Хотя прах генералиссимуса вот уже 57 лет покоится в земле, споры вокруг его фигуры не утихают до сих пор. Хуже того – складывается впечатление, что именно в наши дни околосталинская полемика достигла апогея. Словно кто-то искусственно формирует водораздел, не позволяющий достичь гражданского мира и согласия в российском обществе.
Стоит объективно заговорить о Сталине, и ты сразу попадаешь под перекрестный обстрел двух непримиримых лагерей. Поэтому, прежде чем перейти к существу вопроса, позволю маленький биографический экскурс, снимающий заготовленные трафаретные обвинения.
В моём роду не было сотрудников НКВД, не было вертухаев и стукачей. Прадед Сергей Таляронок в тридцатые годы оказался в лагерях только за то, что в годы Первой мировой войны носил погоны царского офицера. Правда, его двоюродный брат Иван, проживавший на территории Западной Белоруссии (то есть под Польшей), в те же самые годы был арестован за проявление симпатий к СССР. Сергей Таляронок, хоть и с подорванным здоровьем, но всё же вернулся из сталинских лагерей живым. Иван Таляронок из «демократических» польских лагерей не вернулся.
Сравнение этих фактов позволяет мне видеть не одномерную, а многомерную историю, а причины трагедии наших предков искать не в одном-единственном источнике. Думаю, точно так же рассуждают все, кто имел возможность сравнить сталинские зверства со зверствами бандеровцев, аковцев, воинов Плехавичюса и других «рыцарей свободы», метящих ныне в святцы Единой Европы.
Как ни крути, советская армия под сталинскими знамёнами оказалась единственной силой, которая и в 1939-м, и в 1944-м годах спасала белорусский народ от духовного и физического геноцида. Видимо, поэтому Сталин в современной Белоруссии (как и в современной России) является, на горе журналистскому бомонду, одним из самых популярных исторических персонажей. Как из песни слова – из истории факта не выкинешь.
Лично для меня сама постановка вопроса – допустимы ли портреты Сталина на Параде Победы? – кажется странной. Раз мы чествуем всех военачальников Великой Отечественной войны – исключения не уместны. Да, фигура Сталина – фигура чрезвычайно сложная и неоднозначная. Да, в День памяти политических репрессий или в День памяти жертв массового голода можно и нужно вспоминать о жестокости генерального секретаря ВКП(б), о его болезненной подозрительности, о его страшной роли в судьбах миллионов жертв. Но точно так же в День Победы надо вспомнить о несгибаемой воле Сталина, о его титанической работоспособности, о символической роли его имени для миллионов воинов и тружеников тыла.
Наверное, в годы испытаний Сталин мог повести себя по-другому. Например, как британский пацифист Чемберлен, мог не подписывать взаимовыгодный Пакт Молотова-Риббентропа, а заключить односторонне выгодный Гитлеру Мюнхенский сговор – и подарить немцам белорусские и украинские земли до самого Минска и Житомира уже в августе тридцать девятого... Или мог, как гуманист Гаха, озаботившийся сохранением чешских жизней, сдать всю страну в лапы завоевателей без боя. Или мог развести дебаты, как в датском риксдаге, где споры о методах ведения войны кипели вплоть до прихода немецких солдат, отключивших парламентариям свет. Или мог, подобно французскому главнокомандующему Жану Дарлану, предложить сепаратный мир и свои услуги агрессорам, стоявшим у ворот столицы. На наше счастье, этого не произошло.
В отличие от всех перечисленных выше западных политиков, в самые страшные дни октября Сорок первого Сталин не покинул Москву, не дрогнул, не сломался. В отличие от многих современных власть имущих, он не прятал своих сыновей от военной службы и не искал привилегий для своей семьи. Одного этого достаточно, чтобы воздать ему дань уважения в День Победы – не оправдывая этим, конечно, тёмные стороны его личности.
Кстати, Сталин – отнюдь не единственный российский руководитель, в чьей жизни сочетаются и великие заслуги, и великие преступления. Стоит напомнить современникам, что выдающиеся реформы Петра Первого были также сопряжены с массовыми репрессиями и голодом, выкосившим миллионы жизней. Обращаю внимание тех, кто давно перечитывал Алексея Толстого, что сей прославленный самодержец лично рубил головы и пытал заключённых. Однако никому не приходит на ум убрать с российских улиц памятники Петру и стереть с карты название Петербурга.
Справедливости ради напомню также, что адмирал Колчак, вошедший с лёгкой руки режиссера Кравчука в моду у самой широкой общественности, отнюдь не был политическим ангелом. Если мы сделаем поправку на краткие сроки колчаковского правления и малолюдность контролируемых им территорий, то масштабы репрессий омского правительства, безусловно, затмят сталинские. Это я говорю вовсе не к тому, чтобы запретить ленту «Адмирал» и вычеркнуть из памяти вождя Белого движения. Колчак был мужественным человеком, до конца боровшимся за свои идеалы, – и за это тоже заслуживает признания.
Прошлое человечества породило немало тиранов, не церемонившихся с политическими оппонентами. Только в Европе можно, ни секунды не копаясь в памяти, назвать фамилии Робеспьера и Наполеона, Кромвеля и Маннергейма, Пилсудского и Франко. Тем не менее, всем этим лидерам народы воздают посмертные почести, строят им усыпальницы, называют их именами улицы и площади. А ведь ни один из перечисленных диктаторов не связан с Победой такого вселенского размаха, как Победа 1945 года.
Когда же мы научимся объективно, не кидаясь из крайности восхваления в крайность отрицания, оценивать своё прошлое и своих исторических лидеров?
Иван Таляронок, win.ru
