К 110-летию со дня рождения академика А.П. Александрова. Однажды на «капустнике» в Институте атомной энергии им. И.В. Курчатова директору, академику, трижды Герою Социалистического труда, президенту Академии наук СССР Анатолию Петровичу Александрову в шутку вручили маршальские знаки отличия. С тех пор, уже вполне серьезно, его неизменно именовали «атомным маршалом».
Сам Анатолий Петрович пришел в «Атомный проект» с неохотой. Безусловно, главную роль сыграл Курчатов, к которому Александров относился с величайшим почтением.
Но поначалу Александров старался держаться в стороне от забот Лаборатории №2. Он был лидером по исследованию полимеров, и именно с этой областью науки связывал свое будущее.
Однако в «Атомном проекте» дела тогда шли туго на главном направлении – получении ядерной взрывчатки. Одним из методов разделения изотопов урана была так называемая «термодиффузия». А в свое время Анатолий Петрович интересовался этим методом, и Курчатов об этом помнил. Он предложил своему другу заняться им.
«У меня с ним был интересный разговор, - вспоминал Анатолий Петрович. – Я тогда сказал ему, что согласен работать в этом направлении, но у меня есть два пожелания: не работать непосредственно над бомбой и раз в году иметь месячный отпуск. Он согласился и, надо сказать, эти пожелания почти всегда выполнялись».
А когда академик П.Л. Капица после конфликта с Берией был отстранен от работы по «Атомному проекту СССР» и освобожден ото всех должностей, на его место в Институте физпроблем был назначен А.П. Александров.
Анатолий Петрович попытался отказаться.
«Не могу быть штрейкбрехером», - заявил он. И поехал отказываться к самому Берии. Купил бутылку водки, хлебнул для храбрости и немного полил на костюм – «для запаха».
В кабинете у Берии он попытался убедить его, что не годится в директора института по многим причинам, в том числе и потому, что «любит горькую, и себя преодолеть не может».
Лаврентий Павлович рассмеялся. Он сказал, что ему известно все, в том числе, как профессор полоскал рот водкой и где именно он купил ее. А потом Берия вручил Александрову приказ о назначении его директором Института физических проблем. Там стояла подпись Сталина.
Спорить было бесполезно.
Прошло немного времени и Александрову вновь пришлось встретиться со всемогущим министром. Теперь уже речь шла о строительстве предприятия по тяжелой воде.
Александрова вызвали в Спецкомитет. Он вспоминал:
«Берия сидел за столом, таким перпендикулярным, а от него шел длинный стол, за которым все сидят. Слева от него сидел Махнев, ближе всего к нему, и он, собственно, и представлял все материалы. Махнев докладывает, вот, значит, товарищ Александров представил проект завода для получения тяжелой воды. Берия берет в руки бумагу: «А товарищ Александров знает, что взорвалась опытная установка в Дзержинске?» Махнев говорит: «Знает». А я сижу прямо против Махнева, тоже рядом с Берией. Он не ко мне обращается, к Махневу: «Он свою подпись не снимает?» Тот говорит: «Нет, не снимает». Берия: «А он знает, что если завод взорвется, он поедет, где Макар телят гоняет?» Он немного по-русски не очень-то говорил. Я говорю, что да, себе представляю. «Вы подпись не снимаете, товарищ Александров?» Я говорю: «Нет, не снимаю». «Строить завод» - Берия написал резолюцию – «За. ЛБ». Все. Завод стоимостью что-то около сотни миллионов рублей. И как-никак впервые в мире был водородный холод в промышленном масштабе здесь реализован… Но надо сказать, что мы очень тщательно тогда отработали все вопросы возможности взрыва».
Но не все шло так гладко. Однажды они оказались на самой грани катастрофы. Она могла быть на уровне Чернобыльской. И именно Александрову удалось предотвратить ее.
Шел пуск реактора. Один из операторов распорядился перекрыть воду в коллекторе, но на пульте управления об этом не знали.
Анатолий Петрович, будучи научным руководителем, отошел от пульта, чтобы наблюдать за ходом работ как бы со стороны. И вдруг замечает, что реактор начинает разгоняться. В эту самую минуту дежурный опускает стержень – реактор «проседает». Но разгон не прекращается. Вводится второй стержень, однако процесс не останавливается. Ясно, что реактор начинает выходить из повиновения.
Александров выскакивает на балкон, что находится в центре зала, и кричит во весь голос: «Открыть воду! Во все коллекторы, немедленно, быстро!» Однако вода шла слишком медленно. И тогда он рванулся к пульту, отбросил в сторону оператора и опустил сразу все защитные стержни. И реактор заглох. Через три минуты наступила полная тишина.
Это был единственный раз, когда научный руководитель вмешался в управление реактором.
Пот градом катил с ученого. Он достал платок и начал вытирать свою лысину.
К нему подошел Ванников, спросил:
- Лошадка могла убежать?
Александров ответил коротко:
- Могла.
Ванников помолчал, а потом сказал:
- Вы оправдали свою зарплату за всю жизнь.
Мне всегда казалось, что Анатолий Петрович чего-то не договаривает, что у него есть в жизни какая-то тайна.
Он вечно старался держаться подальше от сотрудников режимных ведомств, более того, боялся их. И это было странно при его-то положении и званиях!
Уже в глубокой старости он рассказал сыну, что воевал на стороне белых и даже был награжден. Чудом остался жив, когда Красная Армия разгромила их в Крыму. Спасла его женщина-комиссар, которая пожалела молодого и красивого бойца. Остальных его товарищей расстреляли. Александров закопал свои награды у какого-то моста, и перечеркнул свое белогвардейское прошлое. Он начал свою жизнь с чистого листа… Лишь однажды поделился воспоминаниями с сыном.
Трудно сказать, знали ли в ведомстве Берии об этом эпизоде из жизни А.П. Александрова. Самому ученому казалось, что нет, не знали. Я же думаю иначе: там было известно все, но до поры до времени на эти факты биографии закрывали глаза. Так, к примеру, было с Ю.Б. Харитоном, который во всех анкетах писал, что его мать эмигрировала в Германию, а отец был выслан на «философском пароходе». До тех пор, пока ученые были нужны Сталину и Берии и делали то, в чем остро нуждалась страна, их биографические данные никого не волновали. Но страх оставался всю жизнь.
...История - барышня капризная, не всегда она судит объективно, любит ходить на поводу у сиюминутных страстей и нечистоплотных людей. А тем особенно приятно оболгать человека, которого давно уже нет в живых и который не способен ответить им.
Я увидел Анатолия Петровича Александрова через несколько дней после трагедии в Чернобыле. Это было в Институте атомной энергии им. И.В. Курчатова, где заседала оперативная группа. Решения надо было принимать быстро, а потому заседания группы, собиравшейся два раза в сутки, а также по необходимости, проходили четко и эффективно.
Академик Александров внимательно выслушал все предложения, и, не сказав ни слова, поднялся и направился к двери. Впервые я почувствовал его возраст - ведь ему уже исполнилось 83!
Он шел медленно, по-стариковски согнувшись, несколько раз опирался на стол, поддерживая упавшие плечи. Его трудно было узнать: ведь еще две недели назад мы виделись в президиуме Академии наук, и тогда передо мной стоял энергичный, решительный человек, возвышающийся над всеми своей высоко поднятой головой, прикрытой лишь легким серебристым пушком. Ученых Академии называли “яйцеголовыми” из-за их президента, причем слово это произносили с уважением, так как президент АН СССР А.П. Александров пользовался у всех неизменным уважением.
И вот теперь все в одночасье рухнуло...
Он не стал оправдываться и защищаться, так как понимал, что с его именем вот уже несколько десятилетий связывали судьбу атомной энергетики страны. Хотя в беде его личной вины не было, но на мечтах и планах будет поставлен крест, и академик Александров это чувствовал лучше других.
Ему в жизни довелось испытать много ударов судьбы, но он выстоял. Однако авария в Чернобыле не оставила надежды: он прекрасно знал, что теперь не хватит жизни, чтобы на развалинах возвести новое здание. Конечно же он понимал под этим атомную энергетику.
Он прожил без десяти дней 91 год, и что самое удивительное, все эти десятилетия были спрессованы для него до предела, казалось, ему постоянно не хватает времени, а потому Анатолий Петрович старался жить так, чтобы о каждом дне можно было вспоминать с удовольствием и радостью.
Вне зависимости от того, чего бы это касалось - таких глобальных событий, как пуск первого промышленного реактора, первой АЭС, атомной подводной лодки, атомного ледокола, или, на первый взгляд, пустяка - “капустника” в честь юбилея института или собственного дня рождения.
Однажды Анатолий Петрович рассказывал, что совсем не собирался становиться ученым, был в Киеве электромонтером, а потом, как и его отец, учителем. Заочно учился в Киевском университете, где и сделал свою первую научную работу. На нее-то и обратил внимание вездесущий А.Ф. Иоффе, который по всей стране собирал самых талантливых молодых ученых к себе в Институт. Он тут же предложил учителю 70-й трудовой школы Киева Александрову переехать в Ленинград, чтобы там заняться диэлектриками. Александров, конечно же, не устоял, и именно этому событию физика полимеров обязана своим рождением и развитием в 30-е годы.
Война продемонстрировала, сколь велика роль науки. Профессор А.П. Александров возглавил на флоте защиту кораблей от магнитных мин по тому методу, который он разработал буквально в канун нападения фашистов на нашу страну.
Многие тысячи моряков были обязаны своими жизнями Анатолию Петровичу, так как ни один из кораблей ВМФ СССР не подорвался на такой мине! И моряки сегодняшние чтут память академика Александрова - “морского академика”. Кстати, под руководством Александрова по размагничиванию боевых кораблей работал и профессор И.В. Курчатов. Вскоре им будет суждено “поменяться ролями”, и уже Анатолий Петрович станет заместителем Курчатова по “Атомную проекту”. Это случится в 1943-м году.
Дальнейшая жизнь Александрова связана с “комбинатом № 817”, он же Челябинск-40, он же комбинат “Маяк”, где были построены и начали накапливать оружейный плутоний первые промышленные реакторы.
Затем Томск-7 и Красноярск-25. Здесь уже строятся реакторы не только для производства плутония, но и для получения электроэнергии и тепла, то есть “реакторы двойного назначения”. И вновь решающее слово принадлежит А.П. Александрову.
Затем И.В. Курчатов поручает Александрову заниматься флотом, и под его руководством создаются атомные энергетические установки для ледоколов “Ленин”, “Сибирь”, “Россия” и для ударных атомных подводных лодок.
После смерти И.В. Курчатова в 1960 году Анатолий Петрович становится научным руководителем атомной проблемы в СССР. И хотя в сфере его интересов остается и создание ядерного оружия, все-таки главное внимание он уделяет развитию атомной энергетики.
При пуске первой АЭС, когда из контрольной трубки пошел долгожданный дымок, он поздравил Курчатова знаменитой фразой: "С легким паром!", и вот теперь академику Александрову суждено было воплощать мечты и своего друга, и всех атомщиков: “Пусть атом будет рабочим, а не солдатом!” И много лет, будучи уже президентом Академии наук СССР, по мере своих сил и таланта Анатолий Петрович Александров создавал большую атомную энергетику страны, ту самую энергетику, без которой мы немыслим сегодняшнюю жизнь, так как в Европейской части России она дает более 25 процентов всей вырабатываемой электроэнергии.
…Похоронен Анатолий Петрович на Митинском кладбище, том самом, где нашли свое последнее пристанище чернобыльцы. Это была последняя воля великого ученого и великого человека.
Славянин
Очень скромный был человек...
Иннуит
Да, были люди в наше время ....
Анвар
Родился в Тараще ( сейчас райцентр) Киевской губернии, рос на хуторе Млынок близ села Веприк Фастовского района Киевской области. С удовольствием приезжал на свою малую родину, которая его забыла. А " ненька -Украинв" его прокляла за Чернобыль как советского и мсталинского сатрапа.
Горькая судьба.
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
