Советский эмигрант и ныне американский журналист Яша Левин о том, как кампания ненависти по отношению к России, ударила по эмигрантам из бывшего СССР.
Самое важное. Самое полезное. Самое интересное...
Советский эмигрант и ныне американский журналист Яша Левин о том, как кампания ненависти по отношению к России, ударила по эмигрантам из бывшего СССР.
Мы никогда не знали, на что это похоже, когда потенциальную угрозу для нас представляют наши СМИ и политический класс нашей страны.
Недавно я разговаривал с моим русским знакомым, который живет в одном из районов Нью-Йорка. Несколько лет назад он изучал инженерное дело в Москве, а затем перешел в университет здесь, в штатах. Он сказал мне, что вскоре после переезда его неожиданно посетила пара агентов ФБР, которые пытались завербовать его. Они пришли прямо к его квартире и, казалось, знали о нем все. У них был подробный файл, который, среди прочего, включал все заявки, которые он подавал в американские университеты. У них также было досье на его старого академического советника в Москве, содержащее информацию об исследованиях, которые проводил профессор, и о контрактах, которые он имел с российскими военными. Они хотели узнать, что он знает об этой военной работе, а затем попросили его идентифицировать фотографии различного оборудования и инструментов.
Он был ошеломлен их внезапным появлением и напуган их эффективностью и компетентностью. Он также был сражен их женщиной-агентом. «Она была великолепна. Я бы сказал ей все что угодно», - сказал он мне. Но ему нечего было сказать. В Москве он был ботаником и изучал инженерию. Он понятия не имел о том, что они спрашивали. Через некоторое время агенты ФБР ушли. Они никогда не связывались с ним снова. Но сообщение было ясно: они наблюдали, и они могли войти к нему домой в любое время снова.
Его история не уникальна. ФБР занимается такими делами на регулярной основе. По некоторым оценкам, по крайней мере треть всех иностранных студентов получают аналогичные визиты от дружественной пары агентов. И учитывая панику в области национальной безопасности по поводу того, что Китай и Россия сейчас усилились, я не удивлюсь, если это число будет на порядок выше. Буквально на прошлой неделе New York Times сообщила, что ФБР усилило слежку, запугивание и депортацию китайских ученых в Америке. Как объяснил директор ФБР Кристофер Рэй, аппарат безопасности Америки беспокоится не только о правительстве Китая. По их мнению, все китайцы подозреваемые - они представляют «угрозу для всего общества». Даже прогрессивные политические стратеги полагают, что Китай является реальной угрозой для Америки, и помогают раздувать двухпартийную кампанию синофобии, в которую попали люди, которых я знаю.
В то время как Россия и Китай осуждали нашу политику, «непримечательная» история моего приятеля заставила меня задуматься о том, как легко и естественно ксенофобская паника вписывается в американскую политическую культуру - и как до недавнего времени такие русские и советские иммигранты, как я, никогда не чувствовали на себе тяжести этих кампаний.
С самых ранних дней, когда я был советским иммигрантом в Америке, я был склонен видеть в этой стране уникальный маяк толерантности - место, где фанатизм и расизм, если они вообще существуют, изгнаны в самые темные края общества. Для нас было трюизмом, что в отличие от Советского Союза - который был «закрытым», «фанатичным», «параноидальным» и «репрессивным» - Америка была «открытой», «терпимой» и «принимающей». Позже, став взрослым, я просто понял, насколько фанатизм и системный расизм и изоляция укоренились в политике и культуре современной Америки. Работая журналистом и освещая самые темные уголки Америки, невозможно было этого не делать. Но, я вырос в замкнутом, новомодном иммигрантском сообществе в сонном Сан-Франциско, и было легко поверить в идеализированное, выбеленное видение страны, которая нас приняла.
Жизнь иммигрантов была тяжелой - особенно для взрослых. Люди боролись за то, чтобы свести концы с концами и вписаться в совершенно новое общество. Были обычными мелкие преступления и немного насилия. Люди торопились зарабатывать деньги - некоторые преуспели, другие потерпели неудачу и пострадали. Жизнь была тяжелой, а интеграция - сложной. Но по сравнению с другими группами иммигрантов и меньшинств мы были относительно привилегированной группой.
Мы были в основном евреи и в основном нас воспринимали как белых. И у нас было особое прославленное место в американской политической культуре: мы стали жертвами советских репрессий и антисемитизма, спасенных альтруистической Америкой. Нас выставили напоказ как живой пример американского превосходства и символ советского варварства. В течение большей части 20-го века американские законодатели разработали законы, специально запрещающие евреям оставаться в стороне. Мы были «крысами», согласно сенатору от штата Висконсин Александру Вили, который помог разработать закон 1948 года, чтобы предотвратить иммиграцию жертв Холокоста в Америку. Но с нами все было иначе. Американцы протестовали перед советскими посольствами от нашего имени. Лоббисты и законодатели из Вашингтона защищали наше дело и приняли санкции, чтобы обеспечить наше освобождение. Мы были двухпартийным проектом, поддерживаемым мощью американской империи.
Яша Левин, иудо-большевистский разведчик. Сан-Франциско, 1999
Моя иммигрантская община была в этом привилегирована. И поэтому мы никогда не беспокоились о массовых рейдах иммиграционного контроля. Мы не были наказаны копами только из-за цвета нашей кожи. Мы не рассматривались как террористическая угроза и не преследовались ФБР. Мы никогда не включали телевизор, чтобы встретить там обвинения в нашей неполноценности или заклейменными как внутренняя угроза и враги американского образа жизни. Оглядываясь назад на все мелкие - и не такие мелкие - преступления, в которые мы попали, будучи детьми, я поражен тем, насколько мягко с нами справились копы.
Мы занимали особое место в иммигрантской пирамиде. И из-за этого мы никогда не сталкивались с традиционной американской ксенофобской паникой. Антироссийская истерия начала 20-го века и Красная паника холодной войны были далёким прошлым, о котором некоторые из нас даже не подозревали. Мы никогда не знали, каково было, чтобы в СМИ и политическом классе страны такие люди, как вы, представлялись возможной угрозой. Фактически, наблюдение за демонизацией других групп меньшинств и иммигрантов только усилило чувство превосходства моей общины. Мои коллеги, советские иммигранты, никогда не были известны своей прогрессивной расовой политикой - ну, если вы углубитесь в эту тему, то довольно многие из них являются родовыми фанатиками. Итак, общий смысл был: «Мы не такие, как они. Мы разные. И в любом случае, если некоторые этнические группы подвергаются нападениям, должна быть веская причина для этого. В конце концов, Америка - это нация законов. Люди здесь не преследуются по фанатичным политическим причинам, как в репрессивных авторитарных странах».
Но эта вера в непогрешимость американских институтов начала широко сталкиваться с вопросом о том, как Дональд Трамп победил на выборах.
Вот уже почти четыре года советские и российские иммигранты наблюдают за тем, как либеральная политическая элита Америки перекладывает вину за внутренние политические проблемы своей страны с себя на фиктивного, непонятного иностранного врага: ксенофобская кампания, которая ставит таких людей, как мы - «русских» - в центре всего, что пошло не так в Америке. Мы наблюдали, как эта паника выросла из страха перед российским правительством до всеобъемлющей, иррациональной расистской теории заговора, которая втягивает в себя не только российских граждан или российских правительственных чиновников, но и всех, кто живет на землях бывшего Советского Союза.
Иммигранты включили телевизор, чтобы увидеть, как высокопоставленные представители служб безопасности США, политики, уважаемые журналисты, аналитики и эксперты говорят национальным зрителям, что они были правы, боясь нас: россияне лживы, ненадежны, ненавидят демократию и генетически склонны лгать и обманывать. Такие люди, как мы, представляют угрозу. Мы являемся возможной пятой колонной - знаем ли мы это или нет, и в нее входят российские пенсионеры и дети. По словам Кейта Олбермана, мы были «русскими подонками».
Во всем этом «русский» был изменчивой категорией, достаточно гибкой формулировкой для русских евреев, украинцев-евреев, этнических русских, азербайджанцев, украинцев и всех других этнических групп. Любой из них может подойти, в зависимости от необходимости постоянно развивающейся теории заговора. В Америке это составляет около трех миллионов человек.
Дети Путина, бомба замедленного действия, которая взорвет американскую демократию.
Эта фанатичная кампания безостановочно продолжается почти четыре года - и она идет с самого верха: она основана на американских службах безопасности и поддерживается респектабельными институтами либеральных СМИ. Советских иммигрантов это дезориентирует и сбивает с толку. Впервые с тех пор, как мы приехали в Америку, мы оказались целью всего этого.
Сначала это казалось шуткой. Люди смеялись над этим и высмеивали это. Мы были уверены, что эта странная фанатичная паника пройдет. Но когда этого не произошло, когда оно продолжало расти и проникало во все уголки наших либеральных СМИ, мы перестали быть уверенными в том, что нам делать. Мы циклически проходили через различные способы реакции: от пренебрежительного до сердитого, от депрессивного до полной подавленности. Но, говоря об этом людям, я чувствую, что для многих из нас одно чувство остается почти постоянным: растущее презрение к священным институтам Америки: ее прессе, ее политикам, ее элите национальной безопасности.
И это самое смешное в этой панике о России. В течение многих лет огромный кусок политического класса Америки кричал, что «русские» подрывают доверие к американским институтам. Но для многих советских иммигрантов здесь, в Америке, именно эта ксенофобская паника подрывала доверие к этим институтам. Советские иммигранты всегда верили в превосходство американских институтов. Для них это было религиозно. Но когда их самих заметили и демонизировали, это вызвало в них разочарование и отвращение к американской политике на уровне, которого я никогда не видел. В этом смысле Russiagate стал моментом совершеннолетия: он подорвал их наивную свежую веру и дал им возможность взглянуть на Америку, которая является параноидальной, продажной и непримиримо ксенофобской.
Является ли это совершеннолетие хорошей вещью? Ну, я думаю, это должно было произойти в какой-то момент. Но то, как проявилось это разочарование - под влиянием либерального правящего класса Америки - в значительной степени гарантировало, что большинство советских иммигрантов выйдут из этой истории даже более реакционными, чем они были раньше. И кто знал, что это вообще возможно?
Яша Левин
- оригинал на английском
- блог Яши Левина
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
