Украину объединит «москаль»?

Есть в древнем центре Львова улица Русская (Руська). Местные патриоты подчеркивают сей факт с особым удовлетворением: мол, и улица, и название возникли задолго до того, как появились и Московщина, и москали. И ждут возражений. А их не будет. Приятно, что в этом космополитическом городе сохранилось хоть что-то, напоминающее об общих с Россией корнях.

О летописной Русской земле («Роуская»/ «Русская»/«Руськая»/«Русьская» земля) - Киевской Руси; Правде Русской («Правды Роськой») Ярослава Мудрого и Правде Ярославичей; Русском королевстве (Русской земле) Даниила Галицкого, чьи потомки именовали себя «Rex Russiae» и «duces totius terrae Russiae, Galicie et Ladimirie» («король Руси» или «князь всей земли русской, галицкой и владимирской»); Русском воеводстве в Польском королевстве (1434-1772 гг.) со столицей во Львове; о Русской троице («Руська трійця») - литературной группе, возникшей в 1834 г. во Львовской духовной семинарии (один из организаторов группы Маркиан Шашкевич, учившийся в греко-католической семинарии во Львове, доказывал, что русинские тексты надо записывать кириллицей); людях, о которых еще в XVI веке австрийский путешественник и дипломат Сигизмунд Герберштейн написал: «...Народ этот, говорящий на славянском языке, исповедующий веру Христову по греческому обряду, называющий себя на родном своем языке Russi, а по-латыни именуемый Ruthen». Ruthenen – так по-немецки именовали русинов в империи Габсбургов, в Польше называли rusini, а москвиты всегда были для поляков moskali.

Маленькая табличка на стене старого дома напоминает также о том, как в годы Первой мировой войны при вступлении во Львов русских войск осенью 1915 г. огромная толпа ликовала по случаю освобождения от 600-летнего иноземного ига. «Наш Львов - русский, наш Галич - русский! Господи, слава Тебе, из миллионов русских сердец шлет Тебе вся Русь свою щирую молитву, Боже великий, могучий Спаситель, объедини нас, як Ты один в трех лицах, так Русь наша в своих частях одна будет во веки!» - писала газета американских галичан «Свет». Большое число жителей Галиции вступило добровольцами в русскую армию.

А значительно раньше, при царе Алексее Михайловиче, в Москве работали киевские ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и другие, которым вручен был жезл литературного правления. Они много сделали для реформы и совершенствования русской письменности.

При Петре I наплыв малороссов мог навести на мысль об украинизации москалей, но никак не о русификации украинцев, на что постоянно жалуются «самостийники».

Южнорусская письменность в XVII веке подверглась сильному влиянию Запада и восприняла много польских и латинских элементов. Все это было привнесено в Москву. В свою очередь, киевские книжники немало позаимствовали от приказного московского языка, послужившего определенной защитой от латинизмов и полонизмов. Получившееся в результате языковое явление дало львовскому профессору Омеляну Огоновскому основание утверждать, будто реформаторская деятельность малороссийских книжников привела к тому, что уже «можно было не замечать никакой разницы между рутенским (украинским) и московским языками».

Вообще, процесс распространения грамотности на территории Великой Руси начался с первой «славянской» грамматики, написанной малороссом из Подолья Мелетием Смотрицким: ее перепечатали в Москве и ввели в качестве учебника во всех школах России. На ее основе шло преподавание до конца XVIII века. По ней учились, к примеру, Григорий Сковорода и Михайло Ломоносов. Неужели, если бы тогда язык Малой Руси сильно отличался от языка Великой Руси, грамматика, написанная на крайнем западе Малороссии, была бы востребована в Москве?

То, что русский литературный язык создавался на начальном этапе усилиями, как правило, малорусов не было секретом для украинофилов XIX века. Вот что писал по этому поводу столь нелюбимый оранжевыми Пантелеймон Кулиш в одном из своих писем: «Ми збагатили московську річ словами, которих при їх темноті науковій у москалів не було. Тепер треба взять своє назад з лихвою, не вважаючи на те, що хозяйствував на нашому добрі Пушкін і інші». К сказанному добавим такой штрих. Драматической литературы до Петра в Великороссии вообще не было. При дворе ставились драматические произведения малорусских авторов. Русская драматическая литература послепетровского периода генетически связана именно с малороссийской школьной драмой.

Таким образом, несложно увидеть, что русская, точнее, общерусская литература является прямым продолжением западнорусской, малорусской литературной традиции.

Подобные же процессы шли и в религиозной сфере. Из чего Николай Трубецкой делает правомерный вывод: «Таким образом, на рубеже XVII и XVIII-го веков произошла украинизация великорусской духовной культуры. Различие между западнорусской и московской редакциями русской культуры было упразднено путем искоренения московской редакции, и русская культура стала едина». Сегодня галицийские политики об этом ни знать, ни слышать не желают. Тем более любопытны итоги социологического исследования, проведенные в 2005 г. прозападным до мозга костей Центром Разумкова. С тем, что «Украина - единственная наследница истории и культуры Киевской Руси», согласны 45,9% западных украинцев, в Центре, на Юге и Востоке результаты, соответственно, выглядят так: 26%, 9,6%, 17,6%. По Украине в целом – 24,5%. Еще больше удивляет мнение галичан о тезисе, что «Настоящая история Украина начинается с Галицко-Волынского княжества». На Западе с этим согласны 2,4% респондентов, в Центре – 4,9%, на Юге – 4%, на Востоке – 3,3%, по Украине – 3,8%. Зато 43,9% населения страны искренне полагают, что «История Украины является неотъемлемой частью истории великого восточнославянского народа, как и история России и Белоруссии», в том числе на Востоке – 54%, на Юге – 60,1%, в Центре – 41,%, на Западе – всего 17,4%. Получается, что галичане отрекаются от своего исконного прошлого – Галицко-Волынского княжества и считают себя правопреемниками исключительно Киевской Руси.

В этом контексте уже как-то спокойно воспринимается тот факт, что именно галицийская наука возвестила о существовании многовековой украинской литературы без всякой там России. В конце 80-х годов XIX в. появился двухтомный труд Омеляна Огоновского, который может считаться создателем схемы истории украинской литературы: тянуть на себя все, что хоть отдаленно связано с «украинским». Ею до сих пор руководствуются «национально-сознательные» литературоведы, оранжевые псевдоученые выстроили по ней курсы, учебники, хрестоматии. Таким же образом возникли украинския математика, физика, естествознание. Возглавив Научное товарищество им. Шевченко и реорганизовав его по образцу академии, Грушевский поставил задачу создать украинскую науку. Через несколько лет объявил: национальная наука создана! Товарищество разыскало труды, написанные в разное время по-польски, по-русски, по-немецки людьми, у которых предполагали украинское или галицийское происхождение, все это было переведено на украинский язык, напечатано в «Записках» и объявлено национальным достоянием. Подобные изыски продолжаются по сей день. (Смех: известного российского теннисиста Давыденко тоже зачислили недавно в «украинцы».)

Одновременно Товарищество поощряло всевозможные измерения черепов с целью открытия антропологического «типа украинца», но главное – отличия его от «москаля». Появилась и «Короткая география Украины» львовского профессора С. Рудницкого. Мир изумился границам «соборного» государства. Кроме русской Украины, Галиции, Карпатской Руси и Буковины, в него вошли также Крым, Кубань, часть Кавказа. Черное и Азовское моря, часть западного побережья Каспия были объявлены «украинскими».

Автору удалось установить даже отличительные особенности украинского климата – независимого и самостоятельного. Судя по тому, что редактором книги был Грушевский, она шла в русле проводимой им политики создания украинской науки.

Примечательно, что в брошюре Н. Михновского «Самостийна Украина» (1900 г.), провозглашавшего «нэзалежную» «вид гир Карпатьских аж по Кавказки», нет ни слова о том, что для образования столь обширной державы препятствием является не одна Россия, однако ни австрийцы, ни венгры, ни поляки даже не упоминались. Получается, что люди боролись не за свое собственное национальное освобождение и не с государством, их угнетавшим, а с чужим государством, якобы угнетавшим «закордонных братьев». Даже в наши дни галицийские «патриоты», отзывающиеся с такой злобой о старой России, совершенно не упоминают Австрию в числе исторических противников украинской культуры и незалежности. Австрийским министрам никогда не писали (боялись!) таких «открытых писем», как адресованное русскому министру внутренних дел Сипягину, напечатанное во Львове в 1900 г.: «Украинська нация мусит добути соби свободу, хоч бы захиталась цила Росия. Мусить добути свое визволення з рабства национального и политичного, хоч бы полилися рики крови».

Хорошо известно, что русофобия, в том виде, в каком ее исповедуют сейчас галицийские националисты, была получена в законченном виде от поляков. Насадив «общеукраинское» движение в Галиции, поляки снабдили его и готовой идеологией. К восприятию ее галичане были подготовлены еще со времен Унии (1596 г.), когда им внушали, будто не они отступники от греко-православной Церкви, а наоборот, она представляет собой схизму, истинными сынами греческого вероисповедания могут считаться только униаты. Суть национальной доктрины «Украинского Пьемонта» заключалась, таким образом, в одном: быть украинцем, значит, быть русофобом. «Возрождение Украины синоним ненависти к своей жене московке, к своим детям кацапчатам, к своим братьям и сестрам кацапам, к своим отцу и матери кацапам. Любить Украину значит пожертвовать кацапской родней». (Журнал «Украинська Хата», 1912 г.) Современный украинский поэт, эссеист и переводчик, обитающий большей частью в Западной Европе, Юрий Андрухович пишет сегодня так: «…фактически с момента возникновения Львов был предназначен к лидерству… Если Львов должен возвратиться к себе и придти в чувство, то снова должен стать лидером. Не одним из областных центров аморфного государственного образования между Россией и Европой, а чем-то намного большим». Вот только чем?

Большинство памятников архитектуры во Львове было построено в XIV - XIX вв. австрийскими, польскими, итальянскими, французскими и другими европейскими архитекторами, но отнюдь не украинцами (русинами).

Увы, это совершенно не вписывается в версию об «исконно украинском» Львове, который, по словам экс-президента Ющенко, является «символом высокой культуры и неисчерпаемым источником векового стремления украинцев (?) к своей государственности». Дескать, уже «семь столетий львовяне вносят абсолютно неповторимый вклад в украинскую и европейскую культуру своими интеллектуальными (?) достижениями, фантазией архитектурных сооружений, величественными историческими и природными памятниками». При президенте Ющенко министерством культуры и туризма Львову был присвоен статус культурной столицы Украины, так как, мол, здесь имеется 60 музеев и 100 храмов разных конфессий. А сегодня Львов претендует еще и на шоколадную столицу, поскольку в 1810 г. братья Гамер и Дымер построили одну из самых больших в Европе кондитерских фабрик. «Первое украинское» пиво делается тоже здесь с 1715 г., когда с разрешения польского короля отцы-иезуиты построили в городе пивной завод, который до середины 40-х годов минувшего века был самым крупным (!) предприятиям Львова.

Венские балы проводятся здесь регулярно с 2005 г., что тоже является признаком «украинскости». Первый бал был посвящен Дню независимости Австрии (!). Кстати, эта «европейская» традиция четыре года тому назад была подхвачена столицей суверенного государства. 14 марта с. г., как сообщалось в прессе, на одну ночь 2000 украинских VIP-персон забыли о мировом кризисе (!) и закружились в вихре танцев на Венском оперном балу в Киеве. Народу от этой оптимистичной весточки, само собой, сразу полегчало. Можно было бы и совсем успокоиться, если бы оппозиция не предупреждала: мол, пользуясь кризисом, «москали» собираются на корню скупить всю Украину, а «предательская» власть Виктора Януковича готова страну продать.

Вот и президент Российской Федерации Дмитрий Медведев прибыл с официальным визитом в Киев именно с этой «коварной» целью.

Наверняка, раньше следовало прислушаться к «истинно украинскому» писателю Андруховичу и сделать Львов «чем-то большим». Времен, скажем, начала XX в., когда англо-австро-немецкий концерн «ДЕА» контролировал в Западной Украине 78% нефтедобычи, 73% нефтепереработки, 86% транспортных средств и нефтехранилищ. Местному капиталу отводилось всего 12,3% рынка нефти. На западно-украинских материалах работали 12 мебельных фабрик Вены и их многочисленные филиалы в Чехии и Силезии, но в Западной Украине не было ни одной такой фабрики. По требованию сахарного картеля посев сахарной свеклы был многократно уменьшен и производился на площади всего в 6,4 тыс. гектаров, в то время как в Австрии и Судетах площадь под свеклой всего за 4 года (с 1905 по 1909) увеличилась на 502 тыс. гектаров. Чешским машиностроительным картелем квота предприятий Галичины и Буковины была определена в 4% всей продукции картеля. Немецкий картель суперфосфатов привёл к банкротству несколько химических предприятий в Галичине и Буковине. Были закрыты львовская обувная фабрика «Гафота», ткацкие предприятия в Тарнове, Коломые, Ланцуте и Бельске, предприятия по производству стекла и посуды. Местная промышленность Западной Украины постепенно ликвидировалась. Галичане жили впроголодь и массово эмигрировали за кордон. Крупнейший исследователь экономики Западной Украины конца XIX - начала XX века львовский профессор Яков Хонигсман отмечал, что западноукраинским землям отводилась роль стратегического плацдарма для наступления западного капитала в Россию. Добавим, и не только капитала.

Свою землю народ Галиции называл тогда «Русью подъяремной». И проект «Украина» как был, по сути, чужим для народа, так по сей день чужим и остался.

Стоит убрать из него антирусское содержание, и он, вообще, исчезнет. Сейчас это очевидный факт, который не хотят замечать лишь фанатики-националисты. Они, между прочим, низко поклониться должны бы «москалям» за то, что после минувшей войны Львов, наконец-то, действительно стал украинским. В 1931 г. население города насчитывало 312.231 человек, в том числе: поляков 198.212 (63,5%), евреев 75.316 (24,1%) и всего 24.245 (7,8%) украинцев, 45% которых было занято в домашней прислуге. К 1991 г. количество украинцев выросло до 622.800 (79,1 %), поляков же стало 9.697 (1,2 %), евреев 12.837 (1,6 %),а всего было 778.557 человек.

В 1972 г. валовая продукция промышленности увеличилась по сравнению с 1940 в 61,7 раза. К началу 80-х во Львове насчитывалось 137 больших предприятия, которые изготавливали автобусы, автопогрузчики, телевизоры, разнообразнейшие приборы, станки с программным управлением и много другой продукции. Сегодня из всего этого не осталось почти ничего. На 10 тыс. работающих приходится 24 высококвалифицированных специалиста против 34 в среднем по Украине. Количество кинотеатров в «культурной столице» сократилось с 28 в 1991 г. до трех.

Львов действительно возвращается в «добрые» колониальные времена и становится «чем-то». Прямые зарубежные инвестиции в экономику города за год сократились более чем в 10 раз.

Положение страны не лучше. Президент Виктор Янукович видит решение украинских проблем в «применении широкой культурной автономии регионов с правом определять собственную культурную и языковую политику», что, по его мнению, «обеспечит сохранение межэтнического и межконфессионного мира в Украине», и первым шагом для реализации такой политики назвал проведение административно-территориальной реформы. Речь, видимо, идет о федерализации Украины. Регионализм действительно становится все более существенным фактором политической истории. Особое значение имеет он для расколотой на две части Украины. И главная проблема видится здесь в том, что галичане и восточные украинцы (малороссы) не признают себя единым народом, с единой культурой и единым языком. Украина свою роль в истории человечества сыграла как часть России. Русская культура, русская государственность — в значительной степени дело украинцев. Москва без Киева никогда не сможет довести до конца общерусское дело и построить русскую цивилизацию. Киев без Москвы – идентифицироваться. «Единство в многообразии, дифференциации без дезинтеграции — такова формула той цели, к которой следует стремиться сообща и русским, и украинцам», - писал в 30-х годах Xx в. русский мыслитель Петр Бицилли.

Совершенно очевидно, что путь к украинскому единству лежит сегодня через единство с Москвой.

Улица Русская и памятник князю Даниле Галицкому во Львове, памятники Николаю Гоголю и Тарасу Шевченко в российской столице – это символы, вселяющие надежду, что общие исторические корни Большой Украины, Галиции и России окончательно не усохли.

Валерий Панов, Киев. Специально для Столетия