Ватрослав Ягич. Друг украинского народа и противник слова «украинский»

«Однако» начинает цикл материалов, посвящённых забытым документам, фактам и личностям украинской истории. Тем, кто сейчас не удобен современному официозному Киеву, но интересен самой Украине. Наш первый герой – «патриарх славянской филологии Ватрослав (Игнатий) Ягич.

Редко в каком из своих выступлений президент Украины Виктор Ющенко не призывает «тщательнее изучать правду истории» и «разбираться с белыми пятнами прошлого». Правда, при этом «гарант украинской конституции» пребывает в святой уверенности, что все материалы и документы прошлого будут свидетельствовать лишь в пользу украинской националистической идеологии. Однако это не так.

Прошлое – что дышло…

История имеет множество красок и полутонов. Просто сейчас особенно некому разбираться в вопросах становления «политического украинства», возникновения и развития «мовы», происхождения тех исторических мифов, которыми в гигантском количестве нашпиговали историю Украины. России, не до этого. Украинские профессиональные историки эти темы вне контекста официальной идеологии обходят десятой дорогой, опасаясь последствий. Историки-любители, зачастую полемизируя с украинскими гуманитариям, сами впадают в противоположную крайность, заменяя одни мифы на другие, только диаметрально противоположные. Например, дискутируя со сторонниками антинаучной и антиисторической концепции «голодомора-геноцида», некоторые доходят до отрицания любых проявлений голода на Украине в 1932-33 годах.

Безусловно, полемический задор многим нравится. Можно не отягощать себя поиском новых свидетельств, документов и фактов. Хотя в истории Украины, есть с чем и над чем работать. И зачастую исторические документы дают ответы на многие вопросы современности.

Поэтому с этой статьи хотелось бы начать цикл материалов, посвящённых забытым документам, фактам и личностям украинской истории. Тем, кто сейчас не удобен современному официозному Киеву, но интересен нам, простым гражданам Украины.

Друг украинцев, патриот Австро-Венгрии

Знакомьтесь: Ватрослав Викентиевич Ягич, по происхождению — словенец, родившийся в 1838 году на территории современной Хорватии, которая тогда была провинцией Австро-Венгерской империи. Ватрослав Ягич ещё при своей жизни был признан «патриархом славянской филологии». Он был членом Российской и Югославской академий наук, Научного общества им. Шевченко (с 1903 г.) и других научных учреждений. С 1871 по 1874 гг. работал профессором сравнительной грамматики Новороссийского (Одесского) университета, в 1874—1880 гг. — он профессор славянской филологии Берлинского университета, в 1880—1886 гг.— профессор церковнославянской и российской филологии Петербуржского университета, в 1886—1908 гг. — профессор славянской филологии Венского университета.

В российских изданиях Ватрослав называл себя И г н а т и й (от латинского і g n і s — огонь, ватра). По своим полиическим взглядам он был весьма лоялен австрийской монархии и много сделал для неё на ниве филологии. Например вычленил из сербско-хорватского языка отдельный «боснийский» язык. Естественно, что Ягич достаточно благосклонно относился к «политическим» и культурным» украинцам на территории Российской империи. В редактируемом им журнале «Archiv'i fur slavische Philologie» Ватрослав Ягич выступал против мероприятий российских властей, направленных на запрет украинского печатного слова.

Откуда есть пошла «мова»

Но при этом Ягич так же по-дружески позволял себе критиковать своих друзей-украинофилов за поспешность в выработке литературного языка. В статье «Osteuropaische Literaturen und die slavischen Sprachen» (в сборнике . «Die Kultur der Gegenwart», 1908) Ягич писал: «Теперь украинский язык в Галичине переживает настоящий период «бури и натиска»... Язык наспех обременяется многочисленными новообразованиями, поддаваясь опасности потерять свою естественность и народность. Которая всё больше отходит от безукоризненных украинских образцов. Стремление к тому, что бы как можно более сильно выразить языковую индивидуальность и самостоятельность украинского языка по отношению к великороссийскому толкает некоторых писателей на путь искусственного заимствования польских и немецких слов, придумывания новообразований, которым предоставляется преимущество перед давним общерусским наследством, лишь для того, чтобы создать что-то новое, отличающееся от великороссийского языка. Подобные крайности,  которые противоречат интересам естественного развития украинского языка, одобрить никак нельзя».

Как все мы хорошо знаем, учёного тогда не послушали, в результате чего мы сейчас имеем «украинский литературный язык» на котором из-за его громоздкости фактически никто из жителей Украины в бытовой среде не общается. А употребляется «украинский литературный язык» скорее в виде своеобразной «латыни» для телевидения и официозных  мероприятий.

Помни имя своё…

Но нам Ягич интересен другим. 8 октября 1915 года, он стал автором «Докладной записки австрийскому правительству по украинскому вопросу».

В 1915 г. группа галичан — депутатов австрийского парламента, основываясь на «Памятной записке» Научного общества им. Шевченко, предложила австро-венгерскому правительству изменить официальное тогда в Австро-Венгрии название «рутенцы», «рутенский» на «украинцы», «украинский». Для решения этого вопроса Министерство внутренних дел обратилось за консультациями к профессорам Венского университета Гансу Иберсбергу и Ватрославу Ягичу.

В отличие от Иберсберга, однозначно поддержавшего «украинизацию» рутенцев, Ягич в своей записке высказал ряд мыслей которые были бы интересны и многим нашим современникам.

Поскольку с одной стороны Ягич является непосредственным свидетелем возникновения и развития «украинской национальной идеи», он был лично знаком со многими деятелям украинского движения, симпатизировал этому движению, но с другой стороны как верноподданный австро-венгерской монархии в своей докладной записке старался быть максимально объективным и непредвзятым. Что делает эту докладную записку очень ценным историческим документом. Который кстати, до этого момента ни разу не был переведен на русский язык. Поэтому, можно сказать, что наша публикация вновь вводит этот документ в научный оборот. Перевод делался на основании украиноязычного перевода с немецкого, который был опубликован в 10-м томе «Записок Историко-филологического отдела ВУАН» за 1927 год.

Также особо хочется подчеркнуть, что нижеприведённые цитаты принадлежат не российскому шовинисту или стороннику теории триединого русского народа, а признанному специалисту в вопросах славянской филологии. Человеку, писавшему свою «записку» в разгар Первой Мировой войны, когда Австро-Венгрия воевала с Россией и любые симпатии в  отношении русских (великороссов) были чреваты.

А теперь наиболее интересные выдержки из этой самой докладной записки.

«Ещё несколько лет назад  обратил внимание, что наши галицкие и буковинские рутенцы в разных статьях, корреспонденциях, заметках, и т.п. в венской публицистике (как вот, например, в «Neue freie Presse»), написанных, правда, немецким языком, но по большей части  направленные самими же рутенцами, всё чаще называются украинцами, а в соответствии с тем и язык их тоже зовётся украинским. Я сразу усмотрел  связь между этим явлением и подобным движением, которое происходит в России. Только в России такая эволюция украинства имеет под собой географические и исторические основы, а в Галичине и на Буковине это чуждое растение,  привнесённое извне.

Географическое название «Украина» издавна было более народным названием, чем названием административной, с твёрдо установленными границами, области. Для польского государства, которому до 1654 годом принадлежали области, что зовут обычно Украиной, это название  имело определённое право, потому, что оно означало пограничные (окраинные) земли, заселённые малороссами, земли, которые неоднократно страдали от турецких и татарских нападений и опустошений и должны были охраняться и обороняться вдоль границ… Ближайшую для себя аналогию «Украина»  имеет с прежней сербо-хорватською «Крайной», которая лежала  по южным границам Венгрии и Хорватии.

Однако наша восточная Галичина и Буковина не принадлежат к Украине, даже когда бы протянуть её территорию очень далеко на запад и, например,  включить в неё Киевскую землю. Попытка населения Южной России, так называемых малороссов, пустить в обиход опять названия «Украина», «украинец», «украинский», объясняется тем, что в них проснулось национальное сознание и они, естественно, желают, как можно сильнее подчеркнуть этническую отдельность малороссов от официальной великоросской народности, употребляя совсем отдельное название, которое исключало бы всякое смешивание великороссов и малороссов.

Вот предоставление преимущества названию «Украина» для всей целости заселённой малорусами области России было потом перенесено также и на язык. Это есть новейшая, современная фаза этого национального, или, лучше сказать, политико-национального движения,  которое появилось очень поздно, так сказать, в наши дни, перед нашими глазами, и стоит в очевидной связи с революционно-освободительным движением первого десятилетия нашего века».

«Собственно говоря, с научной точки зрения нельзя отрицать близкого родства между великороссийским и малороссийским языками. Это две одинаковых диалектных группы, происходящие из одного предысторического языкового единства. Кто захотел бы это отрицать, тот обнаружил бы, что он поддаётся определённым политическим влияниям оппортунистического характера, и согрешил бы против духа научной объективности. Потому что это всё научные аксиомы, которые базируются на достижениях сравнительного языкознания относительно древнейших предысторических времён, и они не должны никоим образом употребляться в интересах современности».

«Я считаю признаком моральной слабости, чтобы не сказать — научной отсталости, когда принуждают отрицать родство великороссов и малороссов, выдвигая новую теорию, которая может вызывать лишь всеобщее удивление.  Так, в глазах всех исследователей, которые хоть немного понимают в славянских языках, это в конечном итоге только повредило солидному труду Смаль-Стоцкого, в котором автор ради лучшего, казалось, обоснования права малороссийского (рутенского) языка на самостоятельность, озвучил теорию, что якобы малороссийский язык имеет больше общего с сербским, чем с великороссийским (здесь имеется в виду книгу Смаль-Стоцкого и Гартнера «Grammatik der ruthenischen (ukrainischen) Sprache» изданную в 1913-м году – прим авт.). Зачем такой парадокс?»

«Следовательно, например, неверно было бы представлять дело так, будто давнее название «Русь» (откуда — Руска Земля, Россия) была свойственна всегда только самой Киевской земле, следовательно, предкам нынешних малороссов. Название это – чужого происхождения, принёсенное славянам варягами или финнами. И, вполне вероятно, начало своё распространение из Киева. Однако власть, которая исходила из этого блестящего центра, совместно с принятием христианства, уже в первых веках русской истории выдвинула название «Русь» для общего определения как Юга, так и Севера, и перед этим названием отступили на второй план и призабылись старые племенные названия, которые в большом числе приводит старейшая русская хроника, так называемый Нестор. Так, исчезли киевские поляне, новгородские славяне, галицкие хорваты, и тому подобное. Все эти старые племенные названия вытеснило новое господствующее, почётное название «Русь». Так же и московские князья и цари, которые в более поздние времена обрели большую силу, нашли это название живым среди  населения. Они не имели надобности заимствовать его откуда бы то ни было. Но впоследствии они предоставили ему под воздействием византийских и латинских аналогий определённую величавую расцветку, и из Руси сделалась Россия (наподобие «Полония», «Богемия», «Германия» и т. д.), из чего дальше возникло прилагательное «российский». Поляки как ближайшие западные соседи, которые имели так много подданных руськой (малороссийской и белорусской) народности в собственном государственном союзе, где также название Украина было очень хорошо известно, не выбрали себе названия «украинец», чтобы означать определённую часть их руських подданных или соседей, но удержали для ближайших к ним юго- или западно-, или мало- или белорусов обычное давнее название, перенесенное и на язык, – ruski (jеzyk), а для московских русских употребляли они в официальной форме названия «российский». Что оба названия вышли из одного, это совсем ясно».

«До сих пор, то есть перед тем, как название «украинец» и «украинский» пристранствовало в Галичину, дома, в Галичине и на Буковине употребляли названия — «руска мова» (в номинативе произносилось также «руська»), изредка «малороссийский» (как вот например Вагилевич в 1845 году написал в Галичине «Gramatyke, jеzyka maloruskiego»), ещё реже — «русинская», но никогда, сколько знаю, «рутенска». Из многих примеров оправданности моего утверждения достаточно вспомнить, что Смаль-Стоцкий и Гартнер в 1893 г. выдали «Руску грамматику», или в 1894 г. Коцовский и Огоновский «Методическую грамматику руского языка». Ещё в 1913 году Смаль-Стоцкий в своей работе при названии «rutenisch» только в скобках добавлял «ukrainisch», чтобы удовлетворить также и новое направление.

Так обстояло дело совсем недавно. Всё изменилось, как будто по мановению, с тех пор, как малороссийские обитатели Южной России, следовательно, соплеменники рутенцев, может быть, следствием какого-то молчаливого согласия, выбросили прочь древнее название «малороссийский» и ввели в потребление название «украинский». Тогда-то и наши рутенцы не захотели дальше оставаться при издревле употребляемом здесь названии «руский» (дополнение «мало» было у нас лишним, потому что в Галичине и на Буковине нет никаких великороссов)».

«В действительности я сам должен подписаться под таким приговором, хоть он и не очень-то лестный для наших рутенцев. При всех притеснениях, которые осуществляются над малороссийской народностью от официальной России малороссы на всех ступенях духовой жизни  достигли больших и более важных успехов, чем наши рутенцы... Только в политической жизни, понятна вещь, не могут помериться малороссы России с нашими рутенцами».

«Этим мог бы я объяснить  неоспоримый факт, что среди наших рутенцев господствует поражающая нехватка выдающихся людей в области духовой жизни. Как я знаю из личного опыта, не редкость, что влиятельные люди из Малороссии смотрят на своих заграничных  земляков немного сверху, они завидуют их лучшему политическому положению, но всё же считают их за что-то более малоценное». 

«Этот, лишь в главных чертах обрисованный, образ всего хода развития нынешнего украинства, который опирается на мой долголетний опыт и на  личное знание людей и отношений, трактует тему без наименьшего украшения, но и без какого-либо предубеждения. Я хотел сказать не что-то приятное, а саму правду, и то, как и где, я думаю, эту правду нужно искать. Думаю, что этим я, по моей возможности, ответил на целый ряд вопросов».

АЛЕКСЕЙ ИВАНОВ