За последние месяцы стало понятно: как минимум на ближайшее десятилетие США выбрали «сланцевую» парадигму для выхода из затяжного кризиса. Как ни странно, это устраивает и Россию. Хотя негативный эффект для нашей страны есть, «плюсов» больше, чем издержек. Тогда зачем Штаты выбрали именно этот вариант? Просто потому что иначе — никак.
Когда Соединённые Штаты взяли курс на сланцевые революции и тем самым подали серьёзную заявку на изменение своего баланса импорта энергоносителей, варианта дальнейшего развития событий могло быть два.
Первый — это ограничение экспорта собственных энергоресурсов с тем, чтобы растянуть свою нефтегазовую независимость на более длительный период. Особенно — с учётом непонятных перспектив себестоимости сланцевой добычи через, скажем, десять лет. Ещё плюсы в такой схеме: отсутствие дополнительного (американского) предложения энергоресурсов для других стран мира (то есть более дорогие ресурсы для конкурентов) с одновременной реиндустриализацией и переносом энергоёмких производств из АТР в США.
Словом, появилась надежда, что в результате сланцевой революции Штаты в большей степени сосредоточатся на собственной стране и несколько снизят уровень присутствия и активность в слабо относящихся к ним регионах мира. В том числе и потому, что их функция «мирового жандарма» до того отчасти была обусловлена и важным для них контролем над нефтегазовым сектором других стран.
Второй вариант развития событий, который и был в результате выбран, — это экспорт «лишних» (по самым различным причинам — о чём ниже) энергоносителей. Недостаток схемы очевиден — продажа ресурсов, которых у самой страны, в общем-то, не так много (если жить не одним днём, а хотя бы парой десятилетий). Ещё один минус — рост внутренних цен, что, собственно, затруднит ту самую реиндустриализацию.
Преимущество одно. Оно понятно и объясняет причины реализации именно этого пути. Быстрой реиндустриализации не получилось. Доллар всё больше пошатывает. И, чтобы снизить дефицит торгового баланса (и тем самым сохранить статус доллара как глобальной валюты), был выбран наиболее простой путь — экспорт энергоресурсов.
Одновременно ничуть не ослабла, а, скорее, усилилась связка «нефтегаза» и геополитики.
В газовом секторе США не смогли удержаться от политически мотивированного экспорта. А в нефтяном секторе (где США ещё долго будут импортёром) стало понятно, что растущая сланцевая добыча возможна только при стабильно высоких нефтяных ценах. Это в свою очередь также заставляет Штаты участвовать в жизни нефтедобывающего Ближнего Востока с тем, чтобы излишняя добыча там не обвалила нефтяные котировки.
Ведь даже недавнее незначительное падение нефтяных цен, о котором мы , моментально вызвало заметное числа работающих на нефть буровых в США.
И шутки про США как новый сырьевой придаток — теперь уже для АТР — всё меньше и меньше выглядят шутками. Но это всё пока общие рассуждения. А что с конкретикой и цифрами?
По итогам прошлого года дефицит торгового баланса США 471,5 млрд долларов (наименьшее значение с 2009 года), то есть заметно снизился по сравнению с 535 млрд долларов в 2012. Значительный вклад сюда внесло уменьшение нефтяного дефицита из-за растущей собственной добычи.
На нефть и нефтепродукты в дефиците бюджета пришлось 232 млрд долл. (то есть около половины суммарного). Важно напомнить, что США в последнее время стали крупным экспортёром нефтепродуктов. Импортируется сейчас 7,2 млн баррелей в день нефти, при этом экспортируется 2,1 млн баррелей нефтепродуктов.
Поэтому, если отдельно анализировать вклад нефти в дефицит торгового баланса, то (по итогам прошлого года) из суммарного импорта нефти (на 370 млрд долл.) нужно вычитать экспорт нефтепродуктов (137 млрд).
Но в любом случае с этим дефицитом — 230 млрд нефтяного и 250 млрд ненефтяного — нужно что-то делать.
В течение последней пары лет мы отслеживали ситуацию с будущим экспортом сжиженного природного газа (СПГ), в то время как США явно колебались между двумя вариантами развития событий, описанными в начале текста, всё это время не одобряя ни одного нового производства после первого «пробного» шара в виде строящегося Sabine Pass LNG. В июне стало : дальше откладывать уже некуда и момент истины близок. За прошедшие два месяца маятник уверенно качнулся в сторону экспорта СПГ — достаточно масштабного. Только за это время положительное решение FERC (после чего можно начинать строительство) получило ещё одно производство — Freeport LNG. Как и Cameron LNG (получивший разрешение FERC в июне), он нацелен преимущественно на Японию. Сам Cameron LNG в начале августа объявил об окончательном инвестиционном решении и скоро начнёт строительство. Нет сомнений, что в ближайшее время такое же решение примет и менеджмент Freeport LNG.
Итого, вместе со строящимся заводом и двумя производствами с полным комплектом разрешений, — уже три завода гарантированно будут построены. В августе Oregon LNG (уже 7-й проект) получил разрешение Минэнерго США. Ещё несколько производств, о которых мы упоминали в июньском комментарии, с очень большой вероятностью получат все разрешения в ближайшее время. Предприятий и проектов, вокруг которых появляются новости о продвижении, стало так много, что нет необходимости перегружать читателя подробностями, с которыми можно ознакомиться в специализированном .
Зафиксируем по итогам. С высокой долей вероятности уже в этом десятилетии США будут экспортировать не менее 61 млн тонн СПГ. Или — около 85 млрд кубометров. Со средней ценой отгрузки в 10 долл. за млн БТЕ это дополнительные 30 млрд долл. в торговый баланс. Немного? Но и объёмы невелики — на уровне 10–15% от всей добычи. Кстати, это примерно половина российского экспорта в Европу. Наращивать экспорт дальше США пока боятся, опасаясь роста внутренних цен.
Дефицит торгового баланса с помощью описанного способа, конечно, не исправишь, но подправишь. Плюс, конечно, это простая возможность перезапустить экономику через рабочие места, налоги, получить дополнительный приток капитала.
Но остаётся ещё трубопроводный газ. Здесь в снижение канадского импорта (на 30 млрд кубометров), плюс наращивание трубопроводного экспорта в Мексику — до 60 млрд и выше в среднесрочной перспективе. Тут нужно считать по ценам трубопроводного газа (скажем — по 6 долл. за млн БТЕ, к этой отметке стремятся текущие, пока ещё низкие цены, или 220 долл. за тыс. кубометров). В сумме — ещё 20 млрд долларов. Итого пока с газа около 50 млрд.
Что касается газа, то остаётся ещё газохимия. Если в случае сжижения газа необходимы серьёзные капитальные и операционные затраты только лишь для того, чтобы доставить сырьё потребителю, а потом регазифицировать обратно, то в газохимии при сопоставимых затратах получаются удобные в транспортировке конечные продукты.
Один из достаточно простых и востребованных вариантов — производство метанола из природного газа. Любопытно, что США позволило осуществить такие инвестиции даже китайской компании, ведь в сфере собственно газового экспорта Штаты пока не особо настроены экспортировать СПГ в КНР. Тут же частная компания Yuhuang Chemicals около 2 млрд долларов в завод по производству метанола мощностью 5 тыс. тонн в день (то есть около 2 млн тонн в год). И подобных производств ожидается в ближайшие годы ещё как минимум с десяток.
А вот в области угля США не готовы наращивать . Это связано со снижением мировых цен на это топливо, большой долей расходов на доставку в конечной цене продукта и ухудшением экологии при добыче и транспортировке угля в порты.
Но главный вопрос — конечно, нефть. В последние три года нефтяная добыча в США в среднем по 1 млн баррелей в день, что позволило сокращать дефицит торгового баланса на 40 млрд ежегодно. Снижение нефтяного дефицита хорошо видно на вот этой (больший суммарный дефицит торгового баланса связан с тем, что анализируются только «товары», а приведённые в начале текста цифры — «товары и услуги»). В этом году в США ожидается около 8,5 млн баррелей в день собственной добычи. В дальнейшем рост может несколько снизиться, так как основные сланцевые месторождения — драйверы роста (Eagle Ford и Bakken) постепенно выходят на плато. До недавнего времени ожидалось, что из-за этого в районе 2020 года американская добыча даже начнёт снижаться.
Но сейчас подают заявку на успех ещё два региона добычи. Во-первых, Permian (он и раньше вносил существенный вклад в добычу, но вот роста там не ждали. В последние месяцы — он начался). Во-вторых, Three Forks — географически это тот же регион, что и Bakken, но добыча проходит в других, расположенных ниже, пластах.
И, учитывая общую тенденцию к тому, что позже вовлекаемые запасы, как правило, — с большей себестоимостью добычи, удержание цены на нефть на текущих уровнях становится ещё более актуальной задачей.
С нефтью (точнее, с удержанием необходимого для самообеспечения уровня) конечно, проблемы будут, поэтому к моменту, когда сланцевая добыча тут себя исчерпает, готовятся программы замещения: газ, электромобили, повышение КПД транспорта и прочее.
Отдельный вопрос — экспорт. Уже сейчас формально запрещённый экспорт в США составляет 250 тыс. баррелей в день (через систему исключений), обсуждается возможность снятия запрета. Хотя, конечно именно этот фактор принципиально картину с балансами не изменит. Понятно и почему — ведь США остаются импортёром нефти.
Удивительно, но в США общественное мнение к экспорту СПГ в среднем настроено намного более благожелательно, чем к экспорту нефти. Срабатывает психология: газа много, а нефть импортируется. Хотя на самом деле логика здесь скорее должна быть обратная. Продажа СПГ — это вывоз невозобновляемых энергоресурсов. В то время как экспорт нефти на фоне масштабного её импорта — это фактически обмен «ненужных» сортов нефти на «нужные»: лёгкие на средние, что подробно мы уже летом.
Ещё один важный, но пока «недооценённый» сегмент будущего энергетического экспорта — это углеводородные газы или лёгкие углеводороды. То есть этан-пропан-бутан. Этан, конечно, с лёгкостью не экспортируешь, так как сжижать его не многим легче, чем метан — основной компонент природного газа. Зато — это ценное сырьё для нефтехимии.
С пропаном и бутаном (СУГ, сжиженные углеводородные газы или LPG в американской терминологии) проще: экспортировать их легко (с помощью танкеров для СУГ), а спрос в мире на эти компоненты достаточно велик — опять же преимущественно для нефтехимии.
В прошлом году США экспортировали 0,33 млн баррелей СУГ в день (10,4 млн тонн в год). То есть — со средней мировой ценой в 900 долларов за тонну — на 10 млрд долларов.
Но потенциал роста здесь огромный, и всё лимитируется недостатком инфраструктуры. Добывают сейчас США около 2,7 млн баррелей (в т.ч. — этан) в день этих фракций. Часть идёт на нефтехимию, но часть — банально на обогрев жилья.
Теоретически США уже сейчас могли бы почти резко снизить свою нефтяную зависимость, направив СУГ в сферу транспорта. Ведь даже у нас на пропан-бутане появляется всё больше автомобилей, заправок. Но быстро это сделать не получится. Велика инерция, где в том числе и психология населения, дефицит инфраструктуры и т.п.
Причём эти компоненты получаются как при добыче газа (тяжёлые фракции), так и нефти (в таком случае — это лёгкие фракции). Оба типа сланцевых месторождений — и нефтяные и газовые — содержат большое количество СУГ. Который в некоторых случаях приходится сжигать как попутный нефтяной газ.
Из-за сложившейся ситуации — избытка СУГ на рынке на фоне отсутствия необходимой экспортной инфраструктуры — внутренние цены упали до 550 долл. за тонну. То есть почти в два раза ниже мировых. При этом из-за не самого удачного использования внутри страны особенных преимуществ от низких внутренних цен США не получают.
А так как добычу СУГ можно рассматривать как побочный продукт добычи нефти и газа, рост цен на них (что можно достичь через экспорт) может увеличить рентабельность и самой сланцевой добычи. Поэтому здесь у США двойная заинтересованность в наращивании экспорта.
Такая складывается картина. Хотя долгое время «сланцевые революции» в США пытались представить как угрозу для России, нынешняя ситуация, как представляется, закрепляет текущее положение вещей, и для нашей страны сейчас это скорее в плюс.
Тезис о совместном интересе в высоких ценах на нефть как-то уже неудобно даже воспроизводить. И в этом ключе ситуация с ИГИЛ в Ираке — конечно вызывает вопросы. Реальное ли это упущение США или на проблему осознанно не обращали внимание?
Ясно, что сейчас начавшая было восстанавливаться иракская добыча вновь будет в лучшем случае «болтаться» на текущих уровнях в 4 млн баррелей в день.
Да и весь регион становится очевидно проблемным. А дестабилизация тут ставит под вопрос и возможности иранского газа для Европы — единственной реальной альтернативы российским поставкам.
И если до планов по масштабному экспорту СПГ Штаты могли пытаться сбивать мировые цены на газ как угодно низко, то сейчас это делать будет невыгодно. С учётом ожидаемого роста внутренних цен на газ в США предел рентабельности поставок американского СПГ — что в Азию, что в Европу — ненамного будет отличаться от «справедливых» и устраивающих Россию цен. Любопытно, что даже локальное снижение газовых цен в Азии этим летом уже испугало , опасающихся, что некоторые американские проекты в таком случае могут быть не реализованы. Да и конкурента в лице КНР слишком низкими ценами на газ Штаты явно не хотят подкармливать.
Конечно, в отличие от нефти (где сырья для мира уже на пределе), газа больше. А потому некоторая интрига сохраняется, конкуренция за рынки и прочее-прочее тут будет.
Да и цены могут снизиться до отметки, устраивающей США, что несколько ниже, чем хотелось бы России. Тут конфликт интересов очевиден. Но всё же он никак не «перебивает» уже описанные «плюсы».
Ничего удивительного в том, что США «помогают» России, естественно, нет. Таковы особенности сложного и взаимозависимого мира.
И вряд ли сложившуюся ситуацию не понимают в самих Штатах. Просто вариантов у них не остаётся. На фоне очевидных проблем доллара курс на нефтяное самообеспечение и энергетический экспорт — единственный способ выжить (по крайней мере — попытаться) в рамках текущей экономической парадигмы.
И это не говоря уже о том, что возможность Штатов более-менее достойно выйти из нынешнего витка кризиса даёт основания надеяться, что руководство страны не будет делать излишне резких шагов для сохранения своего влияния в мире.
Как быстро себя исчерпает «сланцевая парадигма» американского развития — сказать сложно. Проблема может вернуться лет через 10–15, по мере проедания сланцевых запасов — сначала нефтяных, а потом и газовых. Но и это неплохая передышка, чтобы потратить её с пользой. В первую очередь — нашей стране.
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
