Путин в системе СИ и Призрачные Портянки отца Гамлета, или Как Земля стала плоской

Это был крайней степени палености перевод с адаптированного английского на психоделический русский; что-то подобное могло бы родиться при установке нелицензионного “Промта” на довоенный “Ундервуд” русским Кулибиным, протрескавшимся просроченной “синтетикой”. Автор, явно знакомый с языком вероятного противника на уровне “плохо со словарем”, компенсировал лингвистическую недостаточность могучей креативностью и толстовской мощью слога.

От пожелтевших машинописных страниц, с дырочками внутри заглавных “О”, веяло библиотечной пылью и каким-то запредельным запахом, напоминающим то ли о посвященном древнему Египту зале Исторического Музея, то ли о расшитой мелким бисером наплечной сумке крымского растамана. Все это было очень трогательно, и до такой степени напоминало канувшую в Лету эпоху, что сам текст рассматривался, скорее, как кружевной орнамент на полях античной фрески, но лишь до тех пор, пока взгляд внезапно не резанула аккуратно обведенная химическим карандашом фраза, вбитая в бумагу с титанической силой:

“Реальность это процесс галлюцинаторного восприятия несуществующего мира”

Напоминаю – было начало девяностых. “Паркеры” Труса, Балбеса и Бывалого уже отскрипели в Беловежской Пуще, и, глядя на заголовки в прессе, с фразой о природе реальности нельзя было не согласиться.

Но было что-то еще. Какой-то звоночек, тихо тренькнувший из глубин подсознания, куда солнце логики заглядывает редко, а тени длинны. Что-то, молчаливо намекавшее, что автор обведенных неровным овалом строк прав в гораздо большей степени, чем он сам даже мог представить.

Но прошло много лет, прежде чем…

А, впрочем, давайте по порядку.

В сто надцатый раз пересматривая “Место встречи изменить нельзя”, я ловлю себя на мысли о том, что бесконечно симпатизирую скромному советскому бойцу с разнокалиберной нечистью Глебу Жеглову не из за его грубоватой прямоты и “револьверного” обаяния “чисто нашего мужика”, а по причине радикальной безапелляционности последнего. Никаких компромиссов: водка должна быть холодная, совесть должна быть спокойной, вор должен сидеть в тюрьме. Точка. От этого всего исходит отголосок безвозвратно канувшего детства, когда мир четко делился на черное и белое, как шашки на доске, и если ты чувствовал, что партия идет наперекосяк, то можно было заорать “Эгегей!” и начать катать этими шашками в “Чапаева”. Ностальгия в минорном ключе с монохромным послевкусием.

При этом прекрасно помнишь, что именно классическая психология говорит по поводу такого рода симпатий. Тянет, обычно, в том направлении, куда ну никак нельзя – по долгу службы или по другим объективным и не очень причинам. Потому-то двухметровый баскетболист грезит о танке, во чрево которого он может поместиться разве что после обработки гидравлическим прессом, а пианистка бальзаковского возраста, воспитанная в семье инженера и учительницы языка энд литературы, втайне млеет от хитро-порочной физиономии Оззи Осборна, выдающего на полусогнутых “Crazy Train”.

Никак не можно, а значит - хочется так, что хоть убейся об стену.

Эх, Жеглов.. Знаешь ли ты, какой вопрос мне задает каждый третий клиент? “Доктор, я сумасшедшая (-ый)?!” И знаешь, как порой хочется срезать всех на правде-матке: “Да, милочка, но вы не переживайте. Тут если брать, так сразу нас всех”.

Дело тут вовсе не в том, что “отсутствие у Вас диагноза - это не Ваша заслуга, а наша недоработка”. Дело в видимых фактах, их причинах и прямо вытекающих отсюда следствиях. И подследственных. Если господин Кнопочкин видит розовых слонов, и в ужасе бежит с ними к психиатру, то это как раз прямое подтверждение психического здоровья и полной адекватности. Ну, перенапрягся человек, ну, съел или выпил что-то не то. В конце концов, мы живем в стране, где паленая водка исчезнет разве что вместе с “окрестованными” сиськами куполов и Кремлевской Стеной. Это во времена изобретателя-надомника Шурика килькой было гораздо проще отравиться; современный человек привык жрать азот и пить мазут, и лишь “белая река” подчас проводит на мякине своих наивных апологетов. Более того, даже если вышеозначенный господин с розовыми слонами беседует, то и это еще не повод бить в пожарные колокола и бежать за дежурным лейкотомом. Игнорировать интересного собеседника – грех, портящий карму почище добровольного просмотра “Дома 2″, и мне тоже чисто теоретически весьма интересно, что сказали бы мне мои собственные глюки, буде таковые имели бы у меня несчастье случиться.

А вот если герр Кнопочкин спит на полу с опасной бритвой в руке, мотивируя свое поведение тем, что розовые слоны заняли кровать и сливают ему четкие инструкции по физическому уничтожению адептов мирового зла в виде соседей-пенсионеров и их кокер-спаниеля, во тут уже пора задуматься над срочной госпитализацией, закрытом режиме содержания и медикаментозном лечении. Спать на полу оно-то, конечно, полезно для позвоночника и души, как и любое подвижничество, но соседей и собачку жалко. Тем более, что нет никакой гарантии, что розовые слоны не обнаружат, что пришла пора гасить по полной и сменить бритву на трофейный “Шмайсер”.

Смешно? Страшно? А ведь это именно то состояние, в котором все мы пребываем чуть ли не с момента рождения и уж точно то самое, в цепкие лапы которого мы ныряем каждый день.

Не верим? Какжэтак, Кэп? А давайте на пять минут включим логику плюс ассоциативный саундбуфер и совершим краткий экскурс по окопам истории.

В позапрошлом веке в Париже, городе свободной любви, каштанов и революций, собрались ученые, дабы обсудить идею, которая к тому времени заботила многие светлы (и не очень) головы. Речь шла о введении единой, общей для всех системы мер и весов. Вконец задолбавшийся народ, которому уже остохренело переводить фунты в килограммы и пуды, а мили и версты в странные и непонятные километры для того, чтобы получать на выходе многозначные дроби, которые еще поди пойми, в какую сторону округлять, решил – да будет одна метрическая система для всех! Будем же мерить все одной рулеткой и взвешивать одним безменом! Салют, троекратное ура и аплодисменты, переходящие в овации.

Довольны были все, кроме забивших на метры и литры Англии и Америки; англичане – потому что консервативней их только прибалтийские шпроты, а американцы - потому что им по жизни фигурно накласть с вершины Эмпайр Стэйт Билдинг  на все, что происходит не в Америке. Но, в целом, идея прокатила, и принесла долгожданные плоды в виде стабильности, стандартизации и нивелирования царившего ранее бардака.

А теперь подумайте, что произошло.

Читатель, разумеется, умный и прекрасно понимает, что всех этих метров, футов, дюймов, галлонов и миль в реальности не существует. Вернее, они существуют, но несколько в другом качестве, чем мы привыкли считать с детства.

Любая мера – условность. С таким же успехом индеец Большое Красноглазое Чудо и шаман Правильный Грибочек могли встретиться и договорится на свой лад.

“Когда я выпиваю фанфурик огненной воды, то могу пробежать от вигвама до обгорелой секвойи. Так пусть же будет это мера длины – Один Фанфур!”

“А когда я съедаю десять мухоморов, то могу говорить с духами предков от заката до первой золотой Луны. Пусть это будет мера времени – Один Приход!”

“А вот у Длинной Елды, известного девичьего угодника, стебель наслаждений до самого колена. Так пусть же это будет мера…”

Ну, идею вы поняли.

Но то же самое касается абсолютно любой концепции, принятой нами за постулат.

Любой.

Чувствуете, чем пахнет над обгорелой секвойей?

Так, возразит кто-то, но все эти меры, условности и договоренности существуют для того, чтобы облегчить жизнь, сведя ее к некоей упрощенной средней переменной! Разве не так?

Ха-ха. Трижды “ха-ха” и стебель наслаждений до колена, через плечо и в сапоги. Не все так просто в датском королевстве.

Если один прокладывает дорогу через джунгли, то другой ставит на ней шлагбаум и начинает взимать мзду, под вывеской “Дорожные сборы”. Если кто-то строит крепкий каменный дом, дабы защититься от непогоды, то другой обносит его трехметровым забором из колючей проволоки, ставит на окна решетки и называет “СИЗО “Кресты”. Если кто-то ставит во дворе дома летний туалет, чтобы не портить пейзаж, демонстрируя соседям “восходящую луну” и не оскальзываться вечером на продуктах собственной жизнедеятельности, то кто-то другой обязательно подбросит в очко дрожжей. На том стояла и стоять будет Русь-Матушка. Да и не только она, сердешная.

Идея проста, как принцип нашей нефтяной демократии: если свести в одной точке психического пространства искусственно созданные условности и объективную реальность, то никто никогда не сможет отличить одно от другого. Из реальности исчезнет глубина.

Мир станет плоским.

Я как-то писал о том, что нас окружает потрясающее количество политиков, шпионов, и людей, пострадавших от мирового терроризма. Куда ни зайди – кругом одни потенциальные премьеры и президенты. Нет слесаря, который за двадцать минут не изложил бы на гербовой бумаге простой, четкий и гениальный план спасения страны и не дал бы экспертную оценку внешнеполитической ситуации по отношению к какому угодно государству. Да что там благородные пролетарии! Серфишь по просторам православного рунета и диву даешься: как много вчерашних директоров универсамов, торговцев хризантемами и журналистов газет типа “Вселенское Око Кашпировского” внезапно стали экспертами и политологами. “Известный политолог Няма Зёмочкин заявил в эксклюзивном консалтинг-интервью…”

Шпионы вообще притомили по самое не могу. Недавно я пришел в ужас: путем простых расспросов я выяснил, что 85-90% моих друзей, знакомых и клиентов уверены, что ФСБ проверяет каждое отосланное ими электронное письмо и прослушивает, как минимум, два из десятка мобильных номеров. Я лично знаю человека, выславшего в одно махрово-оппозиционное издание статью с названием “Кто украл Кремлевскую Стену?” а потом две недели скрывался на загородной даче у школьного приятеля, будучи абсолютно уверенным, что вот теперь уж точно… Хотя при этом, шельма, пивом в местном магазине затаривался регулярно, не страшась грозных табличек “Магазин находится под видеонаблюдением!” Герой, блин.

Про мировой терроризм я вообще молчу: большинство моих друзей - медики, и я уже порядком задолбался выслушивать истории про то, как старушка-пенсионерка получила инфаркт, узнав о том, что в Афгане парочка бородатых инсургентов взорвала грузовик с казинаками. В метро ездить страшно – бомбы, по улицам ходить страшно – снайперы, на самолетах летаешь, упрятав в штаны кило пластида, потому что по статистике шанс оказаться на борту авиалайнера в компании сразу двух идиотов с бомбами исчезающе мал…

Вот вам и метрическая система. Как найти площадь Ленина? Все знают – надо длину Ленина умножить на ширину Ленина. Уже даже не смешно.

Притом, что я не смотрю телевизор уже много лет, и не рекомендую сию процедуру никому, кто не просто считает себя адекватным человеком, но и хочет таковым оставаться, я никогда не призывал выбрасывать свои “Панасоники” из окон или бить плазменные панели в дешевых кафетериях. Телевидение – великолепный прибор для откачивания черной желчи из подсознания, щедро одаряющий всех страждущих персональной психической канализацией. Перекрыл двенадцатью этажами правительство, погоду, моджахедов, Новодворскую и малолетних чахоточных неофашистов – и можно дальше сдавать кровь на блага Родины. Деструктивчик-то тю-тю – ушел, растаял, как сиреневый туман, и не надо лезть на баррикады – все это ты уже проделал в уме десять раз и это только до обеденного перерыва.

Но при этом не может не возникнуть беспокойной уверенности в том, что в недра флюоресцентных трубок TV вместе с накопившимся негативом утекает что-то еще.

“Психическая энергия” – это не некая оккультная субстанция, которой незабвенный Алан Чумак заряжал тюбики с вазелином в эпоху первичного накопления капитала, а вполне себе измеряемая штука. Мозг – это батарейка, способная произвести за определенный отрезок времени конкретный электрический заряд. И к “насыщенности” наших мыслей он имеет весьма конкретное отношение. Вот, бывает: встанешь утром, бодрячком спустишься по лестнице, вдохнешь полной грудью и почувствуешь вдруг – хорошо, черт его дери! Облачка, травка, рассвет красивый, а ты еще совсем не старый, и вся жизнь впереди, и надо двигаться, бежать, строить, писать, любить, трахаться, ехать за тысячу километров – и нет ничего невозможного. Но потом подходит время обеда, и вот уже думаешь – дожить бы до вечера. А потом и вечер подкрадывается незаметно, и пустота внутри, как у выжатого лимона, и сил нет, и непонятно куда они делись, ведь и не делал, вроде, ничего...

Где энергия, что утром переполняла вас, как того кролика из рекламы, который “работает в десять раз дольше, чем простые батарейки”? Нет ее. Ушла, растрачена на важные государственные думы о будущем Страны, на зависть к новому прикиду Собчак, на ненависть к врагам нации, на жалось к себе любимому, рекой нахлынувшей после ролика о яхте Абрамовича. На себя нифига не осталось. И тут кинули, обокрали, бросили через хер…

Да вот только никто и пальцем вас не тронул. Сами все с собой проделали, сами, от первого до последнего глюка.

Все мысли, все чаяния, все силы нашей перекоцанной психики уходят туда, в точку коллапса, где смешиваются слои несуществующей реальности, в “Зону Ху”, где Земля становится плоской, где за вашим креслом притаились абреки с акаэмами, а в постели рядом с вашей женой лежат десять топ-моделей и одна сучка с юзерпика ЖЖ, которых вы все по очереди представляете во время обязательного вечернего секса. 

Любая идея, любая концепция, которая не поддается измерению, взвешиванию, расчленению - есть ложь. Всего, чего нельзя подержать в руках, потрогать, зафиксировать при помощи приборов или вскрыть скальпелем – не существует.

Цинично звучит? Материалистически? Воняет атеизмом в изложении комсомольского активиста? Но давайте для начала подумаем вот о чем: в какое прекрасное, мать его, далеко, ведет нас дорожка общепитовских галлюцинаций “от кутюр”?

Еще Наполеон говорил: “Человек не пойдет умирать за несколько су в день и солдатский паек; для того, чтобы отправить его на смерть, нужны высокие идеи патриотизма”. Правильно. Ведь работает. Всегда работало. Вот и едете к соседям на танке разбивать голову о кумулятивный заряд РПГ-7 для того, чтобы старушка-мать получила казенную похоронку на стандартном бланке, а пятеро педиков получили возможность распилить откат с новой нефтяной скважины.

Патриотизм энд писс во всем писсе рулят.

Посмотрите вокруг. Нет, не в смысле: “окиньте внутренним взором просторы необъятной…”, а в буквальном смысле покрутите головой.

Видите?

Чувствуете?

Можете пощупать?

Все это – ваше.

Это – настоящее.

Это – реальность, в которой вы живете.

Трехмерная и настоящая.

Все, что за ее пределами..

Тут, пожалуй, стоит процитировать.

“То, что есть – будет всегда. То, чего нет – никогда не начнет быть”.

Можно было бы завернуть еще красивше. Мол, вокруг вас – театральные декорации, но все это просто раскрашенный картон и стоит несильно замахнуться..

Но все гораздо проще.

Вокруг вас – просто чужой фантом. Даже не сам фантом, а его портянки. Призрачные портянки отца Гамлета, которые и ему самому-то уже не нужны в силу того, что дядя давно скончался на страницах пьесы одного йорксширца. А раз так – наплюйте. Вы-то настоящий.

Или…?