Прошедший год стал годом исторических событий в мировой и российской энергетической политике (во многом определяющей политику экономическую и военную). Предлагаем вспомнить об основных сюжетах, обсуждавшихся нами в течение года. И начнем с главных.
Газопроводный разворот, о необходимости которого говорилось уже несколько лет, наконец-то свершился. В мае Россия подписала с Китаем договор о поставках газа по уже строящемуся газопроводу «Сила Сибири». Кстати, «Газпром» успел сделать это крайне вовремя, т.к. на фоне начавшегося позднее давления на Россию со стороны Запада, Китай, конечно бы, постарался продавить цену контракта вниз.
А в декабре Россия отказалась от строительства «Южного потока». Приходящий на замену ему «Турецкий поток» в реальности окажется меньше мощности «Южного потока». А значит – отказ от украинского транзита после 2020 года повлечет собой снижение экспорта газа в ЕС, который будет ограничен объемом доступных трубопроводных мощностей.
Напомним, что это не прямое замещение европейского покупателя китайским, т.к. сырьевая база для этих поставок различна. Но в рамках компенсации доходов (точнее, денежного потока от продаж газа) эти два события примерно соответствуют друг другу.
Кроме того, в случае строительства и запуска в Китай второго маршрута - газопровода «Алтай», поставки начнутся с ресурсной базы Западной Сибири, откуда сейчас газ экспортируется в Европу.
На втором месте нашего чарта – это конечно, снижение нефтяных цен. Снижение до столь низких уровней настолько неожиданное, что конспирологические версии множатся и по сей день.
Мы не будем спекулировать на этой теме, но еще раз обратим внимание, что такого падения цен никто не ожидал. Например, Китай закупал нефть всю весну в стратегические резервы по цене 110 долл. за баррель. (Кстати закупает он ее и сейчас). Закупки в тот период могли составить около 100 млн баррелей. Т.е. переплачивая 50 долл. с барреля, в сумме экономные китайцы переплатили до 5 млрд долларов. Конечно, это грубый подсчет, т.к. дополнительный спрос при закупке в резервы поддерживал и цены на нефть, но тут различия составляют несколько долларов.
А в августе «Роснефть» совместно с ExxonMobil с воодушевлением бурили разведочную скважину «Университетская» на российском арктическом шельфе (напомним, что разработка здесь рентабельна при ценах около 150 долл. за баррель). И в других регионах мира инвестиции в дорогие проекты демонстрировали «бычье» видение рынка нефти у большинства участников.
Еще один пример – рынки СПГ, где цены часто привязаны к нефтяным котировкам. Импортеры, которые договорились в этом году с США о будущих поставках газа с привязкой к внутриамериканским ценам, рассматривались как счастливчики. Теперь же, если цена на нефть будет долгосрочно низкой, американский газ может оказаться даже дороже СПГ по «нефтяным» контрактам. Впрочем, об СПГ – отдельно.
Третье место хит-парада: ситуация на СПГ-рынках. Нужно признать, что после двух лет обещаний и «кормления завтраками» Соединенные Штаты все же выдали летом сразу несколько разрешений на строительство заводов по сжижению газа для экспорта. Некоторые компании сразу приняли решения о строительстве, и заводы на 26 млн тонн уже строятся (в дополнение к уже в течение двух лет строящемуся Sabine Pass). Цена СПГ привязана к внутренним ценам. Еще несколько производств могут появиться. В результате, другие производители, которые обычно продают газ с нефтяной привязкой, опасаются запускать свои проекты.
Логика здесь простая. Если нефть будет дорогой, то СПГ с нефтяной привязкой окажется неконкурентоспособен по сравнению с поставками из США. Если нефть долгое время окажется дешевой, то СПГ по такой цене производить в большинстве случае невыгодно.
Кстати, похоже и многочисленным канадским СПГ-проектам на таком фоне не суждено сбыться. Мечты об «отрыве» от США останутся мечтами, а Канада продолжит экспортировать свой газ в США – но только по трубопроводам и по минимальным ценам (в Канаде они оказываются даже ниже, чем в США).
На четвертом месте – Украина. Тут все так быстро меняется, что многие построения и оценки прошедшего года уже стали неактуальны.
Тем не менее, необходимо признать и зафиксировать, что Украина запустила т.н. «большой реверс» со Словакией, который позволяет импортировать свыше 10 млрд кубометров газа ежегодно. Есть планы по расширению польского направления. Вместе с режимом экономии и сжатием экономики Украины, это означает, что около половины необходимого импорта страна теперь сможет получать по «реверсным» маршрутам. Также необходимо признать, что реверс функционирует и в настоящее время, в зимний период, на полную мощность. Правда длительных и сильных холодов пока не было.
Однако, для того, чтобы европейским компаниям было выгодно перепродавать газ нужно а) минимизировать расходы на доставку (а значит – проще всего разворачивать российский газ, как только он пересекает украинскую границу на западе) и б) чтобы свободный газ в этом регионе был. Ведь хотя европейский газовый рынок сейчас - это уже почти сообщающиеся сосуды, расходы на перебрасывание газа к Украине из других регионов съедят всю прибыль.
Поэтому «Газпром» минимизировал объемы украинского транзита через Ужгород (направление через Словакию на австрийский хаб Баумгартен) и всеми силами пытается перенаправить газ, который по контрактам российская монополия должна доставить в этот регион, через другие маршруты.
На пятом месте – Китай и уголь. Любопытный факт, который стоит зафиксировать, состоит в том, что Китай перестал трепетно относиться к своим угольным запасам. Если несколько лет назад КНР начала наращивать импорт угля, фактически сохраняя собственный уголь, то в этом году политика изменилась. Рост импорта угля Китаем остановился. А теперь через изменения в системе пошлин руководство страны стало ограничивать импорт угля (особенно низкокачественного) и даже стимулировать экспорт (чтобы помочь своим производителям, многие из которых оказываются убыточными). Причины здесь две. В первую очередь – экологические. Проблема смогов привела к тому, что наращивать угольную генерацию становится все труднее и затратнее – станции приходится строить вдали от мегаполисов или оснащать качественными фильтрами. Во-вторых, растет и себестоимость добычи угля, а значит такое топливо уже не оказывается столь выгодным, особенно на фоне многочисленных трудностей, с которыми сопряжено его использование.
Мы сконцентрировались в этом мини-обзоре в первую очередь на мировых балансах энергоносителей. Многие важные события в энергетике остались за рамками. В том числе, и внутрироссийские дела. А здесь самое главное – налоговый маневр, который вызвал в прошлом году массу споров и критики, все же вступает в действие с первого января.
Напомним, что он предусматривает поэтапное (в течение трех лет) снижение экспортной пошлины на нефть, которое частично компенсируется для бюджета ростом налога на добычу полезных ископаемых. (Реальная схема достаточно сложная, т.к. в ней есть и изменения в системе налогообложения экспорта нефтепродуктов – с него бюджет будет получать больше).
Официальное объяснение маневра: в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства необходимо унифицировать ставки пошлин и создать безбарьерный внутренний рынок, в том числе и для энергоносителей.
Можно ли было иначе решить эту проблему – вопрос открытый.
Фактически же налоговый маневр (т.е. замена экспортной пошлины на НДПИ) приводит к тому, что стоимость топлива (а также и сырья для нефтехимии) внутри страны приближается к мировым ценам.
Но налоговый маневр – это в любом случае «первая ласточка» еще более масштабных изменений в налогообложении российской нефтянки. Рассматривается возможный запуск пилотных проектов с налогом на финансовый результат (или налогом на добавленный доход).
Это – необходимая и вынужденная мера, связанная с тем при нынешней налоговой системе разрабатывать сложные проекты с высокой себестоимостью добычи, оказывается невыгодно.
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
