Как Пекин разваливает антикитайскую коалицию в Азии и что делать России: энергетический аспект

Индия, скорее, тяготеет к США, опасаясь мощного соседа, да и экономический/технологический уровень страны в любом случае не позволяет быть ей равным партнёром в этом пока гипотетическом союзе.

В этом контексте явным успехом Китая можно считать подписание в прошедший понедельник договорённостей о создании зоны свободной торговли между Австралией и Китаем. После завершения всех согласований соглашение, как следует из названия, снимет пошлинные барьеры в торговле между странами (полный список — здесь), а главное — позволит Китаю осуществлять инвестиции в австралийскую экономику объёмом до 1 млрд долл. без дополнительных согласований (такие условия сейчас есть только у Японии и США). Вишенкой на торте стали договорённости о начале расчётов в юанях.

Конечно, Австралии из-за географии и структуры экспорта и раньше приходилось развивать тесные связи с Китаем. Но до поры до времени удавалось лавировать. Сейчас же критическую роль в успехе Китая по отрыву Австралии от обобщённого Запада сыграла складывающаяся текущая ситуация на рынке товаров сырьевого сектора. Мы традиционно рассмотрим энергетический аспект, а точнее — газ и уголь.

Не торопись, а то успеешь

Несколько лет назад в нашей стране был взят курс на активный выход на рынки сжиженного природного газа (сейчас работает единственный и давно построенный завод на Сахалине). Но на протяжении последних года-двух российские СПГ-проекты, скорее, буксуют (строится только «Ямал СПГ»). Причины разные: технологические, организационные, финансовые. А теперь ещё и санкции. Как ни странно, это опоздание оказалось удачным. Снижение цен на нефть привело к падению цены привязанных к ней контрактов на поставки СПГ. А так как технология затратная, в результате сейчас российским компаниям есть смысл выждать паузу, чтобы понять ситуацию на рынке СПГ в новых реалиях. И дело здесь не только в ценах на нефть, но и в трансформациях системы ценообразования на СПГ.

Но если Россия запаздывает со своими проектами, то Австралия начала строиться давно, а потому успела. Напомним, что у страны сейчас готовится (а кое-что уже сдаётся) сразу несколько заводов. В результате после завершения всех текущих строек СПГ-мощности Австралии составят 85 млн тонн в год (больше, чем у Катара). Проблема, однако, в том, что австралийские проекты СПГ — самые дорогие в мире (дорогое сырьё: газ шельфовых месторождений или нетрадиционный плюс дорогое сжижение). Запаса прочности нет, поэтому снижение цен на нефть может привести к прямым убыткам компаний-производителей СПГ.

Но и это ещё не всё. Планы Австралии по созданию новой СПГ-сверхдержавы оказались омрачены российско-китайскими договорённостями по трубопроводному газу. Уже подписанными для восточного маршрута, и обсуждаемыми для западного. В результате интерес КНР к закупкам дорогого австралийского СПГ снизился. А второй ожидаемый крупный импортёр австралийского СПГ — Япония — будет ориентироваться на СПГ из США.

Под вопросом оказываются и масштабные планы по дальнейшему расширению мощностей австралийских заводов СПГ. Поэтому мотивация у австралийского премьера взять российского президента «за грудки», конечно, была, вот только едва ли она оказалась связана с авиакатастрофой малайзийского «Боинга».

Каким образом здесь Австралии сможет помочь соглашение о свободной торговле с Китаем? В первую очередь — это инвестиции. Китайские компании уже частично являются владельцами некоторых СПГ-производств в Австралии. В таком случае, импортируя австралийский СПГ, они фактически будут покупать топливо у самих себя, что до некоторой степени снимает проблемы с излишне высокой ценой (и себестоимостью) топлива. А учитывая складывающуюся ситуацию с австралийскими СПГ-проектами, не исключены и продажи Китаю долей в соответствующих компаниях.

Китайское «ноу-хау»: геополитика угля

Для того чтобы китайское предложение Австралии было убедительней, Пекин приберёг ещё один аргумент в сфере поставок энергоресурсов — это уголь.

Как и на других сырьевых рынках, ситуация складывается непростая. Снижение цен на фоне дорогой добычи приводит к тому, что некоторым производителям приходится работать в убыток. Один из крупнейших сырьевых трейдеров, а также производитель, Glencore был даже вынужден закрыть на три недели свои австралийские шахты, чтобы хоть как-то решить вопросы перепроизводства.

При этом австралийские добытчики угля традиционно связывали своё будущее развитие с ненасытным китайским рынком. Но Китай стал внезапно сокращать импорт угля, стараясь поддержать собственного производителя. В том числе — с помощью увеличения импортных пошлин на уголь.

Не будет преувеличением сказать, что рост импортных пошлин прицельно бил именно по австралийским экспортёрам, так как другого крупного регионального поставщика угля — Индонезию — они не касались, как страну-участника АСЕАН.

Словом, хотя к подписанию договора о свободной торговле Австралию объективно подталкивала окружающая действительность, сам Китай охотно демонстрировал: успешно развиваться в регионе удастся, только если дружить, и дружить — крепко.

Дальневосточный газ: нужно тянуть время

Нашей стране в этой истории досталась скорее роль наблюдателя, хотя, конечно, Россия и сыграла на руку Китаю. Если называть вещи своими именами, то появление у Китая нового, пусть пока и достаточно условного, союзника в регионе (тем более — сырьевого) не является благом для России, так как уменьшает возможности сыграть на противоречиях и т.д.

Теперь подобный подход может быть применён только к Японии. Совсем недавно мы обсуждали возможности поставок трубопроводного газа из России в Японию. Хотя на остров придёт и достаточно много американского СПГ, российский газ окажется дешевле.

Сейчас мы вновь возвращаемся к этой тематике, так как прошедший саммит G20 поменял картину не только в китайско-австралийских отношениях. По итогам саммита США, Австралия и Япония демонстративно совместно высказались «против присоединения Крыма к России и её действий, направленных на дестабилизацию ситуации на востоке Украины». На таком фоне, казалось бы, продвинувшиеся переговоры по подводному газопроводу в Японию вновь, вероятно, окажутся замороженными.

Таким образом, дальневосточные (сахалинские) запасы теоретически могут быть:

1) сжижены;

2) направлены по трубе в Китай (в добавку к газу с Чаянды и Ковыкты);

3) направлены по трубе в Японию.

Интересно, а вариант трубы в Южную Корею через Северную уже забыт?

Даже если будет реализован первый вариант, то остаются вопросы по цене и рынкам сбыта. Во втором случае мы ещё больше попадаем в зависимость от Китая. Хотя этот вариант является возможным и дискуссионным, после китайско-австралийских договорённостей он становится ещё менее предпочтительным. Реализовать третий вариант пока мешают политические разногласия.

Как представляется, пока лучшее решение — не торопиться. Пусть сахалинские запасы побудут ещё несколько лет элементом торга. Тем более что разработка Южно-Киринского месторождения — а это пока основная база для начала новых экспортных поставок с Дальнего Востока — может столкнуться с технологическими сложностями из-за режима санкций. Сейчас плановая дата ввода — 2019 год, выход на «полку» добычи (16 млрд кубометров) — 2020 год. А в случае технических проблем эти сроки могут сдвинуться на несколько лет.