Маленькие хитрости малого бизнеса

Бесхитростность, с которой я воплотил в жизнь андроповско-горбачевскую антиалкогольную программу, так восхитила банкира, что он проникся к деятельности моего ИЧП живейшим интересом, при встречах расспрашивал о делах
и давал советы. Он не разбирался ни в строительстве, ни в деревообработке, но зато хорошо разбирался в жизни. Что и продемонстрировал мне в первые же минуты сегодняшней нашей встречи, когда мы поднимались в его коттедж по
широкой парадной лестнице без перил. Перила - единственное, что было не доделано в его коттедже. На мое предложение прислать мастеров он лишь усмехнулся и назвал цифру налога на недвижимость, которую ему придется платить с того момента, как появятся перила и строительство дома будет считаться завершенным. Цифра была солидная.

И тут я понял, что скажу Ольге, когда она снова начнет меня доставать за то, что я никак не могу закончить второй этаж нашего дома.

- Все мы, Сергей, знаем о несовершенстве российских законов, - обобщил банкир. - Но относимся к этому по-разному. Одни негодуют. Эти люди не умеют жить. Российский бардак - явление имманентное, как российский климат. Можно,
конечно, негодовать на то, что живем мы не в Каракасе, где круглый год температура плюс двадцать два градуса. Но это не конструктивно. Другие извлекают из российского бардака пользу. Эти люди умеют жить. Аморально? А, собственно, почему? Обойти закон - вовсе не значит его нарушить.

Располагайтесь, я сварю кофе.

И он скрылся в глубине дома - круглый, как колобок, на коротких ножках, похожий на французского комика Луи де Фюнеса. Всегда веселый, всегда доброжелательный. Человек, который умеет жить.

Через четверть часа он вернулся на веранду и поставил на низкий столик поднос с медным кофейником и крошечными медными чашками.

- Хорошего кофе должно быть мало, - сделал он очередное обощение, забрался с ногами в кресло-качалку и предложил:

- Рассказывайте. Я вижу, у вас есть проблемы.

Проблемы у меня были. Они заключались в том, что осточертела мне роль надсмотрщика над работягами. Стоило отлучиться даже на пару недель, всякая инициатива глохла, выгодные заказы уплывали к заезжим строителям - турецким
фирмам и молдаванам, и никого, кроме меня, это не волновало. Требовать социальной справедливости - тут они мастера. Очень их возмущало, что турки получают в этом же поселке на Осетре по шестьсот баксов в месяц, молдаване по триста, а я даже бригадирам плачу всего по сто пятьдесят. Однажды они так меня достали, что я дал всем полный расчет, по двести долларов бригадирам и по сто пятьдесят остальным, чего и требовали от меня представители моего трудового коллектива в лице Мишки Чванова, закрыл к чертовой матери ИЧП и укатил в Эстонию отдохнуть от российской действительности. А когда вернулся, возле крыльца моего дома собрались бабульки, развязали платочки, вынули из них эти несчастные баксы и протянули мне. А баба Клава, знавшая меня с пеленок, сказала:

- Возьми, Сергеич. Плати нашим мужикам сколь сможешь. Токо не обездоль, кормилец.

И поклонилась мне в пояс.

- Вы взяли? - спросил банкир.

- Нет, конечно.

- Почему?

Почему. Если бы он видел эти старушечьи руки, не задал бы такого вопроса.

- Понимаю, - сказал банкир. - Жалко. А себя вам не жалко? Своего времени? Своих нервов? Вы посадили работяг себе на шею, а потом удивляетесь, что их ничего не волнует. А зачем им волноваться? Вы-то на что? Им кажется, что они пашут на вас. Нет, Сергей, это вы пашете на них. И будете пахать, пока не свалитесь или не запьете. Пока они наемные рабочие, не будет ничего. Человек хорошо работает только на себя. Поразительно. Десять лет твердим об одном и том же - все без толку!

- Вы считаете, нужно было взять эти деньги? - спросил я, удивленный злостью, прозвучавшей в его словах.

- Да! И не только эти. Все, что у них в бабулькиных сундуках. Все! И выдать им акции. Пусть получают не зарплату, а дивиденды. Есть доход - есть дивиденды. Нет дохода - нет дивидендов. Пусть работают на себя. Пусть выкупят все ваши станки. И уверяю вас - после этого ни одна фреза не врежется в гвоздь! И ни один заказ не уйдет на сторону!

- У них денег не хватит выкупить мои станки, - вернул я его с макроэкономических высот в реальность.

- А земля? Земля! У каждого из них надел по пять гектаров. Пусть внесут землю в уставный капитал. Между прочим, земля, на которой стоит наш поселок, тоже принадлежит им. И цена ей сейчас по двести долларов сотка. Кому ушли
эти деньги? Вы прекрасно знаете кому. Охота вам кормить чиновников? Кормите. Но тогда уж не жалуйтесь.

- Ладно, земля, - сказал я. - Допустим, внесут. И что с ней делать?

- Взять под нее кредит. Мой банк даст вам кредит. Любой банк даст вам кредит. Не даром, конечно. И будете сами строить коттеджи. Под ключ. А потом продавать их. Сейчас вы продаете рабочие руки. Это так же нелепо, как продавать сырье.

- Ну и размах у вас! - восхитился я.

- Это закон бизнеса, Сергей. Бизнес либо расширяется, либо гибнет. Середины нет. Бизнес - это движение. Гонки на мотоцикле по вертикальной стене. Вот что такое бизнес.

- Серега! - раздался снизу голос Мишки Чванова. - Тут к тебе приехали. Какой-то мужик на "мерсе".

- Иду. Извините, дела, - сказал я банкиру. - Спасибо за кофе. И за совет. Я подумаю над ним.

- Думайте, думайте, - напутствовал меня де Фюнес. - У вас, я слышал, недавно родился сын?

- Да.

- Поздравляю.

- Спасибо.

- Вот о нем и думайте. О нем! О том, в какой стране ему придется жить!

У въезда в поселок стоял черный шестисотый "Мерседес" с тонированными стеклами. Возле него прохаживался плотный лысоватый человек лет пятидесяти с красным, словно бы обожженным лицом, в чуть мешковатом, по моде, стального цвета костюме с галстуком в тон и с белым шелковым шарфом на короткой шее.

- Здравствуйте, Сергей Сергеевич. У вас найдется для меня минутка? - спросил он. - Давайте пройдемся.

И лишь после этого представился:

- Мамаев.

С высокого песчаного косогора далеко просматривались золотые в лучах неяркого солнца поля, темные поймы, светлые сосновые боры вдали. На легкой осенней воде дремали моторки, чуть покачивались у причала мачты двух
маленьких прогулочных яхт. Тех самых, едрить твою в корень.

- Хорошие здесь места, - проговорил Мамаев, с удовольствием осматриваясь. - Какое-то в них спокойствие. И не так уж далеко от Москвы. Если бы я раньше знал про эти места, построил бы дом здесь.

- Какие проблемы? Стройте, - предложил я. - Земли хватит. Строителей дам.

- У вас есть строители? - почему-то удивился он.

- Пять бригад. Три заняты, две простаивают.

- Почему простаивают?

- Работы не хватает.

- В таком-то поселке?

- Конкуренция.

- Турки?

- До кризиса были турки, - объяснил я. - Сейчас - молдаване.

- Они же наверняка нелегалы, - заметил Мамаев. - Зарядите ментуру, пусть устроят пару рейдов. И никакой конкуренции.

Я ощутил, что за последний час не то чтобы поумнел, но понял, каким дураком был раньше.

- Сегодня я получил столько ценных советов, сколько не получал никогда, - обобщил я обретенные знания.

- Может, не с теми советовались?

- Возможно. Но вряд ли ваш совет мне подойдет. Как-то не привык я давать взятки милиции. Гибэдэдэшникам - куда ни шло. Это как дорожный налог. А остальным? По-моему, это неправильно. Вам не кажется?

- Причем тут взятки? Купите им пару бочек бензина - в порядке шефства. Они будут счастливы. И все сделают. Еще и "палки" срубят для своих отчетов. Следить за режимом регистрации - их прямая обязанность.

- А молдаване? Они едут сюда не от хорошей жизни.

Он с интересом взглянул на меня и покивал:

- Это благородно. И очень по-русски. Сидим в говне, но сильно переживаем за угнетенные народы всего мира. У вас не бывает ощущения, что вы занимаетесь не своим делом?

- Бывает, - честно ответил я.

- Почему бы вам не заняться своим? Тем, что вы умеете делать лучше других.

- Хотел бы я знать, что я умею делать лучше других.

- Вы знаете это, Сергей Сергеевич. Вы умеете убивать.

Прим. В. Зыкова. Это всего лишь художественное произведение, а не советы юриста, и вряд ли написанное обязательно совпадает с реальностью. Но заставляет задуматься о возможностях, которые мы не замечаем...