очень гибкий спрос на газ остаётся в электрогенерации (так как там есть межтопливная конкуренция), но в мировом масштабе (за исключением некоторых стран — в т.ч. США и России) природный газ и так слабо используется в генерации — слишком дорого.
Итак, сделаем промежуточный (хотя, подозреваю, для кого-то дискуссионный) вывод. Спрос на газ в среднесрочной перспективе может оказаться менее эластичным, чем спрос на нефть. А значит — и по этой причине ценовая привязка газа к нефти становится всё менее оправданной.
До настоящего времени мы обсуждали ценовую привязку газа к нефти в контексте экспортно-импортных операций. Но не менее актуальны здесь и вопросы внутристрановой добычи.
Напомним вкратце текущую ситуацию в мире по регионам. В настоящее время полноценная отвязка газовых цен от нефтяных произошла на североамериканском континенте. Биржевая торговля газом здесь развивалась давно. Вторая причина, по которой такая отвязка состоялась, — континент обеспечивает себя газом самостоятельно.
Ведь в Европе биржевой рынок газа тоже неплохо развивается. Но значительный объём импорта газа (где, в свою очередь, много поставок с нефтяной привязкой) неизбежно оказывает влияние на «независимые» (биржевые) цены на газ. Механизмы взаимозависимости нефтяных и газовых цен в Европе — популярная тема у многих исследователей европейского газового рынка.
Интересная ситуация складывается и на китайском газовом рынке. Этот рынок интересен не только потому, что это китайский рынок. А интересен он и как модельный. Китайский рынок газа, во-первых, растущий. Во-вторых, мы видим в сопоставимых пропорциях: (1) собственную добычу, (2) трубопроводный импорт, (3) импорт СПГ.
Внутренние цены на газ в Китае до недавнего времени были регулируемыми и достаточно низкими. (Импортёры газа даже несли убытки, но большую часть суммарного спроса обеспечивала относительно дешёвая собственная добыча.)
Сейчас в Китае началась реформа ценообразования — газ для новых поставок уже продаётся потребителям с привязкой к котировкам нефтепродуктов. В результате импортёры смогут закупать газ за рубежом без убытков. Кроме того, это приведёт к росту внутренних цен на газ, что позволит увеличивать собственную добычу, вовлекая в неё залежи нетрадиционного газа.
Но сейчас цены на нефть падают, и наблюдатели вопросом: как поведёт себя китайский регулятор? Ведь если внутренние цены на газ, рассчитываемые по новой нефтяной формуле, снизятся, то инвестиции в добычу упадут. А ведь для Китая важно развивать свой газовый рынок, и в первую очередь за счёт развития собственных месторождений.
В энергополитике нашей страны описанные коллизии, разумеется, также находят отражение.
Во-первых, в контексте постоянного спора с европейскими импортёрами: к какому маркеру (нефтяному или европейской газовой бирже) привязывать поставки. Сейчас складывается редкая ситуация, когда продажи по биржевым ценам могут оказаться выгоднее.
Если же говорить о российском внутреннем рынке, то цены на газ не зависят от цен на нефть. Цена на газ для различных групп потребителей в настоящее время регулируема. Кроме того, начинает работать газовая биржа, где «Газпром» и другие производители («Новатэк», а также нефтяные компании: «Роснефть» и другие) могут продавать газ на общих основаниях. Пока — для внутрироссийского рынка.
В планах «Газпрома», как стало известно в декабре, — собственной биржи для экспортных поставок. Ясно, что дело это не быстрое. Пока вопросов здесь больше, чем ответов: и организационных, и смысловых.
Наверное, главный вопрос — неясно, как в таком случае будет рассчитываться и изыматься экспортная пошлина. (Напомним, сейчас пошлина составляет 30% от стоимости реализации газа «Газпромом» европейским потребителям на территории Европы.) Кроме того, наблюдатели уже предполагают новый виток борьбы между «Газпромом» и независимыми производителями. Последние ведь тоже захотели бы поучаствовать в такой экспортной биржевой торговле.
Если же отбросить внутренние противоречия, то для нашей страны в целом это крайне важное начинание, которое в перспективе позволит начать экспортные поставки газа за рубли, то есть создать уже обсуждавшийся нами ранее .
Независимое (от нефти) ценообразование на газ, вынесенное в заголовок текста, для нашей страны приобретает и второе значение: ценообразование, не зависимое от доллара.
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
