Бессонница как норма

В последние годы я избегаю людских скоплений и сгущений. Боюсь, что затопчут. Как на похоронах Генералиссимуса. Недавно одна знакомая невро-логиня соблазнила меня и моего подельника конференцией, посвященной бессоннице. Эльмирочка гарантировала, что будет суперинтересно. Сдуру мы повелись. Гастролеры из московского института сна. Оказывается, есть и такой. «Там работают золотые головы»! В Москве много золотых голов! Но златоглавой она зовется по другой причине.

Пришлось прервать парабиоз и вытряхнуться из пыльной берлоги. Мы с Лехой явились на мероприятие, преисполненные неблагожелательного скепсиса. Материальным субстратом скепсиса стал виски «Беллз», принятый в качестве премедикации. 350,0 на двоих. Немного, учитывая сопромат наших закаленных тел. Шотландский напиток уменьшил мой страх растаптывания, а Леша замахнул за компанию. Он тоже не модный. Как и я. Тоже не тусуется. Развлечений в провинции с гулькин х…й. Почему не постебаться?

Все случилось, как мы предвидели. Часа два кряду какие-то маленькие плешивые евреи с большими головами вещали о грядущей эпидемии бессонницы. Все, как один, в мятых брюках, с научными регалиями, приводящими обывателя в священный трепет. Регалии, не брюки. Ораторы лихо сменялись на кафедре, перекрыв скорость ротации голландских футбольных тренеров. Одинаково грассировали и брызгали жиденькой слюной, увлажняя аэрозолем слушателей первых рядов. Хорошо, что мы с Лехой сели подальше от сцены. Их истеричное кликушество, вкупе с картавостью, напомнили ранние выступления молодого фюрера. Парад сомнологов сопровождался брезгливым восхищением зала: «европейское светило», «ученик самой Бехтеревой», «членкор»! Ой-ё! Я искреннее наслаждался бредом ботанов-теоретиков сна. Думал про институт сна. Почему институт сна? Сон – это процесс. Почему нет института полового, извините, акта, коитуса, то есть. Хорошо звучит: «Я – директор института коитуса! Весь коитус в моих руках»! Отчего нет института клинической отрыжки, академии мочеиспускания, центра теоретической дефекации или фонда икоты?

Есть в Москве институт мозга. Мозг – это орган. Должны тогда наличествовать институт мочевого пузыря, или академия пениса, центр аппендикса? Или, вот еще: было бы мудно использовать анатомо-физиологические дефиниции в топонимике. Мы ж называем улицы, на которых имеем счастье проживать, именами социо- и психопатов, извергов, диктаторов и упырей. Чем не здорово жить на Мошоночной улице, дом 164, кв.35? Или: «Я живу в Большом Вагинальном проезде» – «Где-где?» – «В п……..е»! , или во 2-ом Предстательном переулке! Ижевский тупик Льва Толстого срочно переименовать в Мозговой тупик и поселить там все местное правительство. Там им самое место. Недурно бы выглядела Лобковая площадь, Тазобедренный бульвар и Мозжечковая набережная. Октябрьский район переименовать в Подмышечный, Индустриальный – в Паховый, Ленинский – в Промежностный район. Еще интереснее называть населенные пункты именами болезней, Москву – Трахомой.

Какие глупости приходят в голову врача, не обремененного научным званием, когда с высокой трибуны еще более несусветную галиматью несут ученые люди! Потом будет перерыв. Врачебная публика ломанётся в буфетную скушать какую-нибудь гадость и гадостью же запить. Мы с Лешиком в курилке на глазах дымящих докторов, живо обсуждающих новое о бессоннице, долбанем еще вискарька из плоской, стэйнлис стил, фляжечки, и пойдем слушать дальше. Но надежда услышать о бессоннице нечто сокровенное растает июльской мороженкой. Тут же в холле институтские официанты станут торговать компакт-дисками с музыкой, сильно напоминающей похоронную. Они задорно будут уверять неофитов, что прослушивание её перед отходом ко сну, усиливает глубину и продолжительность ночного забытья. Музыка-де написана компьютером на основе обработки энцефалограмм 10 000 спящих добровольцев. Хотелось бы надеяться, что эти добровольцы спали не вечным сном!

После перерыва покажут часовое израильское кино про бессонницу с очень громким звуком и чудовищным переводом на английский, в виде субтитров. Про жалких белых лабораторных крысок, над которыми нещадно издеваются ученые с речки-Иорданки. Они не дают крысам спать, тычут в задницы какие-то стеклянные трубочки, делают в живот инъекции, как будто эти бедные животные – члены «хизболла». Когда в конце фильма все грызуны сдохнут (куда смотрит Гринпис и ООН?) в зале включат свет. Что мы увидим? Половина аудитории находится в состоянии хорошего, глубокого сна. Некоторые даже храпят. Те, кто не спит и не храпит, усиленно борются со злокачественной зевотой. Трут осоловевшие от садистского фильма глаза, как будто хотят стереть их с лица, и чешут завядшие от нудного иврита уши. Зевают сладко, уютно, по-собачьи, не затрудняясь прикрывать ладонью или платочком разверстую пасть. Просто удивительно, как широко может открыть свой рот человек, зевая, и как долго его нужно упрашивать проделать то же самое при врачебном осмотре! Видуха у аудитории, я представляю, с-ршенно дурацкая! Публика заснула, потому, что не говорит ни на иврите, ни бельмеса не секёт в английском.

Когда ни черта не понимаешь, опупевая от собственной тупости – лучше заснуть. Единственным человеком, врубившимся, о чем в фильме идет речь – буду я. Но никому об этом не скажу. В падлу! По двум причинам. Во-первых, пусть, ленивые с-суки, учат хотя бы английский, хватит уже, напереводился. Во-вторых, с экрана несется не меньший бред, чем из уст известной всем лошадки в полнолуние. Интересно, на каком языке она бредила? На эсперанто, должно быть.

Такое пошлое реагирование местных на увиденное и услышанное, нимало не смутит еврейских гастробайтеров. Дождавшись, когда закончится сонная вакханалия, и последний заснувший получит от сидящего рядом локтем по ребрам, гости станут рекламировать антидепрессанты нового поколения. Демонстрировать их высокую эффективность на разноцветных графиках и диаграммах кислотных оттенков. Голос их, прежде истеро-гнусно-вкрадчиво-заискивающий, на глазах (ушах, конечно) окрепнет, обнаруживая в себе визгливые и наглые черносотенные интонации. Они поведут себя, как телевизионные пасторы, разводя томную аудиторию своей идиотской жизнерадостностью.

«Так, – скажу я Лехе, – очередной происк фармгигантов. Этого и следовало ожидать. Эти евреи – неправильные. Разводят нас, как лохов. Втюхивают говно в просоночном состоянии. В гипноиде». Леша ничего не ответит. Он будет дремать на моем могучем плече, пустив слюнки на мой любимый, парадно-выходной чистошерстяной красный свитер с черными и белыми оленями, что я привез из Тромсё в прошлом году. Как только он поймет, к чему клонит эта шайка заезжих престидижитаторов, доцентов и челяди, тут же скоропостижно и преднамеренно выключится. Из соображения энергосбережения. Перейдет в режим гибернации.

Мы с дружком, как не самые последние в городе врачи, будем приглашены в составе других, не самых первых, на представительский ужин, устроенный фармацевтическим концерном вечером, в местной рыгаловке с чистым, почти библейским именем «VIRGIN». Мы кокетливо откажемся, мотивируя тем, что, отродясь не выписывали антидепрессантов ни этой фирмы, ни какой-другой. «Так, хоть поедите и выпьете на халяву», – кривя в сторону рот, гнусаво, заговорщически, продолжит уговаривать нас, пригласившая на этот фарс врачиха. Да, был я когда-то в этом девственном месте – «Вёрджин»! Там меня кормили супом «Терияки»! Это терияки-то суп? Хуеряки! Хомерики! Кругом – низкопробнейшая халтура! И в кабаке, и в институте сна! Кругом – шантрапа! Некому руку подать…

Кто вообще сказал, что бессонница – это патология? Кто? И для чего от нее избавляться? Никто ж не знает причин её возникновения. Есть куча теорий, но от них не спится лучше. Хуже, правда, тоже не спится. Патология имеет причины. Норма – беспричинна. Бессонница – не болезнь, не синдром и не симптом, и, уж, тем более, не зло, а, как раз – добро. Относительное. Как и все добро. Относительное. Как и все зло.

Все мы, релятивисты, должны благодарить бессонницу, что не пускает нас порой в морфеево логово. Избавляясь от бессонницы, как рекомендуют продавшиеся аптекарям иудушки-доктора, поверьте, мы больше теряем, чем приобретаем. Не изгоняйте ж её из своих роскошных спален, будуаров с балдахинами, проходных хрущевок с дешевыми обоями и лежанок с впивающимся в тощие зады пружинами. Не бросайте в нее стоптанной неаппетитной тапочкой! Бессонница – мудра и безжалостна. Она сама знает, когда и к кому ей прийти. Она сама ведает и решает, когда кого покинуть. Она – не андерсеновская фея Добра, она – его фея Печали. А с феями, сами знаете, поделикатней надо, как с коробкой передач. Антидепресса-а-анты, снотво-о-орные, успокаивающие, убаюкивающие, барбитураты, транквилизаторы, вырубающие – грубо! Вы даже не представляете, насколько это грубо! Грубее, чем из пушек по воробьям! Чем антибиотиками по иммунитету! И какая за это будет месть? Бессонница по сравнению с последствиями ее фармтерапии, покажется вам ветерком легкого танца невесомой Матильды Кшесинской в сравнении с тяжелым пряным духом двуцентнерных потных сумоистов, застрявших в нелепом фроттаже. Только не говорите мне, что я вас не предупреждал. Предупреждал. И не раз! Потом – не нойте. Пройду мимо с ехидством ветхозаветного Хама, невзирая на стенания и вопли ваши! Залью уши воском! Стану бессердечным. Купившись на посулы фармацевтов, с влажными, липкими руками Урии Гипа, вы будете прокляты.

На эти и подобные размышления меня натолкнула не только собственная бессонница-доставалка. Ещё надоумило одно происшествие, о котором поведала мне коллега, творящая, правда, не в свободном, как я, плавании, а служащая за безнадЕжно (читать не «Ё»!) безразличном забором психоклиники. Она – бывшая заведующая отделения номер девять. Отделение неврозов – департамент психушки, чья функция туманна и невнятна, хотя на вывеске написано, что там лечат от «невроза». Контингент – не совсем идиоты, но и не совсем неидиоты. Поступает туда как-то одна тетинька. Полная, розовощекая, наивная, как свинья-копилка и ядреная, как нафталин. Жалуется, что не спит уж полгода. Всю ночь ворочается, туда-сюда, как барабан стиральной машины перед центрифугированием, чтоб белье равномерно распределялось. Докторша доброжелательно тетку выслушивает, с улыбкой, но не верит, конечно. Полгода не спать – и выглядеть таким розанчиком! Кладет она её в «отстойник». Так называется большая палата, где лежат ей же подобные: кто по году не спит, кто по два, а кто и с прошлого века мается.

Периодически, во время дежурства, заведующая и постовая сестра с малюсеньким китайским фонариком, знаете, такой, с голубым фотоидиотиком, ходят на охоту, по ночам. Охота – вид лечения. Крадучись, как две домушницы, заходят в «отстойник», тычут фонарем в амимичные хари храпящих баб и, напугав до полусмерти, уличают их во лжи, объявив симулянками: «Мы вас разбудили, значит, вы спите, а раз вы спите, но говорите, что не спите, значит, вы – симулянтка, а раз вы – симулянтка, значит, вас завтра выпишут из больницы за нарушение режима»! СПАТЬ НОЧЬЮ – НАРУШЕНИЕ РЕЖИМА? Хотя «режим» и «сумасшедший дом» – понятия, по-моему, несовместимые. Бабы с испугу трясутся, как малярийным плазмодием покоцанные…

Из вышеописанного следует, что бессонница является проблемой, если сон – самоцель. Считается, что сон – ночное событие и продолжаться должен часов восемь кряду без просыпов, и, желательно – без сновидений, глубокий, то есть. Однако есть люди, и это факт известнейший, что засыпают, когда придется (нарколепсия), есть такие, что выключаются по двести раз на дню на несколько секунд, экономя ночь для чего-нибудь более полезного, чем сон.

Я знавал людей, чудесно спящих днем и не способных заснуть ночью, что заставило их вести преимущественно ночной образ жизни. Одна была стриптизершей роскошных телоформ из Киева, другой – сторожем московского зоопарка. Ни для того, ни для другого невозможность ночного выключения не является «пунктиком». Одно время, правда, эти мои знакомые чувствовали себя несчастными, и даже пробовали лечиться, но безуспешно. Ни гипноз, ни транквилизаторы не заставили этих людей спать, как большинство. Оба лишились возможности ночного сна с приходом полового созревания. Половое созревание приносит нам счастье обладания чужим телом. Им оно принесло бессонницу. Их нынешний образ жизни – результат творческого подхода к жизни, и взятие на себя ответственности за происходящее. Павел ходит по ночному зоопарку, общается со зверушками, которые, как и он, предпочитают бодрствовать, когда другие спят. Аннушка Сидоренко демонстрирует себя за вполне достойную «лаванду» в стрип-баре, близ Крещатика, всем, кто готов платить за прекрасное. Она замужем, лет пять. С мужем они друг другу еще не надоели и интересны до сих пор, потому что не успели как следует узнать друг-друга. Видятся по полтора часа в день. И то редко. Ее муж, Стефан, корреспондент киевского ТВ, и дома бывает чрезвычайно редко. Спит ночью.

Императив спать по ночам человечество получило не так давно. Еще в среднем средневековье люди спали, когда хотели и где хотели. Как кошки и собаки, после еды, например. Идет какой-нибудь менестрель, или дервиш, средь бела дня по дорожке. Спать потянуло. Лег себе за камушком, вздремнул часок, и дальше. Желание заснуть с наступлением тьмы в собственной постельке – навязчивый ритуал цивилизации, превратившей сон, как, впрочем, и все остальное в культ и индустрию. Помните в детстве:

Баю-бай, должны все люди ночью спать… Ля-ля-ля-ля-ля…

Кому мы должны спать? Задолжали сон, спрашиваю кому? А если не хочется? А если в прошлом воплощении я был совой и притащил в эту жизнь совиные дериваты и атавизмы? Все же очень индивидуально, ребята…

Бессонница!

1. Это когда вам спать не хочется, а спать надо, вы заставляете себя?

2.Или когда хочется, но что-то или кто-то не дает.

В первом случае ситуация больше напоминает детскую, когда мама, или ее эквиваленты, пытаются вас упеткать часов в девять вечера, а это совершенно не входило в ваши планы. Помните, как издевались над взрослыми? Лежа в постельке, то бутеброд требовали, то еще одну сказку, да пострашнее, то вдруг писать, или, хуже того, какать, а утром вас не добудишься. Такое раздвоение на вас и вашу маму свидетельствует о том, что вы в состоянии внутрипсихического разлада с самим собой. О том, что ваше нынешнее положение совершенно не соответствует вашим собственным представлениям, каким это положение должно быть. Вы виноваты пред самим собой. Вина бодрит!

Бессонница второго типа больше говорит о вашем несоответствии внешним требованиям, условностям социального стереотипа, точно так, как врачиха из психушки, уличающая своих пациентов во лжи! Здесь больше злости и стыда! И это тоже бодрит!

Сказать честно, принципиальной разницы между двумя этими бессонницами нет. Это моя собственная классификация, и придумана за пятнадцать минут до публикации, чтобы придать повествованию хоть какую-то научность. Но сейчас не об этом.

Бессонница – не гангрена, и не считается серьезным заболеванием. То есть, конечно, врачи, чтоб набить себе цену и толкануть дорогой препарат, могут изобразить сострадание на лице своем и стращануть вас ужасными последствиями ваших ночных бдений. На самом деле, доктора относятся к ним легко, просто, как к придури. Нет никаких ужасных последствий! Нету! Рано или поздно вы все равно заснете, причем, тем раньше, чем меньше будете бороться с бессонницей – она второстепенна, и начнете шевелить мозгами. «Я сам» – это по взрослому.

Конечно, отсутствием сна могут сопровождаться многие тяжелые заболевания, и шизофрения, между прочим, но, надеюсь, что шизофреники меня не читают.

Прежде, чем глотать всякую аптечную дрянь и шататься по докторам, кои в вашей бессоннице понимают не больше, чем в причинах Большого Взрыва, попробуйте сами (!) разобраться в том, кто и что заставляет вас смиренно терпеть настоящую жизненную ситуацию. Не можете сформулировать? Поэкспериментируйте. Разведитесь с мужем. Женитесь на норвежке. Поменяйте фригидную домработницу на кубинскоподанную. Пошлите на х.. своего босса – его задница уж давно напрашивается на эту эзотерическую экскурсию. Возможно, после этого вас повысят. Особенно, если босс – латентный пидор. Разберитесь со свекровкиной экспансией. Если не подписывает акт о капитуляции – четвертуйте её, к лешему! Удалите от себя всех нытиков и вампиров. Купите ранчо в Аризоне. Смените свой вшивый итальянский блайзер на мустанга и ковбойские краги. Вы расстанетесь так не только с ночным недержанием сна, но и с расширением геморроидальных узлов, которое, как правило, беспокоит обладателей клубных пиджаков и офисных костюмов, владельцев «поршкайенов» и «бентли».

Бессонница, она не гангрена, и будет вас маять до тех пор, пока вы не начнете экспериментов со своей непутевой жизнью, превратив ее в кчемную. Бессонница – спутница людей, попавших в колею.

Вы же знаете, как многие люди из шоубизнеса, сидящие на антидепрессантах и снотворных, плохо закончили свою жизнь. Да, умерли в собственной койке, но в раннем возрасте от передозы барбитуратов. Фармгиганту не интересно вас вылечить от бессонницы. Ему интересно подсадить вас на свою продукцию и залезть в кошелек. Лекарства не дают полноценного сна. Они его имитируют. Иллюзия! Искусственный лекарственный сон превращает вас в ходячего мертвеца. Когда из вас высосано все, остается лишь оболочка – вас выкидывают за борт. Так случилось с Далидой, Мерилин и еще многими другими хорошими и полезными людьми.

Сплю ли я крепко? Не всегда. Иногда что-то будит. Не заставляю себя. На фиг! Читаю. Потом – снова засыпаю. Иногда не помогает чтение. Встаю, что-нибудь делаю. Не смотрите телевизор! Хоть вы и не спите, все равно мозг не в той фазе – повышена внушаемость. Наберетесь всякой заразы – будет только хуже. Формулировать проблему лучше днем, ночью лучше детитуляризировать бессонницу. «Ну, не спится и не спится, хрен с ним! Займуся чем-нибудь полезным».

Сегодняшней лиловой ночью проснулся в два, хотя лег в одиннадцать. С двух до четырех думал, как написать эту статью. Пришло много умных и смешных аналогий. Даже смеялся вслух. Большинство воспоминаний, тем и сюжетов приходят по ночам. Мне нравится моя бессонница. Она приносит мне светлые мысли, которые не приносит день, закумаренный бытовухой, работенкой, поисками хлеба насущного, воровством, скучными людьми. Я люблю ее. Это – время творчества. Я пишу много в последнее время. Не только в блог. Пишу за деньги. Иногда неплохие. Ночь – это время синтеза. Анализ синтезированного в бессоннице будет днем. Что-то, за непотребностью выкинем на помойку дня. Что-то оставим.

Вы упрекнете, хорошо тебе, ты – свободный художник, менестрель, ты - дервиш, ты можешь спать, когда захочешь. Ты работаешь, только когда заканчиваются деньги. А мы, как проклятые, с девяти до восемнадцати. Может быть, вы потому и не спите, что не свободны? Хотите, откроем школу дервишей?

2 комментария

Светлана пишет:

Ну все-таки спать лучше, чем не спать… хоть днем хоть ночью. Я лично всю свою жизнь сплю чутко, с постоянными перерывами. Как зверь. Однажды почти пять дней вообще не сна не было… такая беда. И на меня это правило, про то, что когда-нибуть сон все-же придет, тогда не очень подействовало. Не люблю бессоницу.. знаю ее собаку. Ни работы потом, ни отдыха.

Таблетки, конечно, не выход. И как врач, постоянно выписывающий психотропные пилюли (исключительно с согласия клиентуры) по тайне от фармфирм для всех читающих ответственно заявляю: Не действуют эти дорогущие современные антидепрессанты на сон!! Ни хренашеньки!!!! Не верьте рекламе. Старый добрый и недорогой фенозепам, коли уж решились экспериментировать со здоровьем. И ругайся Гриша на здоровье.. я в ответ скажу…

Бромдигидрохлорфенилбензодиазепид!!!!

 MARINA пишет:

Гриша, ты прелесть. Статейка меня рассмешила. Веселилась до.. Рот разевать не только у доктора надо, при определенных ситуация не мешало бы. А про псевдо научные изыскания, ты стопудово прав. Какой образ жизни ты ведешь, то и получаешь, нельзя себя заставлять делать то, чего не хочешь. Можно пропустить и что-то интересное пока спишь, хотя вопрос тоже сложный и неоднозначный. Я вспоминаю, что иногда тоже мучилась приступами, но это было от любви. Теперь у меня мечта выспаться. Антидепрессанты ну их, печень только портить. А еще в Москве есть институт головной боли имени ВЕЙНА. Не хухры мухры.

Новый психологический журнал