Такого от белогвардейцев никто не ожидал. После эвакуации из Новороссийска в Крым остатков вооруженных сил юга России и отставки генерала Деникина, взявшего на себя ответственность за провал наступления на Москву, враги поставили на контрреволюции жирный крест. Однако новый командующий — герой Первой мировой и гражданской войн генерал-лейтенант Врангель, прославившийся в 1919 году взятием «Красного Вердена» — Царицына, — сумел вдохнуть в свои войска волю к победе. Он переименовал армию просто в Русскую, выбил из англичан и французов техническую помощь в виде танков, аэропланов, пушек и обмундирования и 6 июня 1920 года бросился в свое последнее наступление.
Это не было коллективным самоубийством — неким актом отчаяния. За наступательной операцией Врангеля стоял твердый расчет. В апреле-мае красные бежали под натиском поляков, оставив даже Киев. В их тылу зрело недовольство крестьян, раздраженных повальной конфискацией продотрядами. Глухо волновались Дон и Кубань. Казалось, еще один удар, еще одно усилие — и гнусная совдепия Ленина и Троцкого с ее чрезвычайками и обещанием земного рая превратится в прах — в страшное воспоминание в истории России.
Генерал Врангель блестяще спланировал наступательную операцию. Главный удар наносили не части, имитирующие атаку в лоб на Перекоп, а 6-тысячный десантный отряд генерала Слащева. Он незаметно проскользнул через Керченский пролив в Азовское море, высадился под Мелитополем в тылу красных войск и перерезал железную дорогу, по которой тем подходили подкрепления и боеприпасы. Под угрозой окружения армия красных, носившая несчастливое число 13, начала отступление на север. Всего у большевиков на этом участке фронта было около 50 тысяч человек. У Врангеля — только 30 тысяч. Красные сами намечали на 8 июня вторжение в Крым. Однако, опередив на два дня, белые рассекли их на две группировки (одну — на левом берегу Днепра, другую — на правом) и захватили около 10 тысяч пленных, большинство из которых тут же влили в свои ряды.
Кроме того, Врангель постарался учесть политические ошибки Деникина. Зная, что боевые действия будут происходить на Украине, он постарался максимально решить «украинский вопрос». В отличие от Деникина, не признававшего никаких самостийников, барон был готов объединиться с кем угодно ради победы. Еще 8 апреля — за два месяца до прорыва из Крыма — начальник врангелевского штаба генерал Махров подготовил доклад, в котором настаивал на военном союзе с Украиной. Напротив слов «военный союз» Врангель написал: «Необходимо».
Проблема была только в том, что «союзничать» вскоре оказалось не с кем — Петлюра стремительно бежал в Польшу вместе с отступавшими войсками Пилсудского. Да и сил у него было кот наплакал. Поэтому в августе главнокомандующий Русской армии обратился к бывшей петлюровской пастве напрямую, выпустив «Воззвание к украинцам». «Сыны Украины! Братья!.. В нашем единении — наше спасение, — говорилось в нем. — Не восстанавливать старые порядки идем мы, а бороться за то, чтобы дать народу возможность самому быть хозяином своей земли».
А осенью в ставку Врангеля прибыли сразу два конкурирующих украинских посольства. Одно — петлюровское из Польши. А другое — от главы Украинского национального центра Маркотуна из Парижа, на дух не переносившего Петлюру. Так как договориться с теми, кто сам не может договориться с собой, особенно трудно, наиболее прозорливые головы во врангелевском окружении предложили организовать свою Украину и даже восстановить Запорожскую Сечь, к бывшим землям которой вышли белогвардейские части. Полковник Сахно-Устимович предложил Врангелю выпустить грамоту населению Украины о возрождении запорожского казачества, что должно объединить различных повстанческих атаманов, а гражданское управление «на территории Украины по мере освобождения ее от большевиков» установить «в формах, основанных на исторических традициях казачества».
Куда более проработанным был проект генерала Слащева. Он предлагал организовать Украинскую регулярную армию, назначить ей наказного атамана и установить для войсковых и повстанческих частей национальный флаг — «желто-синий с бело-сине-красным углом». Будущую Украину Слащев видел как часть общероссийской федерации, а на флаге украинских войск предлагал соединить петлюровскую символику с русской. К сожалению, как писал Слащев, «проект так и остался без осуществления». Врангель заявил генералу, что ничего не имеет против этой идеи, но из-за «известных политических соображений окончательного ответа в данную минуту дать не может».
Развивать наступление было решено не на Украину, а поворотом на восток к Дону и высадкой десанта на Кубань. Главнокомандующий Русской армией решил снова положиться на надежные казачьи земли как базу пополнения и не ставить на «украинский вопрос», никак не дававший однозначного ответа. Возможно, это было его роковой ошибкой. Ведь Дон и Кубань к тому времени были окончательно обескровлены, а бывших белых казаков красные включили в состав своих войск, воевавших против Польши.
И только 26 октября после длительных переговоров Врангель признал независимость Украинской Народной Республики и правительство атамана Петлюры, который должен был править страной до Созыва Украинского учредительного собрания. Но в это время сам Петлюра контролировал только свой кабинет в Варшаве, а барон Врангель — только Крым, куда его снова загнали красные. Тем не менее Симон Петлюра 30 октября вместе со своими министрами (четыре дня думали!) согласился на заключение соглашения с белыми. Так неожиданно закончилась для Симона Васильевича гражданская война — в статусе союзника Врангеля.
«СВАДЬБА В МАЛИНОВКЕ» — СОЮЗ АТАМАНЩИНЫ С БЕЛОГВАРДЕЙЩИНОЙ
У Грициана Таврического прототипом был атаман Григорьев, к 1920 году уже давно убитый из-за переговоров с белыми
Сюжет советской кинокомедии «Свадьба в Малиновке», снятой специально к 50-летию Октября и оказавшейся лидером проката 1967 года, имел реальные корни. Режиссер Тутышкин снимал «Свадьбу...» по одноименной оперетте композитора Бориса Александрова, впервые поставленной еще в 1937-м! Вот ведь какое совпадение — пик репрессий и одновременно такой культурный расцвет! Кто подсказал Александрову тему — собственная муза или начальство (служил он в армии), неизвестно. Но получилось, как в присказке — слова НКВД, музыка народная. Да и сам Александров хорошо помнил гражданскую войну — в 1920-м, когда Врангель развернул наступление в Таврии, будущему композитору как раз исполнилось пятнадцать. Мог он читать и вышедшую после гражданской войны в Харькове документальную книжечку некоего Б. Козельского «Шлях зрадництва й авантур (петлюрівське повстанство)», в которой рассказывалась, естественно, в советском официально-пропагандистском духе история взаимоотношений украинских атаманов с бароном Врангелем.
В фильме атаман Грициан Таврический и его банда ждут эмиссара из врангелевской армии, под видом которого прибывает красный шпион. Сцена, когда он сбрасывает грязную солдатскую шинель и оказывается в элегантной офицерской форме с адъютантскими аксельбантами, — одна из самых эффектных в фильме.
Штабс-капитан Чечиль. Его прототипом был полковник Грудина, передавший атаманам оружие
Но все это только киношный дым. А в действительности было еще интереснее. Отступивший с поляками Петлюра оставил на юге Украины множество полусамостийных атаманов, которых он подпитывал оружием и патронами в борьбе с красными. Реалист Врангель не хотел, чтобы эти «батьки» оказались его новыми врагами, наподобие Махно, на подавление которого пришлось отвлекать в прошлом году силы генералу Деникину, и решил с ними договориться. Тем более что земельный закон барона практически отменял помещичье землевладение и передавал сельские угодья тем, кто их обрабатывал. Представители повстанцев приехали к Врангелю лично в Крым. Главнокомандующий белой армией пообещал им: «Украинский народ сам решит свою судьбу. Я докажу это украинскому народу не на словах, а на деле, можете от моего имени сказать это украинскому крестьянину». В подтверждение своих слов Врангель отправил атаманам полтора десятка пулеметов, четыреста винтовок и миллион патронов. Повез их к «батькам» украинец по происхождению, белогвардейский полковник Грудина. Он должен был проследить, что бывшие петлюровцы не пропьют и не продадут это оружие, а используют его по назначению — то есть против красных.
Полковник Грудина и стал прототипом героя «Свадьбы в Малиновке» — большевистского разведчика в личине белого штабс-капитана Чечиля. Но вывернули наизнанку не только этот образ. В кинокомедии красные изображены защитниками украинских крестьян. В действительности же, летом 1920 года на юге Украины как освободителей встречали именно белых. Натерпевшись от продразверстки — по сути, просто грабежа хлеба, — селяне дивились тому, что врангелевцы платят за все деньгами. Вот как описывает прием украинскими крестьянами белой армии врангелевский офицер Левитов: «В полночь обе дивизии, Корниловская и Кубанская, втянулись на ночлег в Чернышевку. Генерал Скоблин пропускал мимо себя входившие в село полки. Около него и офицеров штаба собрались старые пожилые крестьяне. «Видно, что солдаты!» — одобрительно говорил один старик».
У офицера Марковской дивизии В. Павлова, написавшего в Париже двухтомные мемуары, тоже остались самые приятные впечатления о приеме белых в украинских степях: «Как нельзя лучше сложились взаимоотношения с населением, и они оставались такими же после одного смутившего марковцев случая. В сельском театре 3-й полк организовал концерт с выступлением полкового хора, солистов, жонглеров. Когда хор запел «Як умру, то поховайте», все местные жители встали, а марковцы продолжали сидеть. Но концерт прошел спокойно, и добрые взаимоотношения продолжали оставаться». Обратите внимание: полковой хор белогвардейцев исполнил песню на слова Шевченко! Как не вписывается этот эпизод в то, как изображали и изображают у нас белых. А ведь Русская армия Врангеля как минимум наполовину состояла из украинцев! Ее 2-й армией командовал генерал Драценко, окончивший Одесское пехотное училище, Конным корпусом — полтавчанин генерал Барбович, конной группой — генерал Науменко, а командиром 1-го батальона 1-го Марковского полка служил капитан с небезызвестной фамилией Павел Шевченко. Личным же секретарем Врангеля оказался тоже украинец и обладатель не менее известной литературной фамилии — Николай Котляревский, сохранивший для потомков его архив.
ЗАПОРОЖЬЕ С ВОСТОРГОМ ВСТРЕЧАЛО ВРАНГЕЛЕВЦЕВ
«Русский тип». Немецкая открытка начала ХХ столетия
Новороссию, как тогда называли нынешний юг Украины, населяли и украинцы и русские, а также немцы-колонисты. Тот же Левитов вспоминает встречу на Строгановских хуторах: «Жители, переселенные сюда из Великороссии еще во время крепостного права, оказали полное радушие. Хозяин дома, степенный старик, бывший солдат, осведомился у Скоблина, сколько человек будут обедать. «Вы не беспокойтесь, ничего не готовьте. Мы сами справимся», — сказал ему Скоблин, но старик решительно запротестовал и угостил на славу офицеров и ударников на разных половинах своей хаты».
А в Александровске (нынешнее Запорожье) белых встречали просто с восторгом. «В Александровске о Петлюре, о махновцах отзывались недоброжелательно, — вспоминал Павлов, — при упоминании о «незалежной» Украине пожимали плечами. В городе все дышало «Русью». Особенно радовала молодежь». Тут марковцы тоже дали концерт, который, по словам мемуариста, «прошел блестяще во всех отношениях. Поразило, как восторженно жители города приветствовали на концерте генералов Кутепова, Писарева, Бабиева и молодого генерала Туркула, о котором только что узнали, что он с дивизией буквально разгромил красных и с кубанцами даже занимал станцию Синельниково».
Плохо было только то, что никто из крестьян ничего не слышал про закон о земле, который опубликовал генерал Врангель. Белая пропаганда по размаху явно уступала красной. Большевики не стеснялись сначала врать без удержу, обещая с три короба, а потом запугивать ЧК и частями особого назначения, расстреливавшими всех, кто начинал заявлять об обмане. Сладкая ложь и террор — вот два главных приема большевиков, с помощью которых они выиграли гражданскую войну. Красные действовали насильственными мобилизациями. Белые делали ставку на добровольчество. Поэтому впоследствии большинство белогвардейцев сходились на том, что победили бы, действуй теми же методами, что и коммунисты. Но тогда они просто бы перестали быть белыми, опустившись морально до уровня своих врагов.
Большинство же крестьян приходу белых, конечно, радовались. Но сами воевать не спешили. Как заметил в воспоминаниях командир Корниловского полка Михаил Левитов: «Для деревни все имевшие власть были «паны», и на гражданскую войну они смотрели как на драку «панов», и при комиссарах, и при генералах у мужиков одинаково трещали чубы». За эту свою пассивность и позицию «моя хата с краю» украинское село и расплатилось сполна в 30-е. Но об этом оно еще не подозревало.
Олесь Бузина
