Обострение давнего корейского конфликта на прошлой неделе заняло первые полосы и топы новостей. Если попытаться бегло осмотреть развитие событий, то выглядеть всё будет примерно так: КНДР (Северная Корея) проводит новые ядерные испытания, нарушив обещание этого не делать; в ответ ООН принимает против них новый пакет санкций, а КНДР привычно начинает грозить войной своей южной сестре и заодно США. В общем, по похожим сценариям события разворачиваются не первый раз. И все уже более-менее привыкли к регулярным обострениям отношений между двумя половинами корейского государства.
Интересно, что конфронтация между Северной и Южной Кореей даже в отечественных СМИ комментируется не иначе, как с точки зрения запада. То есть в том духе, что маловменяемый и странный северокорейский режим угрожает всем соседям и вообще кому попало ядерным и обычным оружием. В лучшем случае делается вывод о том, что это такой военный шантаж Северной Кореи, с целью добиться… чего-то добиться от мирового сообщества, то ли послабления экономических санкций, то ли получения экономической помощи.
При этом всем давно известно, что санкции принимаются в ответ на агрессивную политику режима в Пхеньяне: он спит и видит, как бы напасть на южную половину страны, да к тому же хочет обладать ядерным оружием. И о периодическом голоде, вызванном неурожаями – наверняка слышали все. А «цивилизованный мир» в этой ситуации выглядит даже гуманным, ведь экономическая гуманитарная помощь всё-таки иногда оказывается. И не кем-то, а самими Соединенными Штатами – главным мировым гуманистом. Но, вопреки своему же счастью и настойчивым уговорам «мирового сообщества» – северокорейский режим продолжает вести себя агрессивно. Не правда ли, примерно так ситуацию все и представляют?
Зрителями с читателями данная ситуация часто воспринимается в шутливом тоне – ну как не поиронизировать над этими нищими фанатиками в военном?
При этом странность и отличие жителей КНДР от так называемого «цивилизованного мира» слишком явно заметны. Ну как же, ведь они фанатично преданы своей режиму, при этом находясь в нищете и информационном вакууме. Они не приобщены к достижениям современности, всевозможным «гаджетам», интернету и развлечениям на любой вкус. Конечно, им можно сочувствовать, но снисходительно, ведь даже отечественный зритель и читатель может явно ощутить свое превосходство, являясь вполне приобщенным ко всем этим благам цивилизации. А потому на северных корейцев легче смотреть как на людей невменяемых и непредсказуемых в своем поведении.
В общем, именно такой взгляд на ситуацию и навязывается общественному мнению уже давно. И хочется не столько встать на одну из сторон корейского конфликта, сколько постараться разобраться, почему Корея продолжает оставаться в состоянии готовности к новой войне спустя столько лет после окончания первой? Объяснение такой ситуации исключительной агрессивностью и тоталитарной идеологией северных корейцев может устроить, только если искать всему простое объяснение. Или довольствоваться картиной мира, предоставленной его отражением в развлекательных СМИ. Но хочется всё же понять истинные причины такого «странного» поведения людей в стране, которая, кстати, является нашим соседом.
Для начала стоит посмотреть на саму Корею и её историю. Корея была единым государством начиная с Х века, когда практически в границах нынешних её половинок образовалось государство Корё, а позднее Чосон. Корея и тогда была склонна к самоизоляции и никогда не угрожала соседям, сохраняя дружеские отношения с Россией и Китаем. После поражения России в русско-японской войне и последовавшей у нас Гражданской войны – противовес Японии на Тихом океане исчез на многие годы. В 1910 году Корея стала колонией Японии, каковой и оставалась до 1945 года.
После поражения Японии во Второй мировой войне оказалось, что свято место пусто не бывает, и доминировать в Тихом океане желают США. Советский Союз, как и ранее Российскую Империю, интересовала не гегемония, а безопасность своих восточных границ и Дальнего Востока. Понимая, что нам предстоит противостояние с противником не менее опасным, чем гитлеровская Германия, И.В.Сталин старался оградить СССР кольцом дружественных государств. Советский Союз, разрушенный кровопролитной войной, вынужден был восстанавливаться сам и восстанавливать страны, ставшие буфером между двумя цивилизациями. А границы зон оккупации Советских войск и бывших союзников по антигитлеровской коалиции стали границами двух миров – границами Холодной войны. Собственно, американцы тоже занимались послевоенным обустройством своих зон оккупации, с той только разницей, что они не ведали войны на своей территории, разрушения своих городов и гибели своих мирных жителей. И экономически они только выросли в стороне от Великой войны и за её счёт.
В Восточной Европе мы поделили с недавними союзниками Германию, а символом разделения единой страны двумя мировыми силами стала Берлинская стена. На востоке появилась своя Берлинская стена – 38-я параллель, разделившая Корею на две части. И если первая стена рухнула (поскольку народ, разделённый искусственно, невозможно бесконечно удерживать в этом состоянии), то восточная стена – стоит как прежде. Почему?
Так же, как и побеждённых немцев, корейцев никто не спрашивал, хотят ли они жить в разных государствах. Понятно, что и мы, и американцы не допустили бы в своих оккупационных зонах появления у власти враждебных себе сил. Северная Корея была обречена стать коммунистической, а Южная – капиталистической. Северную Корею трудно назвать «демократической» страной. Но к южнокорейской действительности это слово тоже может быть применимо только со времени появления в 1987 году Шестой республики. И то относительно. А если кто-то думает, что Южная Корея была с самого начала некой «свободной» или суверенной, то заблуждаться на этот счёт не стоит.
До 1948 года она вообще была под прямым управлением американской военной администрации, даже без намёка на какую-то самостоятельность. Американцы, собственно, и объявили свою администрацию правопреемницей японской колониальной администрации, то есть сами стали колонизаторами. И это несмотря на то, что подобное управление обычно вводится в побеждённой стране, а Корея была жертвой Японии, а никак не союзницей. И если на Севере Кореи была проведена земельная реформа, а всю бывшую японскую собственность национализировали, то на Юге американская военная администрация беззастенчиво объявила себя владельцем всей без исключения японской собственности, включая землю. Корейские крестьяне, которые ещё недавно гнули спину на японских землевладельцев, внезапно оказались в роли батраков у американцев и тех же самых помещиков, которые были частью японской колониальной системы.
Директива Ставки Верховного главнокомандующего от 20 сентября 1945 года так определяла действия на освобожденной территории для Советской армии, которая в боях освобождала Корею от колонизаторов:
«…3. Не препятствовать образованию в занятых Красной армией районах антияпонских демократических организаций и партий и помогать им в их работе.
4. Разъяснять местному населению: а) что Красная армия вступила в Северную Корею с целью разгрома японских захватчиков и не преследует целей введения советских порядков в Корее и приобретения корейской территории; б) что частная и общественная собственность граждан Северной Кореи находится под защитой советских военных властей.
5. Призвать местное население продолжать свой мирный труд, обеспечить нормальную работу промышленных, торговых, коммунальных и других предприятий, выполнять требования и распоряжения советских военных властей и оказывать им содействие в поддержании общественного порядка.
6. Войскам, находящимся в Северной Корее, дать указания строго соблюдать дисциплину, население не обижать и вести себя корректно. Исполнению религиозных обрядов и церемоний не препятствовать, храмов и других религиозных учреждений не трогать».
Южнокорейский историк Чжон Хюн Су оценивает советскую оккупацию следующим образом: «Надо отдать должное Москве: период формального советского управления в Северной Корее был весьма краткосрочным и конструктивным. Самое главное, что он обошелся без тех правовых эксцессов, которые сопровождали американскую оккупацию Юга». О каких «правовых эксцессах» идет речь? А вот о каких.
Первые же декреты американцев, занявших юг страны без единого выстрела, – устанавливали военную диктатуру и смертную казнь за невыполнение любого приказа американской администрации или за участие в акциях политического протеста. Японские чиновники были оставлены на своих местах до передачи полномочий американским должностным лицам. Японская колониальная администрация стала американской.
Стоит ли удивляться, что вскоре на юге стали массово появляться объединения, требовавшие настоящей независимости вместо смены одного колонизатора на другого. Собственно, независимая Корейская Народная Республика была провозглашена на юге ещё 6 сентября 1945 года, когда американцев в Корее ещё не было (кроме передовой группы 24-го армейского корпуса), а Советские войска остановились на 38-й параллели. Главой этой республики стал одинаково уважаемый ныне в обеих частях Кореи борец за независимость полуострова Ё Ун Хён – националист левого толка. Он ещё в 1929 году был арестован британцами в Шанхае за антиколониальные речи и передан японцам. В дальнейшем он продолжил борьбу за независимость, а в 1945 году вел переговоры с японцами о создании независимого государства и гарантиях безопасности для японцев. Тем не менее, его республика не была признана ни американцами, ни СССР. Хотя СССР и признал низовые структуры национального самоуправления республики – Народные комитеты, но по вопросу лидера свободной Кореи у нас имелись свои соображения.
А вот на юге с Народными комитетами и корейской республикой американцы вели настоящую войну. Народные комитеты были носителями не коммунистической идеологии, а скорее национальной. В них была первая попытка создать собственное самоуправление хотя бы на местном уровне, а среди участников доля социалистов (даже не коммунистов) никогда не была превалирующей. То есть, трудно оправдать все преступления американской администрации против населения оккупированной страны и ростков её суверенитета – идеологией. Тем не менее с этими объединениями американцы боролись как самые настоящие колонизаторы. Уже 18 октября 1945 года в Южной Корее американцами были запрещены демонстрации и митинги, 30 октября была введена цензура, а 19 декабря американская военная полиция ликвидировала Центральный Народный комитет в Сеуле, который пытался выполнять функции независимого правительства. После этого, расправы с Народными комитетами и физическое уничтожение их членов началось в провинциях.
Дальше – больше. 27 декабря в Москве состоялось совещание министров иностранных дел США, Великобритании и Советского Союза, которое должно было определить послевоенный статус Кореи. Естественно, совещание закрепило соглашения, принятые на Ялтинской конференции, которые разделяли Корею на две оккупационные зоны по 38-й параллели. В тексте резолюции этого совещания, временное управление советской и американской администраций было названо «опекой». По предложению госсекретаря США Бирнса, её планировалось осуществлять 5-10 лет, создав специальные административные органы, обладающие всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти. То есть – колониальную администрацию. Забавно, но именно такой термин применяли японцы для обозначения своего протектората над Кореей. А корейцы не желали никакого протектората, а хотели давно заслуженной и выстраданной независимости. И хотя в конечном итоге был принят советский вариант резолюции, который всё же предусматривал формирование собственных корейских органов управления, но при содействии советской и американской администраций. То есть смысл документа менялся не сильно. Южнокорейский историк Ки Кван Со пишет о советском компромиссе с американской позицией с сожалением: «В предложениях СССР обнаруживается постоянная уступка американцам по сравнению с первыми его проектами об опеке. Позиция Советского Союза изменялась поэтапно: от отказа от введения опеки к попытке отложить вопрос о нем на будущее и затем к согласию на ее осуществление сроком до пяти лет…».
И на Юге против «опеки» выступили абсолютно все политические силы, кроме, как ни странно, коммунистов – они получили на Севере признание местного самоуправления, вполне реальное изгнание помещиков и земельную реформу, а так же национализацию японской собственности и помощь в восстановлении разрушенного войной хозяйства. Вероятно, они ожидали того же от американцев на Юге, или надеялись на то, что великие державы не будут долго удерживать Корею разделённой. Но на Юге они были в меньшинстве. Абсолютное большинство населения хотело независимости. Даже будущий первый президент Южной Кореи – Ли Сын Ман, ярый антикоммунист и американский гражданин, привезённый в Корею на личном самолете МакАртура специально, как будущий руководитель американской части страны – даже он был вынужден участвовать в «Комитете по борьбе с опекой» требуя скорейшего создания независимого правительства хотя бы на Юге.
На Севере тоже далеко не всё было гладко. СССР формировал новые органы власти естественно на основе Коммунистической партии Кореи. Но многие корейские борцы за независимость возвращались в освобожденную Корею из Китая. Они не вступали в созданную в СССР Компартию, а организовали собственную Новую Народную Партию, марксистскую по своей идеологии, но национально ориентированную. Она не подвергалась никаким репрессиям, так же как многие другие политические силы. Просто мы формировали новую власть на основе своих кадров. И чтобы не остаться в стороне от управления своей страной, Новая Народная Партия объединилась в 1946 году с Компартией, занявшись разработкой конституции и готовясь принять всю полноту власти от СССР. На Севере никаких выступлений против «опеки» Советского Союза не было, поскольку советская оккупация была совсем не похожа на колониальное правление.
Совсем иначе обстояло дело на Юге. Уже 31 декабря 1945 года движение по борьбе с опекой организовало общенациональную забастовку – даже корейские сотрудники военной администрации не вышли на работу в знак протеста против американского протектората. Американцы требовали прекратить беспорядки и в конечном итоге перешли к прямым репрессиям, трактуя массовые выступления, как попытку государственного переворота. Но выступления не прекращались и достигли своего пика в 1946-48 годах, вылившись в настоящее национально-освободительное движение. И выступления подавлялись американцами. Достаточно упомянуть самый яркий эпизод американского правления Южной Кореей: 3 апреля 1948 года на острове Чечжу были сожжены почти все поселения, а число погибших жителей оценивается числом от 60 до 70 тысяч! «Демократическим» выборам 10 мая 1948 года, которые закрепили создание отдельного государства в южной части Кореи, предшествовал арест 50 425 человек, и сопутствовало убийство более 500 человек в сам день выборов. Вот такие «правовые эксцессы». Вот такая «свобода и демократия».
Так или иначе, но к 1949 году советские и американские войска были выведены с полуострова, а обе половины страны получили каждая своё правительство. Это произошло вопреки желанию жителей страны, желавших видеть её единой. Гражданская война приближалась. Надо сказать, что в ней не были заинтересованы ни СССР, ни США – сверхдержавы вполне устраивало образование буферных государств на границах своих зон влияния. Но конституции обеих стран говорили об объединении Кореи. И оба режима хотели объединить Корею под своей властью. Ким Ир Сен многократно получал отказ от Советского Союза на просьбы о помощи в полномасштабном вторжении.даже не стал заключать с КНДР договора о военной помощи, который был заключен с Китаем, чтобы не поселять в Ким Ир Сене уверенности в поддержке. Аналогично осаживал Ли Сын Мана и Вашингтон. Но, тем не менее, война началась. Она унесла жизни около 5 миллионов человек, вернув позиции сторон к исходной точке – к 38-й параллели – восточной стене, и поныне разделяющей одну страну и один народ.
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
