Истории от Олеся Бузины: Деда Мороза и Снегурочку придумал товарищ Сталин

Кажется, что Дед Мороз и Снегурочка существовали всегда. Украшенная шарами елка и традиция дарить детям подарки на Новый год так прочно вошли в нашу жизнь, что кажутся вечными. Кто не видел в детстве мультфильм с песенкой: «Расскажи, Снегурочка, где была, расскажи-ка, милая, как дела?». Кто не повторял в детском саду услышанное от старших: «Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты! Ты подарки нам принес, д…б горбатый?»

Между тем то, к чему мы так привыкли, было совершенно неизвестно еще нашим дедушкам и бабушкам. И бородатого деда в шубе с мешком подарков, и его внучку с косой запустил в массовое сознание только товарищ Сталин в середине 30-х! До этого большинство населения Советского Союза ассоциировало елку только с дровами, а о Снегурочке вообще не слышало — особенно на Кавказе и в Средней Азии! И если уж есть у этого тирана заслуга, которая переживет века, так это подарок всем детям и взрослым того праздника, который мы называем Новым годом. Причем со всеми его атрибутами.

Вообще же в основу главного зимнего праздника положена совсем не славянская, а германская, «истинно арийская» традиция! Просто удивительно, что елка стала символом Нового года в СССР в те самые 30-е, когда нацисты в Третьем рейхе возрождали древнегерманские ценности. Но тем не менее так было, и из истории слова не выбросишь!

Древние славяне жили в куда более суровом климате, чем древние германцы. Поэтому зиму они вообще не любили, а Новый год праздновали весной. Священным деревом они считали березу, сок которой употребляли вместо современных «дринков». От того периода у славян осталась традиция водить хороводы вокруг березы. Хоровод символизировал годичный цикл. Напиться после зимы березового сока, полного витаминов, было полезно. А попрыгать вокруг березы и размять затекшие за зиму от лежания на печке ноги — приятно. Но на наш праздник Нового года это, как вы понимаете, совсем не похоже.

После принятия христианства Новый год на Руси перенесли на 1 сентября. Церковь пыталась привить народу высокую моральность — точнее, приучить пахать на князя и обуздывать свои сексуальные инстинкты, переводя всю энергию в трудовую. Убрал урожай — празднуй Новый год. Такова была суть навязанного сверху «праздника». Ничего хорошего вспомнить о нем невозможно, и даже, как отмечали это 1 сентября, никто толком не помнит.

Конец такому убогому Новому году положил Петр Великий. В 1698 году он отправился в свое первое путешествие по Европе и посетил страны, населенные потомками древних германцев, — Германию и Голландию. Там царя поразил местный обычай украшать дома и трактиры на Рождество елками и развешивать на них яркие игрушки. Вернувшись домой, царь повелел праздновать начало 1700 года 1 января: «По примеру всех христианских народов — считать лета не от сотворения мира, а от Рождества Христова в восьмой день спустя, и считать Новый год не с 1 сентября, а с 1 генваря сего 1700 года. И в знак того доброго начинания и нового столетнего века в веселии друг друга поздравлять с Новым годом. По знатным и проезжим улицам у ворот и домов учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых».

Как видим, ни о какой домашней елке в указе Петра речи еще не было. Наоборот, елками и соснами приказано было украшать ворота, чтобы отчитаться перед царем о добровольно-принудительном согласии «европеизироваться». Поставил елочку у порога — выказал власти свою лояльность.

На протяжении всего XVIII века никто ни в Российской империи, ни на Украине, входившей в ее состав, елку дома не ставил. Тыкали ее только на ворота, чтобы отцепиться от вездесущего самодержавия. Впервые добровольно елки в качестве атрибута Рождества появились в домах петербургской знати только в начале XIX столетия — при Александре I. Этот царь женился на очередной германской принцессе — очень романтичной и инфантильной особе. Девушка приняла ради трона православие и дала переименовать себя из Луизы-Марии-Августы Баденской в Елизавету Алексеевну, но так и не смогла отвыкнуть от немецкой привычки украшать дом хвойным деревом на Рождество и распевать песенку: «О, танненбаум! О, танненбаум!», что в переводе означает: «О, елочка! О, елочка!». Так елка впервые появилась в Зимнем дворце, а оттуда перекочевала в дома знати, стремившейся во всем подражать заграничным обычаям.

Санта-Клаус. Украл шубу и елку у древнегерманского жреца, который отгонял в лесу зимние холода

Первоначально елка в Германии не имела никакого отношения ни к Иисусу Христу, ни к Рождеству, а являлась исконным языческим символом. Жители лесной зоны Европы — германцы — в доисторические времена представляли Вселенную в виде так называемого Мирового древа. Корни его уходили в подземный мир — Нифлхейм, где царили ледяной холод и вечный мрак. На стволе дерева жили люди — эта часть мироздания называлась Мидгард. А верхушка с ветвями — Асгард — принадлежала богам — асам.

Так как мир в представлении германцев был вечным, то в качестве земного символа его они выбрали вечнозеленое дерево — ель. В разгар зимы жители Германии приходили к своим священным елям в лес, украшали их плодами яблок и свечами, обозначавшими человеческие души, и распевали песни, стремясь отогнать зиму. Германцы верили, что этот ритуал отвратит вечную зиму, которая наступит после конца света, когда свирепый волк Фенрир освободится из оков и сожрет Солнце. По-видимому, это был очень древний обычай, возникший еще в последний Ледниковый период — примерно 10—12 тысяч лет назад. Тогда на кромке ледника возникла морозоустойчивая белая раса, потеряв первоначальный темный пигмент кожи, а самым большим страхом древнего населения Европы был зимний холод. Ледник отступил. Его место заняли хвойные леса, но пережитый ужас остался в памяти новогодним ритуалом, смысл которого состоит в изгнании холода.

Когда в раннем средневековье германские народы заставили принять христианство, их елочку тоже приспособили к новой религии, возникшей в далекой теплой Палестине. Отныне появление елки в доме стало обозначать рождение Христа, принесшего на Землю, согласно утверждениям церковников, искупление первородного греха и надежду на вечную жизнь после смерти. А стеклянная звездочка на верхушке зеленого деревца должна была напоминать грешникам о Вифлеемской звезде, которая появилась на небе перед рождением Сына Божьего. Но самое дикое и странное превращение претерпел бородатый языческий жрец, руководивший некогда церемониалом по изгнанию зимы. Вместо него людям подсунули Святого Николая, облачив его в шубу, украденную у жреца!

Николай Мирликийский. Брюнет из Турции стал Святым Николаем

Теперь европейских детей цинично обманывают этим персонажем, утверждая, что именно он приносит им подарки на Рождество. Санта-Клаус — это и есть Святой Николай — Святой Коля. Клаус по-немецки — уменьшительная форма имени Николай. Подлинный Святой Николай Мирликийский шубу и шапку на меху никогда не носил и носить не мог. Он родился в Малой Азии в III веке н.э. на территории современной Турции, которая тогда являлась римской провинцией. Был он епископом города Миры Ликийские и обладал типичной южной внешностью — черными волосами и смуглой загорелой кожей. На территории Северной Европы Святой Николай никогда не был и шубу, понятное дело, в теплом средиземноморском климате носить не имел необходимости. Но пройдохи-попы посмертно облачили его в роскошное меховое одеяние и отправили на дальний север с мешком подарков для маленьких язычников. Лик Святого Николая на иконах совершенно не похож на Санта-Клауса! Можете сравнить и убедиться. Мобилизация же его для исполнения роли европейского Деда Мороза произошла исключительно из-за даты рождения. Николай Мирликийский родился 6 декабря — незадолго до Рождества. Первоначально подарки от имени католической церкви детям вручали не на само Рождество, а 6 декабря, заблаговременно прикармливая паству еще за две недели до церковного праздника.

Из космополитического Петербурга западная традиция рождественской елки и Санта-Клауса Мирликийского в фальшивой шубе потихоньку на протяжении XIX века стала расползаться по всей России. Но, подчеркиваю, только по дворянским домам! Бедный люд никаких елок по домам не ставил и по-прежнему топил ими печки. У Остапа Вишни есть рассказ «Панська ялинка» — о годах его дореволюционного детства. Там рассказывается, что главным новогодним персонажем в украинском селе накануне Рождества была не елка, а зарезанный кабан: «Найбільша для нас радість була перед святами, коли в дядька кабана кололи. Заколовши кабана, дядько його смалив, потім обгортав соломою, і ми всі разом із дядьком і з дядиною «душили» кабана» — прыгали на нем, чтобы сало было мягче. Вот вам и весь Новый год! Весь сюжет рассказа вертится вокруг «гуманитарной» идеи местного пана устроить елку не только своим, но и крестьянским детям, чтобы и они привыкали к красивым европейским обычаям.

До революции Дед Мороз не имел никакого отношения к Новому году. Это было просто олицетворение зимних морозов. Приходила зима и вместе с ней Дед Мороз. Художник Васнецов нарисовал Деда Мороза в 80-х годах XIX столетия — стоит мужик в лаптях без шубы — никакого сходства, кроме бороды, со знакомым нам героем. Вместе с морозным дедом слонялась в сказках и депрессивная Снегурочка, которая таяла с приближением весны. В 1873 году драматург Александр Островский написал унылую до жути пьесу, где кратко изложил ее «биографию». Снегурочка Островского — дочка Деда Мороза и Весны. Она мучается без любви и, попав под лучи бога Солнца Ярилы, превращается в лужу. Ничего общего с бодрым эротичным персонажем в мини-юбке, к которому мы так привыкли! И никаких упоминаний о том, что эта парочка имеет какое-то отношение к Новому году.

Совсем иначе взялись за дело зимних праздников большевики. Как истинные революционеры они сначала отменили дореволюционный юлианский календарь, потом Рождество, а укрепив свою власть, в середине 30-х годов придумали всем знакомую нам елку с Дедом Морозом и Снегурочкой. Инициатива принадлежала товарищу Постышеву — очень активному кандидату в члены ЦК партии, одно время возглавлявшему организацию большевиков на Украине. В письме в газету «Правда» 28 декабря 1935 года Постышев посетовал: «В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев.

Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как «левые» загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею.

Таким «лисовиком» изобразил Деда Мороза художник Васнецов в далеком 1885-м

Следует этому неправильному осуждению елки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец. Комсомольцы, пионер-работники должны под Новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах, в дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская елка! Не должно быть ни одного колхоза, где бы правление вместе с комсомольцами не устроило бы накануне Нового года елку для своих ребятишек… Давайте организуем веселую встречу Нового года для детей, устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах».

Сталину инициатива Постышева понравилась. Вождь распорядился внедрить ее в массы со всей возможной широтой. После этого елка появилась в обязательном порядке не только в каждом колхозе, но даже в каждом продуктовом магазине. Промышленность наладила впуск Дедов Морозов из папье-маше. Дома пионеров получили образцы сценария для празднования Нового года. А рядом с Дедом Морозом появилась еще и вертлявая соблазнительная внучка, как бы намекая подросткам на близящуюся счастливую интимную жизнь при победившем социализме, когда не будет проституции, а все девки станут давать «за так» — из одной идейности. Правда, во времена Сталина Снегурочка носила еще длинную юбку. В мини новогодняя девушка с косой стала наряжаться только в 70-е годы, когда до СССР докатились с некоторым запозданием волны новой революции — сексуальной. На наших утренниках, в брежневские времена, Снегурочки были уже с голыми пухлыми коленками.

Никакого отношения к Рождеству советский Новый год не имел. Елка — позаимствованное у немцев новогоднее дерево древних арийцев. Дед Мороз — символ бодрящего зимнего холода с мешком подарков. А Снегурочка — переодетая в шубку комсомолка-активистка. Плюс запах дефицитных мандаринов и обязательное оливье. Так с небольшими изменениями это действо и дожило до наших дней. Теперь, правда, вместо Деда Мороза нашим детям снова пытаются навязать фальшивого Санта-Клауса с его «миколайчиками», которых никто никогда не дарил друг другу на настоящей Украине. Но мне все равно куда больше по душе сталинский Дед Мороз с брежневской Снегурочкой 70-х в короткой юбке. А Санта-Клауса Мирликийского предлагаю вернуть обратно в Турцию, откуда он пришел без спроса в наши северные края.