Истории от Олеся Бузины: Алтарь Победы

Я долго думал, что во время войны моей семье повезло — все вернулись живыми. Пока несколько лет назад не приехал в село, где когда-то жили мои предки по отцовской линии, и не пошел к памятнику погибшим солдатам.

В детстве, приезжая к деду, я никогда не читал, что там написано. А теперь взглянул на список, колонкой спускающийся по недорогому — не гранитному, а такому, как ставили в селах, простенькому обелиску. Четыре раза одна под другой шла надпись: «Бузина, Бузина, Бузина, Бузина»... И инициалы возле каждой фамилии. Это все были мои дальние родственники, о которых я даже не знал. Село деда было большое — больше тысячи дворов. Бывшее казачье сотенное местечко — Куземин, упоминаемое во всех документах эпохи Хмельнитчины, вплоть до опубликованного у Самойла Величко списка присягнувших московскому царю после Переяславской Рады. Когда-то тут бросил семя мой род, расплодился, раскинул хаты по разным концам села, хлебопашествовал, плотничал, охотился, ловил рыбу в Ворскле, пьянствовал и дрался с соседями, служил в царской армии, чтобы почти исчезнуть в середине XX века, положив себя на Алтарь Победы.

Лето 1944 года. Колонна пленных немцев на улицах Киева. Меньше чем за год до этого наш город был в их руках. Фото Г. Угриновича

Странное ощущение испытываешь, когда четыре раза подряд читаешь на могиле свою фамилию. Как будто заглядываешь в будущее и видишь собственную могилу, где будет стоять твое имя. Алтарь Победы — теперь просто образ, ничего не значащий стертый штамп, заезженная фигура красноречия. Настоящий Алтарь Победы стоял когда-то в языческие времена в Риме и был посвящен богине Войны. Христиане его разрушили. Потом язычники добились его восстановления. Потом снова победили христиане и разрушили уже окончательно. И Алтарь Победы остался только как «устойчивое выражение» — в торжественных речах и прочих риторических упражнениях.

Мой дед Григорий на этот Алтарь не попал. И слава Богу. Почему я и пишу сейчас то, что вы читаете. Но от Алтаря он не бегал. Скорее, наоборот. То, что он рассказывал о войне, ни по стилю, ни по содержанию не напоминало фильмы и книги. Это была ЕГО война, обрывки памяти о которой достались в наследство мне.

Осень 1941 года. Немецкий флаг на здании ЦК Партии в Киеве, где теперь Администрация президента

Когда началась война, деду было 39 лет. В семнадцать он умудрился дезертировать из Красной Армии во время гражданской — бросил однозарядную румынскую винтовку и дал деру домой, не желая подавлять мятеж атамана Григорьева. Что-то деда в гражданской войне не устраивало. Наверное, то, что свои в ней убивают своих. «Тоді людину вбити було раз плюнути», — вспоминал он о тех временах.

В Великую Отечественную дед поступил совершенно иначе. У него было трое детей, жена, кое-какое хозяйство — все это не очень располагало к подвигам. Но когда его в 41-м мобилизовали, он неожиданно снова оказался в полосе свободы. Как в 19-м.

Немецких пленных ведут по Крещатику. Яркий символ победы. Фото Г. Угриновича

Эшелон с мобилизованными разбомбили немцы. Под Харьковом. То есть очень недалеко от села деда. В фильмах бомбежка выглядит намного зрелищнее, чем в жизни. Зато в жизни она страшнее, несмотря на отсутствие дополнительных эффектов. Это был всего лишь один немецкий самолет. И он сбросил всего лишь ОДНУ бомбу. Бомба упала рядом с паровозом, пробила котел и убила машиниста. Ехать дальше на восток было не на чем. А с запада наступали немцы. И весь эшелон, вопреки легендам о массовом героизме и самопожертвовании советского народа, вернулся домой. Кроме моего деда и двух его друзей. Точно так же, как другие по домам, они пешком подались на восток.

На руках у них были мобилизационные документы. Они шли от военкомата до военкомата, получали путевку с дальнейшим маршрутом и снова топали. Один раз, по рассказам деда, они на рассвете вышли из какого-то райцентра, где ночевали, а вскоре их догнал военком без сапог – туда тоже добрались немцы.

Восстановление Крещатика. Экскаватор возле ЦУМа. Фото Г. Угриновича

Как ни странно, таким прозаическим способом дед дотопал до самого Сталинграда, где умудрился поучаствовать в знаменитом сражении. Он был зенитчиком. Это немного лучше, чем оказаться в пехоте. Но шансов отправиться на тот свет тоже хватало. По крайней мере, то, как во время налетов рядом с ним падали убитые, дед вспоминал. И как Волга горела от разлившейся из нефтехранилищ зажженной нефти. Говорил он об этом без малейшего намека на то, чтобы вызвать к себе сочувствие. По его очень жизнерадостной веселой логике, никакого сочувствия он не заслуживал. Чего сочувствовать? Ведь уцелел же!

Где-то в перерыве между боями дед умудрился даже сделать мне третью тетку с какой-то местной казачкой. Ее я никогда не видел — знаю только по рассказам. Но и этим поступком деда горжусь. Он был очень свободным человеком. Разглядывая недавно его фотографии, я заметил, что он — простой сельский мужик в телогрейке — стоит, опершись на дверной косяк, как испанский идальго, — поджарый торс, левая рука в бок, нога отставлена и бритая голова с хищным кривоватым носом победно повернута в три четверти: любуйтесь, вот он я! Никакой имиджмейкер Григория Бузину не учил так стоять. Это было все от его природы.

От Софии до Майдана растянулась колонна немецких военнопленных. Фото Г. Угриновича

ОПЫТ В НАСЛЕДСТВО. Размышляя о поступке деда во время войны, я вспоминаю его фразу: «Я під німцем не був!» На войне он не получил ни одного ордена, ни одной медали. Главной наградой для него было самоощущение победителя — не был под немцем! Думаю, именно это нежелание признать над собой власть чужого и заставило деда в 41-м повернуть на восток, когда большинство подалось домой, чтобы переждать, посмотреть, что дальше будет.

Есть такое понятие, как передача благоприобретенного опыта. Думаю, история моего деда во многом предопределила сюжет моей собственной жизни. В ней была мораль: если ты свободен, можешь поступать не так, как все. Не думай, что коллективная мудрость видит дальше твоего собственного носа. У тебя своя судьба. Ты сам можешь ее выбрать, пойдя в противоположную от всех сторону. Именно эта сторона и может оказаться правильной в экстремальных обстоятельствах. Да, страшно уходить пешком на восток, когда все побежали на печку. Но поначалу всегда страшно. Зато потом становится легче.

За теми, кто тогда вернулся домой, война пришла чуть позже — их подгребла повторная мобилизация 43-го, когда Красная Армия уже наступала. Большинство из них погибло в боях за Днепр. Но и с фронта многие вернулись. Однако то, что лишь мой дед и двое его друзей могли сказать, что были под Сталинградом, всегда наполняло меня тайной гордостью.

В очередной раз я это почувствовал три года назад, приехав в Германию. Немцы по-прежнему побаиваются нас, русских. Говорю «русских», ибо украинцы для меня (как, кстати, и для немцев) — тоже разновидность русского племени. Побаиваются по одной причине — не потому что мы сегодня такие сильные и умные, а потому что их деды, несмотря на всю свою силу, проиграли нашим дедам войну. Если вы скажете при немце «Сталинград», он непроизвольно вздрогнет. Для них это слово страшнее, чем для нас Цусима, — символ самого большого поражения, которое когда-либо терпела Германия за тысячу лет.

Возле памятника Богдану любили фотографироваться победители. Фото Г. Угриновича

Говорю это без малейшего упоения, так как воевать наших предков выучили именно германцы. Даже такое старинное славянское слово, как «полк», и то у них взято. Полк — это измененное готское «volk» («фольк» – вооруженный народ). Его славяне еще в III веке позаимствовали, оказавшись хорошими учениками. И даже в слове «Сталинград» есть немецкий корень – «сталь» (stahl), что означает, естественно, закаленное железо.

Мне же словосочетание Алтарь Победы почему-то всегда напоминало сельскую кузню. Я еще застал ее не в музее народного быта, а живьем, как и ветряк на краю села. Горит огонь в горне, гармошкой мехов накачивают воздух, а потом звонко молотами куют подкову — как победителя...

КОГО ЗЛИТ ПОБЕДА. Кто-то верно подметил: у победы всегда много отцов, у поражения — ни одного. Победа вызывает зависть, восторг. К ней хочется прикоснуться. К ней выгодно быть причастным. Недаром наши политики, независимо от своих идеологических «уподобань», накануне 9 Мая все равно идут на поклон к ветеранам. Президент-отставник Виктор Ющенко, несмотря на всю свою любовь к «мазепам», — и тот ходил! Не ходят только совсем уж отмороженные. Я бы сказал — даже туповатые, как их покойный вдохновитель Степан Бандера. Для них перед 9 Мая начинается нервная пора — поорать, требуя запрета красных флагов на праздник, плюнуть в сторону акции «Георгиевская ленточка», объявив ее «бессмысленной», назвать УПА, а не Красную Армию победительницей Германии. Почему они так нервничают?

На приеме у Ковпака. Партизанский командир с 1944 года был членом Верховного Суда Украинской ССР. К нему шли толпами. Фото Г. Угриновича

Да потому что Победа промелькнула мимо их рук. Так получилось, что не их предки оказались в числе победителей. Ну, не повезло людям. И теперь им хочется всеми силами доказать какой-нибудь абсурдный тезис. Например, что Гитлер был лучше Сталина. Или что Сталин был ничем не лучше Гитлера. Или, что Великая Отечественная не Великая. И не Отечественная. Или, что выиграй войну Третий Рейх, а не Советский Союз, то Украине было бы лучше. Много таких оторванных от жизни дискуссий пытаются навязать обществу современные «шустрики», которых и на свете бы не было, если бы «плохой», «тоталитарный», «деспотичный» советский режим не выиграл ту войну.

Не было бы, возьми осенью 41-го танки Гудериана Москву, ни наших нынешних олигархов, ни активистов «Свободы», ни грантоедов, знающих за американские деньги, где скрывается высшая истина, ни борцов за свободу слова, ни переписчиков истории, доказывающих, что, если бы Гитлер не напал на Сталина, то Сталин все равно бы напал на Гитлера. Не было бы, и все! Ведь в истории неважно, кто на кого напал. Важно, кто победил. И сколько бы тот же предатель Резун под ворованным у великого русского полководца псевдонимом Суворов ни штамповал «Ледоколов», правда заключается в том, что он все равно останется мелким перебежчиком, а Великая Победа — Великой Победой.

Украинские националисты, ставившие на Гитлера во Второй Мировой, получили пощечину от своих немецких хозяев еще в первые дни войны. «Раса господ» сразу же указала Бандере со товарищи, где их место. Фюрер разрешил сделать «независимую» фашистскую Словакию и такую же «независимую» фашистскую Хорватию. Но «незалежна націонал-соціалістична Україна» не входила в его планы.

Немецко-украинский разговорник времен войны: «Десять жінок будуть гній розкидати»

О подлинном отношении оккупационного режима к украинцам свидетельствует, например, немецко-украинский разговорник, изданный нацистами накануне войны. Он есть в моей библиотеке. Очень поучительное чтиво, излечивающее от любых «евроиллюзий» насчет создателей дивизии СС «Галичина». Вот несколько украинских фраз из этого разговорника, которые рекомендовалось выучить новым немецким хозяевам Украины, чтобы общаться с туземцами: «Ви будете гній возити», «Чотири дівчини будуть гній накладати», «Десять жінок будуть гній розкидати», «Ти ореш замілко», «Ти поїдеш житне стернище підкидати», «Ти можеш за плугом картоплі збирати», «Накладайте перій на віз», «Ви підете ріпак жати», «Лізь на віз», «Несіть полову на горище», «Підстели худобі», «Дай коням сіно!», «Ви будете викидати гній з кінської стайні» и специально, чтобы аборигены не перепутали, откуда что выносить: «Ви будете викидати гній з коров’ячої стайні».

Как видим, «добрые» немецкие оккупанты не собирались делать из украинцев режиссеров, писателей и авиаконструкторов — производством «корнейчуков» и «довженко», наоборот, занималась «плохая» советская власть», почему она и выиграла в результате. Гитлеровская же Германия отводила нашему народу роль разгребателей навоза. Может быть, члены ОУН, передравшейся между собой в 41-м году за право быть ближе к фюреру и кассе, и не до конца понимали это. Но их наследники, да и они сами после проигранной войны уже дошли своим «хлопським розумом», что оказались не на той стороне. Недаром же сегодня они так открещиваются от прислужничества Гитлеру, и даже дивизию СС «Галичина» стыдливо именуют на своих плакатах во Львове не иначе, как «украинской» — отрезая в порыве самокастрации страшную аббревиатуру «СС». Это удел всех побежденных — врать и выкручиваться, подменяя действительность мифом.

Еще в качестве великого аргумента эти персонажи любят вспоминать Пакт Молотова—Риббентропа и попрекать Сталина тем, что он якобы был союзником Гитлера в 1939—1941 годах. Но если быть точным, то даже, согласно пакту о ненападении, подписанному в августе 39-го, Советский Союз и Германия НЕ СТАНОВИЛИСЬ СОЮЗНИКАМИ! Они всего лишь разграничивали зоны своих интересов в Восточной Европе. По этой логике, союзниками Гитлера куда больше оснований имеют быть названными демократичные Великобритания, Франция и Польша, заключившие с нацистами позорную Мюнхенскую сделку в 1938-м, которая уничтожила Чехословакию.

И, главное, как бы ни называли того же Сталина его критики, в отличие от Мельника и Бандеры, он никогда не состоял на содержании у немецкой разведки. Тем же, кто считает, что решение вывесить красное знамя Победы 9 Мая 2011 года якобы раскалывает украинское общество, я хочу сказать: признайте это знамя стягом Победы, вместо того чтобы заниматься расколом. Над Рейхстагом другого флага, кроме красного, не было. А историю уже не изменить.