Монолог сценариста культового фильма Рустама Ибрагимбекова о смысле жизни, когда она конечна
Самое важное. Самое полезное. Самое интересное...
Монолог сценариста культового фильма Рустама Ибрагимбекова о смысле жизни, когда она конечна
У моего бакинского детства два языка: в семье все говорили на русском, а когда выбегал за калитку - переходил на азербайджанский. Население Баку было разнолюдным, эта пестрота меня и сформировала. Тогда не было даже зачатков национализма, шла война с фашистами. Мы во дворе знали, у кого есть хлеб, а у кого керосин или спичечный коробок соли. Все выручали всех. Но как только беда чуть отходит, с людьми что-то происходит.
Человек - единственное существо на Земле, что не знает меры.
Даже хищники съедают только, сколько им нужно. А человек ради обогащения готов на все. Непомерная добыча природных ископаемых - это же разрушение Земли; оружия накопили столько, что хватит уничтожить несколько цивилизаций. Голос разума воспринимается как слабость. До того, как американцы сбросили атомную бомбу на Японию, была опасность гибели миллионов людей, и только после 1945 года появилась угроза тотальной гибели человечества.
То есть сегодня один человек может погубить весь мир. Федор Михайлович Достоевский говорил: "Бытие только тогда есть, когда ему грозит небытие...". Человечество не смогла объединить вера, наоборот, в последнее время она нас все чаще разъединяет, даже бог становится предметом споров и вражды. Сейчас человечество выживет только из-за страха общей гибели, нас смог объединить лишь ужас перед коллективной смертью. Люди так устроены, что чужим опытом научиться невозможно.
Я по себе сужу. Узнав недавно свой онкодиагноз, я мгновенно прозрел, понял, как много суеты в моей жизни. Но как только я добился ремиссии, то сразу заметил, что восстанавливаются все мои заблуждения. Как только хвост чуть освобождается от болезни, тебя снова начинают волновать какие-то мелочи.
Мы накапливаем информацию, совершенствуется интеллект, но не совершенствуется человеческая натура. А с другой стороны, если бы человек быстро менялся, он бы быстро исчез как вид. Стойкость человека со всеми его плюсами и минусами есть необходимое условие для его существования в веках и тысячелетиях.
Что такое прожитая жизнь? Успешное поражение. Каждая жизнь заканчивается смертью. Для одних успех - это власть, для других - деньги, для третьих - любовь. Я по образованию специалист по оптимальным системам управления и для себя выработал такую версию бытия. Максимум удовольствия от жизни, максимум интереса, моя жизнь важней, чем так называемое мое творчество. Ограничение в жизни только одно - моя совесть.
Жизнь штука гормональная, когда отступают гормоны, подступает нечто другое. Мне скоро восемьдесят лет, глаз мой продолжает реагировать на все красивое, включая женщин, но появилась леность.
Когда меня время от времени спрашивают, кто я по вероисповеданию, то всегда думаю, что я по техническим параметрам мусульманин.
Мне очень близко христианство, иудаизм, мусульманство, но ни одной религии канонически не придерживаюсь. Но верю в Создателя. Все дело в том, что все время возникают вопросы типа "А если он есть, почему столько несправедливости?" Гениально сказал Вольтер: "Бог - это капитан, который ведет наш корабль к неведомым берегам, и какое ему дело до крыс в трюме..."
В конечном итоге я пантеист, отождествляю Бога со всей природой, считаю, что мы часть природы, и природа целая есть бог. Прекрасная иллюстрация этому - навигатор, миллионы машин двигаются одновременно. Почему Бог не может видеть все и всех, если это может железяка-навигатор? Это навигатор вам может указать путь, но не может избавить от аварии. Если ты дурак-водитель, то никакой компьютер тебя не спасет. Он не может решить твои проблемы, но путь указать может.
Мы обречены на смерть, но, как ни странно, я больше думаю не о себе, а о своих близких. Хочу ее отодвинуть, но я ее не боюсь. Все неизбежное стараюсь принимать достойно и пристойно.
Картина "Белое солнце пустыни", во-первых, - это не великое произведение искусства, это картина, которая нравится миллионам людей, уже нескольким поколениям. Это образец массовой культуры, и я этому очень рад. Человек я абсолютно невысоколобый. Попал я в компанию создателей фильма случайно. Я дописывал сценарий на Одесской киностудии, а "Белое солнце пустыни" должен был снимать Андрон Кончаловский, ему идея фильма очень понравилась. Мне пришла телеграмма с приглашением на "Мосфильм" для встречи с режиссером Кончаловским. Оказалось, что нужен был специалист по Востоку. Если бы я признался, что ни разу не был в Средней Азии и не участвовал в революции, то меня бы не взяли. Поэтому пришлось притвориться бывалым восточным человеком.
Когда мы начали эту историю придумывать, Кончаловский нас бросил, ему стало неинтересно. Я сразу сказал, что мы не должны делать фильм о революционерах, а должны делать фильм о человеке, которого мотало и кидало, но он остался с добротой, душой, совестью, смекалкой и юмором.
После распада СССР некоторые кинокритики в среднеазиатских республиках пытались вести разговоры о том, что этот герой разрушал устои нашей жизни. Он ничего не разрушал, ни во что не вмешивался, наоборот, - сохранял гарем, пытался остаться человеком в страшных обстоятельствах. На этом построен весь американский кинематограф, понимаете, мир несправедлив, в мире много плохих людей, много боли и зла. Люди ждут, что придет герой, который поможет им в сложных обстоятельствах. Даже космонавты любят смотреть "Белое солнце" - это уже стало милым суеверием.
Режиссер Владимир Мотыль привнес в фильм интонацию сказа, былинности, поэтому рождение такого героя, как Сухов, и обеспечило картине долгую жизнь.
Долгое время советское кино создавало сказки. Были мастера, которые создавали потрясающие сказания, и народ их с удовольствием смотрел. Смотрели и не сравнивали со своей жизнью, потом пришли Чухраи, Хуциевы, которые принесли очень важный момент - сопереживание.
Советский кинематограф был замечателен тем самым сопереживанием зрителей героям. Сегодня кино мало связано с жизнью, но мы обязательно вернемся к своему кино. К корневому. Сегодня режиссеры приходят из глубин, из провинции. Якутия стала снимать абсолютно народное, честное кино.
Артисты в большинстве своем - сукины дети.
Самое главное, женщины лучше, чем мужчины-актеры. Ну сами посудите. Если мужчина три-четыре часа в день проводит у зеркала и хочет понравиться, это же приводит к моральной деформации. Это афизиологично мужской природе. Это его постепенно перерождает, женское начало начинает побеждать. Хотя и здесь много исключений, которые подтверждают правила. От Ланового до Броневого.
У меня была такая пьеса "Дом на песке", я очень хотел, чтобы главную роль в ней сыграл Валентин Гафт. Позвонил ему, поговорили, послал ему пьесу, Валя прочитал, перезванивает мне и говорит: "Знаешь, я ушел из Театра Моссовета, потому что там все актеры могут сыграть лягушку, избушку и царя. А я могу играть только определенные вещи..." Извинился и отказался.
Есть актеры, которые несут себя, Гафт из таких тоже. Броневой был такой. У меня была с ним совместная работа, он сыграл так, как хотел, как мог, а не как было написано в пьесе. И я с ним согласился. Суть и смысл персонажа сохранил, но и себя как личность переламывать не стал. Великое дело.
Я человек имперского мышления. Для меня распад СССР - это трагедия, даже не потому, что он развалился, а потому, как он развалился. СССР в последние годы жил неправильно, его погубила чрезмерная авторитарность управления, отсутствие свободы.
Страна как организм: одна рука может поворачивать налево, а нога направо. И катастрофы нет. Мы хотели, чтобы руки и ноги поворачивались строго в одном направлении. Варварски. Все ломали. И сломали.
Я большой патриот Азербайджана, я очень люблю свой народ, но я Азербайджан воспринимал как самостоятельную часть великой, большой страны.
А я вырос на русской культуре, на российской литературе, я на ней сформировался. У меня четкое разделение: отношение к народу и культуре и отношение к власти. Это абсолютно разные вещи, я никогда не возлагаю ответственность на народ за то, что совершает власть. Ни в одной стране!
Счастье - когда я просыпаюсь утром и понимаю, что я жив
Кавказ с его многовековой враждой - это историческая трагедия, но она объективна. Есть интересы малых народов, которые хотят сохранить свою индивидуальность, хотят самостоятельности, есть интересы большого государства. России, например. Которые не менее основательны, убедительны и имеют право быть. Столкновение интересов - это объективная реальность, неслучайно симпатии многих великих русских поэтов были на стороне малых народов. Они понимали их трагедию жизни. Не может большая страна отказаться от своих интересов.
Если говорить об Азербайджане, то он сформировался как государство в 1918 году. Советская власть сохранила это государство, и когда сегодня начинают предъявлять счета к советской власти, я не согласен. У нее много прегрешений, но она одинаково жестоко относилась к русским, украинцам, грузинам, латышам и представителям других народов.
Однако за это время выросла наука, культура, произошло формирование Азербайджанской государственности. Я благодарен России за это, семьдесят советских лет она ее формировала. И это факт неоспоримый. Вся старая интеллигенция Азербайджана получила образование в России. Нас в Азербайджане всего 10 миллионов, еще 20 - 25 миллионов живет в Иране. Разве можно сравнивать жизнь одного народа в столь разных реалиях? В Иране, например, нет высших учебных заведений на азербайджанском языке. Существование в составе СССР дало азербайджанцам больше, чем существование среди единоверцев в Иране. Советский Союз был идеальной моделью общества, неслучайно же создали Евросоюз. Но ту модель победила авторитарность.
От чего могу заплакать? От непонимания. Когда я пытаюсь что-то объяснить, а меня не понимают или понимают превратно, это вызывает такое чувство беспомощности и обиды, что я могу не сдержать слез. Понимаете, плакать и пустить слезу - это разные вещи. Я пускаю слезу время от времени на хорошей картине, слушая хорошую музыку. А плач - это когда плачет душа.
Я очень много плакал, когда потерял сына, это даже плачем назвать нельзя, выл раненым зверем. Прошло уже тридцать пять лет, я сегодня могу об этом говорить.
Когда я его потерял, я вдруг понял, как мы одиноки. Сын считал меня очень сильным человеком и очень верил в мои возможности. Он смотрел на меня с каким-то укором и говорил: "Папа, я умираю, ты все можешь, помоги мне..."
Это меня так пронзило, что я готов был вынуть собственное сердце и отдать ему. И тут я понял, что мы все равно отдельно. И он, и я. Как бы я его ни любил, но я ничего не мог для него сделать. И он это понял. Уходя, он понял, что заблуждался, думая, что папа все может...
Мы страшные существа, очень живучие. Помогает жить, что есть еще дети. Это как костыли, на которые можешь опираться. Это мы для матери самые близкие, но не наоборот. Мы не вернули своим родителям одной сотой того, что они отдали нам. При всем при том, я считал себя хорошим сыном, прямых поводов для обид никогда не давал, всегда был рядом.
Деньги? Мы смеялись над моим отцом, у него никогда не было денег. Деньги - это независимость, говорил мой отец. Он часто повторял, что, если бы у него были деньги, он ездил бы по миру и делал бы детей...
Деньги - отчеканенная свобода, это правда. Я в свое время придумал теорию маятника, если ты в самом низу, ты максимально свободен, но ты на дне жизни. Если ты на самом верху, ты выше всех, но лишен свободы. Самая великая мудрость подняться немножко по этому маятнику. Подняться ровно настолько, чтобы ты не испытывал чувства унижения, чтобы тебя твои ближние не обвиняли в беспомощности. Подняться ровно на этот уровень и дальше не двигаться. Сочетание свободы и достойного уровня существования. Я всю жизнь так и живу, никогда не занимал никаких должностей, единственная моя избранная должность - Секретарь Союза кинематографистов Азербайджана, я ее занимаю уже сорок пять лет.
Я счастливый человек. Счастье - когда я просыпаюсь утром и понимаю, что я жив. Сейчас я счастлив. Миг, редко когда дольше.
Бываешь счастлив в самых нелепых ситуациях. Много лет назад я приехал в Москву, поселился в гостинице "Россия", достал страшно дефицитное чешское пиво, познакомился с девушкой. Привел ее к себе в номер, мы выпили пива... Я вышел на балкон и вдруг понял, что я счастлив. Пиво пил из бутылки, крупными глотками.
От жизни что хочу в 80 лет? По возможности дольше прожить и умереть без страданий.
Лет пятнадцать назад я приехал в Тбилиси. Мой друг замечательный сценарист Амиран Чичинадзе собрал роскошный грузинский стол. За котором был Кахи Кавсадзе, который только поднялся на ноги после страшной операции. Вот мы сидим веселые, выпиваем, разговариваем. Кахи говорит, у меня есть тост. Я сегодня сам встал с постели, сам оделся, сам пописал, сам приехал сюда. Давайте выпьем за слово "сам". Вот я хочу от жизни, чтобы это "сам" оставалось со мной как можно дольше.
Есть такая ловкая фраза: кто верит в случай, тот не верит в Бога. Есть такое понятие - закономерная случайность. Понимаете, улицу выбирает нам Бог, но идем по ней мы сами.
Рустам Ибрагимбеков, народный писатель Азербайджана, кинодраматург и кинорежиссер. В 1963 году он окончил Азербайджанский институт нефти и газа, а затем продолжил учебу по избранной им специальности в аспирантуре Института кибернетики Академии наук СССР в Москве. Однако неожиданно для всех он оставил научную стезю, в которой преуспел, и "совершил побег" в мир литературы и кино. На высшие курсы сценаристов, по собственному признанию, он поступил лишь для того, чтобы иметь возможность смотреть замечательные фильмы. Ибрагимбеков один из авторов сценария культовой картины "Белое солнце пустыни". Много и плодотворно работал с Никитой Михалковым, их совместные картины "Урга. Территория любви", "Утомленные солнцем", "Сибирский цирюльник". Он трижды лауреат Госпремий трех государств - СССР, РФ и Азербайджана.
Текст: Александр Ярошенко
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
