(Быль)
Тимофей Пантелеевич Пунёв был фанатом ВВС. Настоящим. И даже когда их бомбардировочный полк, в придурошные 60-е, перевели в морскую авиацию, и все летчики были вынуждены переодеться в чёрную морскую форму, только он один продолжал ходить на службу в форме ВВС. Хулиганство, конечно, но такой характер. Заговорили мы как-то с ним об Александре Ивановиче Покрышкине.
Сам Пунёв с Покрышкиным был знаком. Не то что-бы очень близко, но и не шапочно.
Было у них время пообщаться, когда 36-й Гвардейский бомбардировочный авиаполк (в котором и воевал Пунёв) летал под прикрытием 16-го Гвардейского истребительного, которым командовал Покрышкин.
Это я знал.
В разговоре, я заметил, что в настоящее время, не подтверждается тот факт, что Покрышкин сбил 59 самолётов. По документам максимум выходит 45-46.
Пунёв только презрительно хмыкнул.
- А ты думаешь, меня ебёт, сколько он сбил самолётов?
Тут уже хмыкнул я, только непонимающе.
- ... Повторяю вопрос, неужели ты думаешь, что меня, как летчика-бомбардировщика, ебёт сколько самолётов сбил Покрышкин?
А Пунёв продолжает:
- ... Неужели ты думаешь, что в масштабах войны, это такая большая разница 45 и 59?
На секунду он замолчал.
- Возьмём другой пример – Хартман. Сколько у него там записано?
- 352…
Прим. В. Зыкова. О "тонкостях" подсчёта сбитых в разных странах читайте здесь: "Фашисты обнаглели, или Немного об асах Второй мировой"
- А сколько Советский Союз выпустил боевых самолётов?
- Если мне не изменяет память то, тысяч 20-ть до войны, тысяч 130-ть за войну, и тысяч 20-ть нам поставили союзники…
- Вот! Прямой ущерб противнику от 352 сбитых – это капля в море. И по материальным затратам, и по людским. Даже в масштабах наших ВВС. А если брать в масштабах всей войны, это еще меньше, чем капля. Если говорить реально, то прямой урон нанесённый врагу, что Хартманом, что Покрышкиным, одинаково незаметен.
Вот тут я удивился по-настоящему, о чём Пунёву тут же и сказал.
- А что тебя удивляет? Они же истребители... – тут он слегка, но презрительно оттопырил нижнюю губу – запомни, настоящий урон врагу наносят ударные машины, а именно мы – бомбардировщики. Истребители, это так… обслуга.
Тут я понял, что Тимофей Пантелеевич в очередной раз сел на своего «любимого конька».
- ... Вот ты заладил «боевой счёт, боевой счёт…», а кого он по большому счёту ебёт, кроме пропагандистов? У истребителя-то настоящая задача какая? Обеспечить работу ударных машин, а «сбитые» это так … членометрия. Делать идиотам нечего, вот хуями и меряются. - ... Ты вот думаешь, за что я Покрышкина уважаю? За то, что он мог то, чего не мог никто другой, а именно обеспечить на такую защиту в воздухе, которую я ни до, ни после того не встречал.
Тут я решил немного схохмить, а заодно и поддеть Тмофея Пантелевича:
- А-а... "Ахтунг, ахтунг в воздухе Покрышкин!.." Слышал, слышал ... Вот только сам Покрышкин, по его же словам, такого не слышал. Не подтверждает этого Александр Иванович.
Пунёв презрительно глянул на меня сверху вниз:
- Ну, может и не слышал, но догадывался. Рассказываю…
Летали мы как-то бомбить одно «весёлое местечко» на Украине, а именно крупную сортировочную железнодорожную станцию. А прикрывали её немцы истребителями – будь здоров! Каждый вылет – как экскурсия на тот свет. Ещё и до цели не доходим, а уже каждая девятка теряла по одной-две, а то и по три машины. Прикрытие не справлялось. Уж больно хороши немцы оказались. У-ух!.. Драли «мессера» и нас, и наших истребителей, только щепки из «лавочкиных» во все стороны летели.
Но главное, разбивают нам немцы боевой порядок, не дают нанести концентрированный удар, а ведь настоящая сила бомбардировочного удара в массированности.
Слетали мы так раза два-три, и тут комполка Мозговой, уж на что был крепкий мужик, а не выдержал – давай названивать в Армию, что бы прислали нормальное прикрытие, а не этих слабаков.
Видать, станцию надо было разнести во чтобы-то ни стало, поскольку уже ближе к вечеру приземляются на наш аэродром «аэрокобры». 16-й Гвардейский истребительный.
Встречаемся за ужином, в столовой лётного состава, и поначалу эти ребята мне не понравились. Истребители и так народ легкомысленный, а эти уж как-то чересчур весёлые были. «Не ссы – говорят – «бомбёры», прикроем, хер кто подлезет!...» Я одному старлею (Голубев была его фамилия, мы потом с ним закадычными друзьями стали) говорю: «Да тут и до вас были.. Тоже «да мы, да всех, блядь, порвём!..», а как до дела дошло, так фрицы им живо морды-то начислили!..» А старлей мне (да так знаешь, со смешком): «Спакуха!.. Знает наш Александр Иванович волшебное слово. Как скажет – фрицы разбегаются». Я ещё и подумал: «Пиздабол!..»
Утром готовимся к вылету. Начальники штабов докладывают: «1-я девятка идёт … 2-я – идёт… 3-я… группа боя располагается… непосредственное прикрытие …» – вообщем всё как обычно.
Ладно, взлетели, построились.
Смотрю вверх – «аэрокобры» висят над нами. Это хорошо.
Понятное дело – радиомолчание. Я проверяю каналы станции, щелкаю переключателем, и вдруг слышу на волне истребителей: «Внимание! Я-«сотый»! Иду на работу!» Я прихуел! (По другому не скажешь.)
Радиомолчание это основа основ внезапности нанесения удара! Нас всю войну этому правилу немцы учили. И пока они в наши головы это правило не вколотили, мы своей кровью не один раз умылись. Хорошо помню, что я штурману сказал: «Вернёмся, и огребёт этот майор (а Покрышкин тогда майором был) по полной! Сорвал, блядь, вылет! Готовься, сейчас «мессера» полезут!»
Но, что ты думаешь?!.. Доходим до самой станции – в воздухе ни одного фрица. Как вымерли!.. Зенитный огонь был сильнейший, но это уже не то, полегче.
Ну думаю, будут нас на обратном пути ловить. Как отпикируем, построиться не успеем, тут то нас и начнут!..
Ага, щаззз… Ни одного!.. Чистое небо!..
Приземляемся, истребители смеются: «Ну, мы же говорили!.. Прикроем». Случайность, думаю. Повезло олухам.
Во второй половине дня ещё один вылет. На ту же цель. Я на волну истребителей уже специально переключился, и опять: «Внимание! Я-«сотый»! Иду на работу!»
И та же самая картина – ни одного немецкого истребителя в воздухе! Ни до цели, ни после.
За ужином мне Голубев напомнил: «Я же говорил, знает наш «батя» слово волшебное…»
Потом, мы под прикрытием 16-го Гвардейского сделали еще несколько вылетов. И во всех них, я вокруг наших «пешек» не видел ни одного немецкого самолёта. А уж зрение у меня было отличное (не поверишь, но «мессер» в воздухе я засекал километров за десять, если не за двадцать).
Вот с тех пор я Александра Ивановича Покрышкина уважаю как никого другого.
А что касается его "боевого счёта"...
Ну вот, рассказал я тебе про несколько боевых вылетов Покрышкина. Честно слетал Александр Иванович. И хотел бы кого-нибудь сбить, а как? Не дали ему немцы такой возможности. Поэтому, хуями меряться… это оставь идиотам. Понял?
- Понял.
- Ну и молодец. Пошли лучше винца выпьем. Я тут вино сделал, попробуешь…
Тимофей Пантелевич сам ставил вино, и у него хорошо получалось.
Он бы настоящим талантом.
Оригинал взят у svjatoy
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
