О беспечности русской привычки к миру

Тут надо для начала уточнить, что под современниками я подразумеваю соотечественников, – это во-первых. И, во-вторых, что под «войной» в русском языке понимается война настоящая – когда всенародно стенка на стенку. А Афган, Чечня, Осетия и прочие Вьетнамы с Анголами – это «конфликты», которые где-то далеко на окраинах мирной жизни и от которых можно «отмазаться».

Так вот. С учётом этих поправок наш народ свято уверен, что настоящая война – это где-то далеко в прошлом, нас напрямую не касается и касаться больше не будет.

Откуда что берётся, интересно?

Предлагаю такую версию объяснения этого феномена: привычка трёх поколений советских людей жить в условиях тотального мира. Наш современник твёрдо знает, что отсутствие боевых действий – это и есть нормальное состояние отношений между «цивилизованными» государствами.

Эта привычка, перешедшая в твёрдое знание, – она благоприобретённая. Она настолько комфортна, что лень давать себе труд задумываться, откуда она взялась.

Так вот, дорогие сограждане, наша миролюбивая беспечность произрастает из одного – только из одного! – простого факта. Он банален до неприличия: Победа.

После 1945 года один (один!) гарант грубой варварской силой, своей внеземной мощью принудил к миру всё сопредельное с ним человечество. Этот гарант убедительно обеспечивал за любой недружественный чих в свой адрес адекватное возмездие – вплоть до тотального уничтожения чихающего. Любой ценой.

Нет, окружающие, конечно, чихали – но старались делать это крайне деликатно. То есть – не вовлекая в свои привычные и предельно естественные забавы этого самого гаранта. Потому что страшно. Потому что знали: у гаранта есть и сила, и воля, и за ценой не постоит. Потому и забавы после 45-го и до сих пор получаются всё больше локальные – ненастоящие по нашей шкале: без многих миллионов жертв, без выжженной от горизонта до горизонта земли.

Опять же оговорюсь: человечество продолжало воевать и во второй половине ХХ века, но нас это мало касалось.

Потому что этим единственным гарантом была наша страна. С точки зрения нашего, разумеется, повседневного бытия: ведь без нашего участия никакую войну настоящей не назовёшь. А если нас никто не бомбит – это и есть мир.

…Единственного гаранта нашей привычки к миру больше нет. В наследство от него нам досталось только нефилигранное оружие массового возмездия да ещё генетический страх потенциальных неприятелей, глубоко затрамбованный в неприятельское естество русскими «тридцатьчетвёрками» в 40-х годах прошлого века.

…Ну и давайте придумаем теперь какую-нибудь убедительную причину неначала Третьей Мировой.