Александр Буйнов: "В армии сержанты-западенцы отбирали у меня мясо"

— Александр Николаевич, почему вас так давно не было у нас, в Украине? Кризис?

— Мы скоро планируем целый тур совершить. У меня — 60-летний юбилей, но я не буду прощаться со зрителями, а буду с ними встречаться. Прокачусь от востока до Калининграда и по столицам — Москва, Киев... Мое «несчастье» случится следующей весной (день рождения у артиста — 24 марта. — Авт.), а поедем мы с гастролями чуть позже. А не был долго — да, из-за трудностей в организации гастролей, ведь сейчас везде тяжелое финансовое положение. Когда у меня были концерты, то я ездил по многим вашим городам и знаю, что трудно концерт организовать без спонсорской помощи, и чтобы при этом сделать недорогие билеты. Так, чтобы и зал был полный, и материально не накладно. Пугачева перед юбилеем шутя говорила: «А я не буду понижать цену — пусть они выбирают между колбасой и Аллой». Ну, может, это и верно. А у меня в Украине есть друзья обеспеченные — такие небольшие олигархи, надеюсь, они помогут, все же это юбилейный тур.

— Вы давний футбольный болельщик. Как-то следите за украинскими играми? Кого знаете из наших футболистов?

— Первый, кто пришел в голову, — Шевченко, конечно. Он на виду. А вообще я сейчас не так серьезно слежу за футболом, больше — за положением команд в турнирной таблице: где там ваше «Динамо», на каком месте «Шахтер», «Днепр»... Они выступают на чемпионатах Европы, и потому для меня важно, как они играют. А вообще, когда наблюдаю за игрой «Шахтера» и вижу там столько темнокожих легионеров, у меня все время в голове вертится: это же команда Донбасса, шахтеров, вот такими, темненькими, словно из-под земли, и должны быть игроки... Конечно, это шутка! Но когда в «ЦСКА» у нас играют такие легионеры, то для меня это нонсенс. Россия — страна, так же, как и Украина, где нужно растить своих игроков. Я же прекрасно помню сборную Лобановского на базе киевского «Динамо» — вот это была сборная! А мы это растеряли, а все потому, что в наше время школьных соревнований почти нет, детям не прививают любовь к спорту, как раньше.

— В свое время советская власть достаточно серьезно обидела семью вашей матери: они были дворяне, а потом разорились. А семью отца, кузнецов — раскулачили. А вас власти обижали?

— У меня нормальные отношения с властями. Я бы не сказал, что так уж обласкан, но правительственные награды имеются. Хотя в свое время были столкновения даже с КГБ — когда я был в армии.

— Что это был за случай?

— Я тогда писал в своей записной книжке рассказы на основании таких армейских записок, моих наблюдений. И был у меня рассказ «Один день на губе», где я изложил всю правду-матку, только немного художественно обработал. Не хочу хаять Советскую армию, потому что я доволен, что отслужил в свое время там, в Алтайском крае. Но это же была гауптвахта... А кто там служил сержантами? Ребята из Западной Украины. На мне, москвиче, конечно, они отыгрывались в хвост и в гриву, а я, конечно, в меру своих скромных возможностей сопротивлялся. Вот и описал в этом своем рассказе, как они забрали мясо из моей тарелки и отдали собаке, а я ел просто кашу. А потом замполит нашел мою книжку и сдал в особый отдел дивизии. Я писал рассказы в основном о себе — от момента рождения до нынешнего (на тот момент) дня. Ну и телефоны у меня были в ней записаны таких ребят, как Градский Саша, Мартин Бил (он американец, но бежал из Америки, стал гражданином СССР)... Ну, майор Сидоров мне, об этом дне на губе, взбеленившись, впившись в меня честным чекистским взглядом: «Начитались Солженицына?» А я писателя тогда такого не знал, но он опять: «Такое что, было?» Я: «Было». И он тогда: «Такого в нашей Советской армии быть не может!» И, со злостью: «Пиши, кто этот Мартин, кто этот Градский...» Я тогда долго сочинял, но обошлось как-то...

— А неожиданные знаки внимания «сверху» были?

— Я все же остался армейцем в душе и не раз приезжал выступать с гитарой к ребятам-воинам. Вот за эту мою шефскую работу на протяжении многих лет был отмечен государственными наградами. Кстати, у меня еще есть «Знак пошани» от харьковских властей!

— Вы очень дружны со многими российскими коллегами: Пугачевой, Крутым и многими другими. При этом никогда не были замешаны в скандалах... Откуда такая способность мирно уживаться в скандальном мире шоу-бизнеса?

— Я не уживаюсь, я в нем только работаю. Не то что я несклонный к интриганству, а я это в принципе ненавижу очень давно – интриги всегда бьют бумерангом по зачинщику. Меня раньше использовали, например, в коллективе «Веселые ребята» — склоняли принять чью-то сторону. Один из музыкантов коллектива со мной не разговаривал целый год! Избегал меня... А я-то чувствовал: что-то не то. Ну, думаю, ладно — не хочешь, не надо. А потом выяснилось, что за спинами — и моей, и его, другие навертели столько своих интрижек — мама родная! Так я отказался вступать в какие-то интрижки, заговоры и принимать в чем-либо чужом чью-то сторону. Поэтому обо мне могут сказать как угодно — нравлюсь я или нет кому-то, но я чувствую себя уверенно и легко всегда.

Дружу я с Аллой Пугачевой, Максимом Галкиным, они у нас очень часто бывают в гостях, с Колей Басковым. Коля — он такой божий одуванчик, очень веселый, всегда шутит в компании. Гриша Лепс — я считаю, что он лучший из всех исполнителей. Он, может, не такой компанейский и сложноватый в общении, но я его обожаю как профессионала.

— По приглашению Чака Норриса вы регулярно участвовали в программе российского телевидения «Звезды ХХI века» в качестве почетного гостя и члена жюри. А вам приходилось с ним сталкиваться вне работы?

— Нет, мы отработали на телевидении, а после того, даже если я бывал в Америке, то поручкаемся, поздороваемся, но особо не общаемся. Между прочим, когда американцы широкой улыбкой в 32 зуба спрашивают, как дела, то это не значит, что их действительно интересует ответ. Пока готовишься ему ответить — уже видишь его спину.

— Когда приглашаете друзей в ваш загородный дом, то чем их угощаете?

— Ой, я не очень хороший повар. Когда-то изобрел блины по-буйновски. Это не шутка! В голодное время, в девятом классе, ребята пришли ко мне, и всем нам жутко хотелось есть. Ну, я нашел немного муки, манку, гречку, по-моему... Все это — в одну кастрюлю, сахару туда, залил молоком и зачем-то добавил крахмала. Как я их жарил на сковородке, на подсолнечном масле — м-м-м... Блины вышли чумовые! Как жвачка! Но мы уплетали их за обе щеки, вкуснота была для нас необыкновенная, хоть разрезать ее было почти нельзя. С тех пор я не рискую продуктами.

А в наш загородный дом, когда ждем гостей, приглашаем бригаду профессиональных поваров и официантов из ресторана европейской кухни или узбеков, они готовят свои национальные блюда, плов, конечно, так что кухня каждый раз получается разная. А по будням у нас работают две женщины — обязательно из Украины, потому что очень вкусно ваши женщины готовят.

— Вы не один такого мнения...

— Да, вот, были две девчонки из Донецка, но они уехали: у одной муж запил, у другой — что-то еще случилось. А сейчас — из Подволочиска — на западе Украины есть такой городок. Так что я на борще и сале вот такой есть! За мной грешок водится: сало украинское очень люблю, хотя уже и по возрасту не положено, но какой борщ без сала и чеснока? Причем в России тоже есть сало, но я его обязательно везу из Украины, потому что российское с вашим не сравнится. Ваше — это наркотик какой-то, действительно.

— А когда вы наносите ответные визиты, например, Алле Борисовне, она чем угощает?

— У Аллы профессиональная повариха из Питера. Она готовит то, что Алла любит, например, котлетки небольшие, варенички с вишней, картошку с салом тем же! Все надоедает — и фуа-гра, и что ни возьмите! А вот такая простая пища — лучше всего.

— Насколько хулиганистым ребенком вы были в школе?

— В меру! В командах шпанских я, конечно, участвовал. Вот наш дом, вот наш двор — пойдем-ка, побьемся с соседями... С колами идем на драку. Все как у всех. Но мы дрались до первой крови – у нас было это неписанным правилом: кто-то кому-то в глаз заехал посильнее — и разбежались все. Такой злобы, как у нынешнего молодняка, у нас и близко не было.

— А бывало, что родители за вас краснели?

— Ну, может быть, когда мне было лет шесть, да и то — не столько маме было стыдно за меня, сколько за нее. Мы жили в Тишинском переулке в Москве, в коммуналке. Дрова, которыми топились тогда печи в коммуналках, хранились при дворах в сарае, и эти сараи были излюбленным местом для маленьких пацанов. Мы пролезали под двери и играли там в разные запрещенные игры, например, во врачей с девчонками. Мать увидела это однажды, и моя задница покраснела от ремня, потому что она хорошенько выставила меня на позор на всю улицу, чтобы впредь с девчонками играть было неповадно. Она меня наказала на глазах у всех отцовским ремнем! Мама была педагогом, но такое наказание я считаю непедагогичным, потому что могла она меня, пацана, закомплексовать на всю жизнь. К счастью, уже через день я опять выбежал на улицу и играл снова в эти игры, но в другом сарае.

— Вы с женой Аленой живете уже более 20 лет...

— Через год, 25 сентября, будет серебряная свадьба!

— Супруга у вас терпеливая?

— Я бы сказал, что да. Хотя она, конечно, хулиганка...

— Почему?

— Ну, у нее в речи нет нецензурных выражений, она просто говорит на этом языке, как все врачи (она в прошлом косметолог). Но ей это безумно идет! Знаете, для кого-то нецензурщина как грязь, а моя Алена в ординаторской только так и говорила, и ей это даже придавало какой-то особый шарм. А еще она справедливая и меня терпит. Я позволяю себе иногда некоторые вольности... Правда, тогда бываю наказан. Отлучением от тела, например. Вот так не думаешь об этом: есть — и есть. А потом она тебе — бац! И как гром средь ясного неба: «Все, не прикасайся ко мне!» Если с недельку – то напряжно. Я ее пальчиком так тихонько за плечико: «Аленушка-а», а она нервно как дернет! Ого!

— Она же ваш продюсер и, смотрю, контролирует вас...

— Ну, слегка — да. Но у меня тоже характер еще тот. Я же овен, а она — близнецы, мы антиподы, так что я с ней борюсь, а она — со мной. Но это хорошая борьба, когда она приносит положительные результаты, и Алена знает, что я — баран. Главное — она способна меня и спровоцировать, и разговорить, и поддержать.

— Вы с Юлей сейчас общаетесь?

— С дочерью? Конечно! Она мне родила сперва одного внука, а потом — сразу двух девчонок-близнецов. Так что теперь я трижды дед Советского Союза (смеется). Внуку уже четвертый год, а внучки две родились в апреле этого года, они еще совсем маленькие. Они тоже овны, я очень рад: овен овна видит издалека. У меня эти дедовские ощущения — они богаче, чем были отцовские. Потому что пока мы еще молодые, то не совсем понимаем это счастье свое отцовское. Это я только о мужиках, женщины — они, я так смотрю, сразу с материнским инстинктом. А вот я — ну чего там, в 20 лет еще не врубался, что я отец. А с внуками у меня такие прикольные ощущения, я словно вторую молодость переживаю.

— Юля у вас единственная дочь?

— Одна. Ей — 36. Юлька у меня православная, верующая, они с мужем в храме познакомились, не курят, не пьют, только внуков дарят. Кстати, дочь заставила мужа взять фамилию Буйнов, чтобы род наш не прерывался. А больше всего общих тем для разговоров у меня, конечно, с внуком. Когда Сашка родился, я дочь попросил: сделайте внуку счастливое детство, чтобы не было этих компьютеров. Так у него вся комната завалена игрушками и играми, но они все — для живого развития: он их собирает и разбирает, мы с ним все это изучаем, машины и такие, и сякие... А то ведь пойдет в школу, так еще успеет утонуть в этих компьютерах, мобильных телефонах. А так у моего внука действительно есть детство.

МУЗЫКОЙ УВЛЕКЛА МАТЬ. Александр Буйнов родился 24.03.1955 года в Москве. Увлечение музыкой Саше с детства прививали родители, особенно мама, которая преподавала музыку. Но сознательно он занялся ею уже в юности, создав в старших классах школы свою группу. А после окончания Гнесинки Буйнов как музыкант и солист играл в таких группах, как «Скоморохи», «Аракс», «Цветы», «Веселые ребята», где стал знаменитым. Сольную карьеру Александр начал в 1989 году, став артистом-вокалистом Московского концертного объединения «Эра», продолжил ее в качестве артиста фирмы «АРС» (1991 г.). В феврале 1993 г. А. Буйнов становится художественным руководителем ансамбля музыкантов и балета «Чао». За долге годы на эстраде он становится успешным и как солист, и как композитор, и как создатель популярных хитов, и как режиссер-постановщик своих выступлений и концертов.

Буйнов записал девять сольных альбомов. А самыми знаменитыми стали его песни «Посидим-помолчим», «Пустой бамбук», «Песня о Родине», «Для тебя», «Потанцуй со мной», «Падают листья» «Острова любви» «Мои финансы поют романсы», «Любовь на двоих» и многие другие.

СЕМЬЯ СЛОЖИЛАСЬ НЕ СРАЗУ. Отец Александра Николай Буйнов родился в семье раскулаченного кузнеца, владельца единственной в те годы в городе Ефремове Тульской области кузницы. Он воевал в Великую Отечественную, стал военным летчиком. А после войны подался в спорт. Мама Клавдия Буйнова родом была из того же Ефремова, из разорившейся дворянской семьи. И если не считать четырех сыновей, то музыка была одним из самых больших увлечений в ее жизни, она-то и способствовала формированию вкусов сына.

Когда же Александр вырос, то первую свою семью он создал со вчерашней школьной выпускницей, 17-летней Любовью Вдовиной. Тогда парень служил в армии, а Люба пришла к ним в часть на новогодний вечер по приглашению солдат из ближайшей деревни. Но после армии любовь к Любе быстро прошла. Во второй раз он женился в середине 70-х, в том браке у него и родилась дочь Юля. А все любовные интрижки и увлечения прекратились, когда он встретил свою судьбу — косметолога Елену, брак с которой длится уже 24 года.



Алена Медведева