|
|
|
|
Актер, теле- и радиоведущий Александр Гордон – человек неудобный, но неординарный. Его телевизионные проекты почти всегда были на грани фола, а личная жизнь с большим энтузиазмом обсуждалась не только на форумах маргиналов, но и всем истеблишментом России.
– «Гордон Кихот» – ваша очередная роль? Или этот образ – отражение вашей сущности?
– На экране я привык быть хотя бы частью самого себя. Отказываться от этого в пользу какой-то ложно понятой объективности не вижу смысла и не собираюсь. Моя функция в этом проекте – это не проявление мании величия, а скорее мания преследования. Героями программы становятся люди, которые в эстетическом плане меня бесят. В ней я прилюдно выясняю с ними отношения в жанре «иду на вы».
В центре каждого выпуска – один главный герой: модный писатель, художник, светский персонаж, творчество и поступки которого с пристрастием и беспощадностью препарируются. Поединок с ответными ударами получается жестким. У меня – свои помощники, у гостя – свои. Это своего рода кулачный, хотя и словесный бой, поиск смыслов, происходящий в экстремальной ситуации и тональности.
В качестве экспертов программы выступают: телеведущий, автор книги «Мои любимые блондинки» Андрей Малахов; политик, общественный деятель Алексей Митрофанов; ресторатор Игорь Бухаров; писатель Татьяна Огородникова; редактор отдела культуры журнала «Огонек» Андрей Архангельский и другие.
– Вы уезжали в США, потом вернулись. Почему?
– В Америку я эмигрировал, когда мне было 25 лет. У меня был маленький ребенок, я был убежден, что уже все понял в театре, решил, что больше никогда не буду им заниматься, а раз так – то что мне делать в России? Все это – мой сложный характер, тяга к перемене мест. Когда уезжал, всем близким сказал: «Если пойму, что ошибся, вернусь». Так и произошло.
– Прожили вы там долго. Какой опыт вы прибрели, что в итоге стали антиамериканистом?
– Россия и многие государства мира живут в окружении сильных и активных врагов, потративших громадные средства на то, чтобы либеральным и законным путем перераспределить ресурсы Земли таким образом, что их 90% теперь находятся в руках у 10% населения планеты, представляющего страны Запада и прежде всего – США.
Их общественно-экономические модели тормозят развитие целых наций и континентов, лишая ресурсов, увеличивая долги, а иногда они непосредственно вмешиваются в дела стран, расположенных за многие тысячи километров от Соединенных Штатов. Это паразитирование на человечестве, ведущее к мировому экономическому кризису, – исключительно ради поддержания нерационально высокого уровня жизни своего населения и контроля над стратегическими мировыми ресурсами.
Мерзость США состоит в их публичном лицемерии. Ни одно из их действий не обусловлено принципами, которыми объясняется, они лишь прикрывают циничный шкурный интерес.
– Существует ли потенциал у русской цивилизации или ее будущее в западной модели?
– Я убежден в том, что у России особые место, роль и миссия в современном мире. Она не должна прыгать в либерально-демократический поезд, везущий в хаос и тупик. Именно в ней может быть впервые реализована утопическая мечта человечества, выражающаяся в принципах: «Свобода. Равенство. Братство». Именно российский менталитет, в отличие от западного – протестантского и католического, несет в себе ядро, позволяющее эту великую идею воплотить в жизнь. В основе русского или советского сознания лежит общинность – братство в делании огромного общего дела. Именно она – ключ к земному воплощению гармонии.
Я хочу попытаться вернуть в общественное сознание вечевую, народную демократию, когда люди выходят на площадь и, глядя друг другу в глаза, принимают решения, потом делают дела. Не в масштабах страны, области или мегаполиса, а городка, селения. Это называется философией малых дел.
– Получается некая форма независимости.
– Кстати, возвращаясь к теме медиа. Независимость журналистики – это фикция, штамп массового сознания. Если у человека, журналиста есть хоть какая-то жизненная позиция, он не может подавать информацию беспристрастно. А если нет, то, как ни странно, тем более. Тогда он просто транслирует других, в частности, тех, кому в данный момент служит. И неважно, это пристрастие выросло вместе с ним, выстрадано или появилось за деньги.
– Финансовый аргумент обладает большой силой.
– Меня раздражают глупость, заведомая продажность, перевертыши, общественные гуру, очень любящие узурпировать право называть черное белым. Для них тот, кто с ними не согласен, – недостойный, конченый человек.
Еще оскорбляет милый тип невинного предательства, когда за приличные суммы в долларах люди начинают прогибаться и изменять самим себе.
Коробит, когда человек, характеризуя себя, выпячивает свою национальность. Ведь в определении того, кто он, чего достиг, каковы его заслуги, этническое происхождение – последняя ступень. Например, я еврей, но по менталитету – русский.
– Вы знаете и американское телевидение, и российское, можете сравнивать.
– В отличие от американского, российское довольно пестрое. Думаю, это объясняется тем, что у нас пока еще мало каналов и каждый из них вынужден бороться за самые различные сегменты аудитории, поэтому в эфире представлено большое разнообразие телепродукта. В США давно существует специализация. Есть каналы общедоступные, такие у нас вещают в метровом диапазоне. Они строятся примерно по тому же принципу, что «Первый канал», «Россия 1», «НТВ» и пр.
Есть специализированные – детские, погоды, судебный и пр. Мы к этому тоже приближаемся. «НТВ+» и другие как раз реализуют подобную схему. Кроме того, сильно развито кабельное телевидение, в США его пакеты в среднем состоят из 80 с лишним каналов. Это определяет уровень конкуренции. У нас пока этого нет, потому что если любая наша программа берет share – часть аудитории, то есть вся аудитория составляет 100%, и программа может взять определенное количество аудитории из тех людей, которые в данный момент смотрят телевизор. И если бывают программы на «Первом канале» или «НТВ», у которых share достигает 50–60%, это значит, что 50% тех, кто включил телевизор, смотрят эту передачу. В США это невозможно. Даже выборы президента или его клятва при вступлении в должность не наберут такой аудитории, потому что она распылена.
– Телевидение – это искусство?
– Телевидение – низкий жанр. Но не потому, что человек смотрит его между кухней и туалетом или походами на работу и в кино. А потому, что телевизионные форматы, традиции, возможности и выразительные средства не позволяют, к сожалению, так часто, как хотелось бы, говорить о высоком на внятном и сложном языке. Мне кажется, что, когда появился телеканал «Культура», все остальные вещатели получили карт-бланш на то, чтобы ничего не делать в этом направлении.
– Все ток-шоу по структуре подобны: ведущие, гости, публика... Чем-то принципиально новым телевидение не радует. В Америке те или иные шоу, по сути не меняясь, идут десятилетиями. Но их ведущие – национальные герои.
– Да. И к тому же в них в 10–15 выпусках подряд могут обсуждаться, например, пластические операции.
Придя на телевидение, я ставил перед собой задачу делать, если можно так сказать, антителевизионные программы. В «Нью-Йорк, Нью-Йорк» я был не репортером, а таким себе «своим человеком на Луне». Но это время прошло.
Потом был абсолютно антителевизионный «Частный случай», в котором я трижды в неделю по 15 минут учил народ, как пользоваться своими правами и обязанностями. Меня даже называли «Гордон Кихотом», потому что это было борьбой с «ветряными мельницами». Ее закрыли из-за каких-то мелких уколов власть имущим – кому это нужно? Тем более что из телевизора реально помочь невозможно.
У меня была хорошая идея, но мы не сошлись с «ОРТ» в цене на эту передачу. Дешево я ее делать не могу, так как она очень сложная. Программа должна была называться «Гордон Жуан, или Все, что человек должен знать о женщинах». Это была бы попытка ответить на вопросы, которые у меня накопились в течение жизни о том, что такое женщина. И сделать это с помощью специалистов, серьезно занимающихся такими вопросами, но в легкой игровой форме. Лев Константинович Дуров должен был изображать вечного оппонента Лепорелло, ваш покорный слуга появлялся бы то Дон Гуаном, то Дон Хуаном, то Дон Жуаном, то Казановой, исследуя весь мировой литературный опыт на эту тему, ну и там масса разных экспериментов. Этот мой проект стал рубрикой в программе «Хмурое утро», которая имела еще и телевизионное воплощение. Она выходила одновременно в прямых утренних эфирах на радио «Серебряный дождь» и телеканале «М-1».
– Зрители и слушатели получают от вас различные эмоции: юмор, заряд бодрости, песни. В программе у Диброва вы даже пели.
– Все началось на фестивале «Кинотавр» в Сочи. Мы с Димой выпили, а я, когда пьяный, все время пою. Стал петь украинские песни. Ему очень понравилось, и он пригласил меня в эфир. Я сказал: «Не могу, потому что трезвый не пою». Он говорит: «Приходи пьяный!» И вот после матча «Спартак» – «Арсенал», хорошенько набравшись, я пожаловал в студию. И пел украинские песни – хуже-лучше, попадая и нет. Это был аттракцион. Дима перепугался, но все прошло более-менее прилично: со стула я не упал и о Путине разговаривать не стал.
– Почему же не стали? У вас же есть своя партия.
– Я уже давно не хочу заниматься политикой. И даже объявил о том, что продаю свою Партию общественного цинизма.
– Как вы реагируете на свои портреты на троллейбусах, на урнах?
– Нормально. У многих профессионалов есть склонность рано или поздно хватать звездочку. Я думаю, что лучше всего от этого лечит здоровая доля самоиронии и самоуничижения. Это мы и попытались продемонстрировать, разместив фотографии ведущих «Серебряного дождя» на урнах с надписью «Хочешь узнать, что у них в голове? Загляни внутрь!»
– Но это провокация! Интерактив раззадоривает людей, они звонят, кричат…
– Да, этого хоть отбавляй. Я все время задаю вопрос: вот вы позвонили в эфир и сказали, что я такой-сякой, так зачем вы слушаете? Радио у нас бесплатное. Ну, переключите на другую волну, их сейчас много, или не слушайте. Что-то задевает, провоцирует, заставляет их вместо спокойного ухода от этого высказываться в разных формах и выражениях. Ну и хорошо. Пусть лучше они на меня кричат, чем друг на друга, такой громоотвод, санитар леса, как я себя часто называю.
– Каково ваше отношение к зрителям и слушателям? Они вас раздражают?
– Дураки – да, умные – нет! Я считаю, что за годы работы на радио мне удалось изменить отношение к слушателям, потому что прежде оно диктовалось правилом: слушатель, как клиент, всегда прав. Это чушь! Если звонит дурак, не вижу причины, почему бы не сказать ему, кем я его считаю. А если умный человек, то почему бы не дать ему возможности говорить в эфире 10–15 минут. Считаю, это правильно. В жизни же мы ко всем относимся по-разному.
– Когда появилось «Хмурое утро», вас и Николая Фоменко сравнивали с Говардом Стерном из фильма «Части тела». Этот образ вам чем-то помог?
– Посмотрев этот фильм, я понял, что в утреннем эфире можно очень долго просто говорить. Мне это показалось интересным. Но есть различие между тем, что ты делаешь и как. Сходство моей программы с программой Стерна свелось к тому, что он и я – мужчины, оба белые и с утра в эфире. А наполнение – это совершенно разные жизни и люди.
Я убежден, что программа имеет право на долгое существование, если она тесно связана с жизнью ведущего. Если бы я делал передачу с профессиональным подходом к делу, она бы уже кончилась. Я же позволяю себе быть в эфире таким, какой я есть. Но аудитория растет, значит, чего-то я напридумывал.
– В частности, кино сняли как режиссер.
– Это была мечта. Я давно хотел заниматься кинематографом. Работа на телевидении и радио – это для актера все равно сублимация. 25 серий «Собрания заблуждений» были технологическим подходом к кино. Я понял, как оно делается и сколько это стоит. Когда мой отец, Гарри Борисович, написал повесть «Пастух своих коров», я увидел там основу сценария, хотя намеревался снимать совершенно другой фильм.
По жанру это притча с реальными действующими лицами. Кино о том, как молодой человек вместо обычной судьбы инженера решил остаться в деревне, куда приехали на пенсию его родители, попытаться обеспечить себе свободу и независимость ото всего и вся. Заканчивается все это печально, потому что неправильно понятая свобода в огромных дозах и независимость, превращающаяся в неприкаянность, в итоге имеют обыкновение убивать.
Это фильм для глубокого зрителя. В нем мне хотелось профессионально добиться реализации трех принципов. Считаю, что лучшие фильмы, которые я видел, всегда снимались по определенным правилам. В первую очередь – это интересный, массово задевающий людей, заставляющий следить за собой сюжет; во-вторых – мысли автора, рассуждения, эмоции, которыми он наполняет содержание и которые интересны глубокому зрителю; и, наконец, кино должно быть интересно и профессионалам. Поэтому я использовал в фильме необычный кинематографический язык: с одной стороны – очень простой, а с другой – весьма выразительный.
– Кто вы – журналист, шоумен, писатель, режиссер, философ?
– У меня нет журналистского и философского образований. Режиссером меня можно назвать весьма условно. Режиссура – это образ жизни, которым я не живу. Я скорее социокультурное явление, которое называется Александр Гордон.
– Сашу жалко. Когда-то был способный мальчик, а теперь – один ходячий комплекс. Сплошное «недо»: недоактер, недорежиссер, недомуж. Как-то меня убила одна знакомая, которая спросила: «А кто такой Гордон? Бывший муж писательницы?» Нет в жизни ничего страшнее, чем такая слава.
Кстати, он меня никогда не приводил на телевидение, хотя постоянно об этом говорит. Ну, это так, к слову.
– Меня подкалывают, что карьеру я сделала благодаря известной фамилии бывшего мужа. Вероятно, во мне не так много дурного, раз ко мне прикапываются из-за такой мелочи. Во-первых, официально я развелась меньше года назад. Во-вторых, многие женщины берут фамилию мужа. Да и потом, мы жили не месяц, а семь лет.
В-третьих, я сделала карьеру хоть и под фамилией Гордон, но без помощи мужа. Я пошла на радио после развода. Нет проблемы поменять фамилию, если новый жених попросит, а он в последнее время настаивает. Есть люди, которых нужно любить на расстоянии, вот я и предпочитаю таких, как Саша, любить на расстоянии. А вообще, Саша был одним из мужчин в моей жизни, и ошибочно думать, что именно он стал для меня этаким переломным моментом. Таких моментов у меня было минимум четыре.
Родился 20 февраля 1964 г. в поселке Белоусово Калужской области.
Отец – поэт, писатель и художник Гарри Гордон. Мать – Антонина Чинина – медик. В 1987 году окончил актерский факультет Театрального училища им. Б. В. Щукина. Экспериментальный пятый курс, на котором учился Гордон, стал основой Театра-студии имени Рубена Симонова, в которой Александр проработал год. Преподавал актерское мастерство.
В 1989 году уехал в США, где работал в мастерской по ремонту техники, в пиццерии. С 1990 года – режиссер, монтажер, диктор, помощник оператора в телекомпании RTN (русское телевидение для иммигрантов). В 1992-м стал старшим телекорреспондентом и диктором в корпорации WMNB. С 1994 по апрель 1997 года – автор и ведущий публицистической программы «Нью-Йорк, Нью-Йорк», которую покупал канал «ТВ-6 Москва».
В 1997 году возвратился в Россию и стал корреспондентом публицистической программы Игоря Воеводина «Частный случай». С марта по декабрь – автор и ведущий этой передачи. С 1997 года вел на радиостанции «Серебряный дождь» программу «для тех, кто не спит», которая называлась «Хмурое утро».
20 апреля 1998 года созвал Первый (учредительный) съезд Партии общественного цинизма, генеральным секретарем которой избран пожизненно.
С января 1998-го – автор и ведущий публицистической программы о спорных исторических версиях «Собрание заблуждений» на ОРТ. Вместе с Владимиром Соловьевым ведущий программы «Процесс» на том же канале.
С 2001 года – ведущий ночной программы «Гордон» и проекта «Стресс» на «НТВ».
С 2005-го работает на «Первом канале», являясь ведущим проектов «Гордон 2030», «Закрытый показ». С недавнего времени в эфире этого вещателя борется с «ветряными мельницами» – раздражающими миражами и образами в окружающей действительности. Исследует явления общественной жизни в своем авторском проекте «Гордон Кихот».
Был дважды женат. Имеет дочь от первого брака.
Фото ПЛ
Материалы предоставлены в рамках контентного сотрудничества сайта «Обозреватель» и журнала «Публичные люди».
Юрий Сторчак
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
