Происходящие беспорядки, насилие и репрессивные меры по наведению порядка в Сирии являются предметом пристального международного внимания с февраля этого года. Наша текущая оценка ситуации заключается в том, что правительство и оппозиционные силы зашли в такой тупик, когда правительство не может подавить беспорядки, а оппозиция не может свергнуть режим без иностранного вмешательства.
В нашем еженедельном обозрении от 8 декабря мы уже обсуждали тайную разведывательную войну, которую ведут Соединенные Штаты, Израиль и другие союзники США против Ирана. Их усилия направлены не только против ядерной программы Тегерана, но и против попыток Ирана по созданию дуги влияния, которая тянется через Ирак, Сирию и Ливан. С этой целью Соединенные Штаты и их союзники пытаются ограничить влияние Ирана в Ираке, а также ограничить движение "Хезболла" в Ливане. Но, очевидно, что они также изучают пути с целью свержения президента Сирии Башара аль Асада, давнего союзника Ирана, который находится в опасности из-за текущих беспорядков в стране. Представитель Госдепартамента США вообще недавно назвал режим аль Асада "Ходячим мертвецом".
В этой связи мы хотели бы более тщательно изучить вопрос, связанный с потенциальными внешними усилиями, необходимыми для свержения сирийского режима. При этом мы рассмотрим типы инструментов, которые доступны для внешних сил, стремящихся к свержению правительства, и тому, как эти инструменты вписываются в возможное пространство применяемой силы. Речь идет о целом ряде мероприятий, начиная от подпольной деятельности, мер по неприятию режима и заканчивая тотальным вторжением. Мы также обсудим некоторые из показателей, которые могут быть использованы внешними наблюдателями, пытающимися разобраться в любых усилиях, предпринимаемых против сирийского режима.
Заманчиво сравнить Сирии и Ливию, которая совсем недавно стала объектом вмешательства извне. Действительно между ними существуют некоторое сходство. Режим аль Асада пришел к власти в результате военного переворота в то же самое время, когда Каддафи взял под свой контроль Ливию, и оба режима являются одинаково жестокими. Как и Ливия, Сирия является страной, которая вполне разделена по демографическим группам и секторам, и управляется незначительным национальным меньшинством.
Однако мы должны признать, что ситуация в Сирии совсем иная, чем Ливии. Во-первых, линии разлома, по которым делится сирийское общество, не так четко прочерчены по регионам, как в Ливии. В Сирии нет такой области, как Бенгази, где оппозиция может доминировать и контролировать территорию, которую можно использовать в качестве базы для силового проекта. Составленная нами карта указывает на то, что протесты имели место по всей Сирии, и Свободная сирийская армия (ССА) утверждает, что ее члены присутствует во многих частях страны. Более того, хотя некоторые военные, в основном рядовые суннитские солдаты, перебежали из контролируемой алавитами сирийской армией на сторону ССА, в Сирии нет такого крупного и массового дезертирства военных, которое происходило в Бенгази и восточной Ливии в начале конфликта. Это сразу же обеспечило ливийскую оппозицию значительными вооруженными силами (так как иногда бежали целые подразделения). Кроме того, единство и сплоченность сирийских военных по-прежнему гораздо выше, чем у ливийских военных.
Во-вторых, у Сирии, в отличие от Ливии, просто нет нефти. Мы не видели, чтобы европейцы стремились к военной интервенции в Сирию с тем же энтузиазмом, который они испытывали при вторжении в Ливию. Даже Франция, которая из всех европейских стран была самым последовательным сторонником в отношении жестких мер против Сирии, недавно отказалась от идеи прямого военного вмешательства. Мощь сирийской армии, в частности, ее систем ПВО - которые намного превосходят ливийскую ПВО, означает, что военное вмешательство может обойтись намного дороже, чем в Ливии, с точки зрения человеческих жертв и потраченных денег. На самом деле, Сирия потратила около $264 млн. на системы ПВО в 2009 году и 2010 году после израильского авиаудара в сентябре 2007 года по сирийскому ядерному реактору.
Будущее Ливии до сих пор неясно, и, похоже, что ни у Соединенных Штатов, ни у Европы нет политической воли или экономических стимулов для проведения еще одного крупного военного вмешательства (военные операции в Ливии были очень дорогими). Мы также не считаем, что региональные державы, заинтересованные в Сирии, такие как Саудовская Аравия, Иордания и Турция, могут предпринять военные действия против Сирии без поддержки США и НАТО.
Несмотря на это, важно помнить, что есть много вариантов, которые иностранные правительства могут применить против режима аль Асада (или любого режима, если на то пошло), которые не являются прямым вторжением и не влекут за собой воздушную кампанию поддержанную силами специального назначения.
Когда мы рассматриваем некоторые из действий, доступных в этом диапазоне, мы должны иметь в виду, что предпринимаемые шаги вовсе не являются статическими, и предполагают большой разброс в действиях на каждом этапе. Например, обучение боевиков с помощью наемников или отдела специальных операций ЦРУ является гораздо менее очевидным, и, следовательно, такое обучение будет легче отрицать, чем тренировки, проводимые инструкторами спецназа армии США.
Наименее рискованным и наименее отслеживаемым вариантом для государства, намеревающегося провести интервенцию, является наращивание разведывательной деятельности в целевой стране. Такая деятельность может включать в себя подпольную деятельность, такую как развитие контактов с оппозицией или поощрение генералов провести переворот или переход на сторону оппозиции. Тайные действия могут также включать в себя работу с оппозиционными группами и неправительственными организациями в целях улучшения их деятельности по ведению информационной войны.
Эта деятельность может перейти в более очевидные скрытые действия, такие как убийства или саботаж. Большинство действий, предпринятых в тайной разведывательной войне, развязанной против Ирана, можно отнести к вышеуказанным. Тайные и подрывные операции часто сопровождаются или проводятся после открытого дипломатического давления. Сюда входят заявления для прессы с осуждением руководством целевой страны, инициирование резолюций в международных организациях, таких как Лига арабских государств и Организации Объединенных Наций и международные экономические санкции. Эти открытые меры могут также включать формальные встречи с представителями оппозиции в третьей стране, такие как тогда, когда государственный секретарь США Хиллари Клинтон встретилась 6 декабря с членами сирийской оппозиции в Женеве.
Следующий силовой уровень, который можно задействовать, это укрепление отношений с оппозицией и обеспечение их разведданными, обучением и консультациями. В Ливии это произошло довольно рано, когда офицеры иностранных разведок и сил специального назначения отправились в такие места, как Бенгази, а потом в горы Нафуза, для того, чтобы обеспечить ливийскую оппозицию разведывательной информацией в отношении сил Каддафи, и начать обучение повстанцев способам ведения боевых действий. В Сирии же до сих пор на повестке дня стоит вопрос об отсутствии единства в рядах оппозиции, которая, по-видимому, является более фрагментированной, чем их ливийские коллеги.
На этом уровне, иностранные правительства часто переводят боевиков оппозиции в третью страну для проведения их обучения методам ведения войны. Это происходит потому, что трудно обучать повстанцев в стране, которая контролируется тем враждебным правительством, которое собираются свергнуть, и которое по праву рассматривает оппозицию как угрозу своему режиму. Уже сейчас мы видим признаки того, что такие тренировки повстанцев ССА происходят в Турции.
Следующим шагом после обучения и обмена разведывательными данными является предоставление оппозиции финансовой и иной поддержки, которая может включать поставки питания, обмундирования, средств связи, медицинскую помощь и даже оружие. Для того, чтобы обосновать свою точку зрения на то, что предоставление финансирования не является слишком агрессивной мерой, как например поставки оппозиции оружия, приведем несколько суждений по этому поводу.
При предоставлении оружия, иностранное правительство, как правило, старается передать оппозиционным силам оружие, которое используется в их стране. Это делается для отрицания оказания такой помощи. Например, в начале международной поддержки моджахедов, которые воевали против советского вторжения в Афганистан, были предприняты усилия, чтобы обеспечить их бойцов оружием, которым пользовались Советы и афганские коммунисты. Однако, когда этого оружия оказалось недостаточно, чтобы противостоять советскому превосходству в воздухе, было принято решение предоставить афганским боевикам переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) США FIM-92 Stinger. Тактически, ПЗРК принес большую пользу моджахедам на поле боя. Но поскольку ПЗРК были передовым оружейными разработками в то время, к тому же иностранного производства, США лишили себя возможности правдоподобно отрицать свою помощь афганским боевикам.
Мы видели подобную ситуацию в Ливии в мае, когда повстанцы начали использовать бельгийские штурмовые винтовки FN-FAL. Хотя повстанцы разграбили склады оружия Каддафи, заполненные советскими автоматами Калашникова, появление винтовок FN-FAL наглядно продемонстрировало тот факт, что мятежники получали оружие от своих зарубежных покровителей.
Появление компонентов бомбы иранского производства в Ираке в 2006-2007 годах - еще один пример того, как оружие указывает на участие иностранного правительства в вооруженной борьбе.
Раз поставка иностранного оружия воющей стране устраняет возможность правдоподобно отрицать иностранное участие, мы принимаем такой шаг за отдельную меру в диапазоне мер по оказанию силового давления на режим. Факт участия иностранной стороны в конфликте может также оказать психологический эффект на членов режима, сигнализируя им о том, что оппозицию поддерживают мощные иностранные действующие лица.
Следующий уровень воздействия - это прямое иностранное вмешательство в игру. Как правило, это начало действий иностранных сил, по проведению специальных операций, работающих с местными сухопутными войсками и иностранными военно-воздушными силами. Мы видели это модели, использованные в 2001 во время вторжения в Афганистан, где ЦРУ, силы специального назначения и военно-воздушные силы дополняли афганские войска Северного Альянса и помогли им быстро победить талибов. Эта модель была также успешно использована против режима Каддафи в Ливии.
Однако самым высоким уровнем вмешательства является иностранная интервенция на манер той, которую осуществили США в Ираке в 2003 году.
Признаками тайной разведывательной кампании может быть бегство ключевых офицеров ВС, попытки провести переворот или даже раскол в руководстве вооруженными силами ключевой страны. Когда такие фигуры, как бывший начальник ливийской разведки и министр иностранных дел Мусса Куса бежит от Каддафи, это признак того, что с ним был проведен комплекс тайных разведывательных мероприятий.
Признаками подготовки и поддержки боевиков ССА со стороны иностранного государства станет, к примеру, увеличение эффективности их действий - например, если они вдруг начнут применять новую тактику, наносить удары по новым целям, или покажут свою способность лучше координировать действия в широком географическом районе. Еще одним признаком повышения эффективности Сирийской Свободной Армии стало бы организация и проведение сложных операций по ведению асимметричной войны, в виде скоординированных засад или нанесения ударов по принципу "ударить и убежать" по ключевым объектам высокой стоимости. Иностранные инструктора могут помочь ССА научиться организовывать агентурные сети среди местного населения, которые обеспечат разведку и поставку питания, связь, предоставят жилье и организуют систему раннего предупреждения.
Тренировки, проводимые иностранными инструкторами и разведывательная поддержка, оказанная иностранными государствами, приведет к увеличению стратегических последствий нападений со стороны вооруженных оппозиционных группировок, таких, как ССА. Оппозиция утверждает, что нанесла несколько ударов по таким целям, как сирийское Управления разведки ВВС в пригороде Дамаска, но такие нападения, похоже, не нанесли большого ущерба противнику. На сегодняшний день эти атаки служат больше пропагандистским целям, чем военным. Мы внимательно следим за предполагаемыми усилиями ССА по нанесению ударов по нефте- и газопроводам, чтобы понять, насколько они становятся систематичными и эффективными с тактической точки зрения.
До нас дошли слухи о том, что американские, турецкие, французские и иорданские инструктора из войск специального назначения проводят подготовку боевиков ССА в Турции, и если эти слухи подтвердятся, то мы сможем увидеть результаты их обучения в ближайшем будущем. Наблюдая за видеоинформацией и фотографиями, которые приходят к нам из Сирии, мы постоянно ищем доказательства того, что у ССА увеличивается либо количество поставляемого оружия, либо вообще появились признаки поставок оружия иностранного происхождения. Такими признаками могут быть не только собственно увеличение количество оружия, но и наличие его разных видов, таких как противотанковые управляемые ракеты, минометы, мины, ПЗРК и самодельные взрывные устройства. Нам еще только предстоит увидеть либо растущее количество оружия или иностранное оружие в руках ССА, так как на сегодня перебежавшие солдаты имеют на руках только то, с чем они сбежали.
Если внешние силы собираются рассмотреть вопрос о проведении какой-либо военно-воздушной кампании - или создания запретной зоны для полетов - они сначала должны усилить разведывательные действия для того, чтобы подтвердить местонахождение и статус систем ПВО Сирии. Это приведет к увеличению активности полетов самолетов в районах, в непосредственной близости от Сирии.
Перед началом военно-воздушной операции будут применяться самолеты, используемые для подавления ПВО, поэтому увеличение количества таких самолетов, как американские F-16CJ и британские Tornado GR4s на Кипре, в Турции или Греции, станут ключевым показателем в этом вопросе. Важно также наблюдать за увеличением числа таких палубных самолетов радиоэлектронной борьбы, как EA-6B Prowler и EA-18G Growler, регулярно пересекающих интересующий регион на борту американских авианосных ударных групп.
Кроме того перед началом любой воздушной кампании сюда могут переместиться боевые группы авианосцев, платформы с крылатыми ракетами, и, возможно, экспедиционный корпус морской пехоты. Как и в 2003 году во время вторжения в Ирак, любое вторжение в Сирию будет широкомасштабным мероприятием, и потому перед его началом должны появиться четкие свидетельства наращивания сил для проведения такого вторжения. Вероятность боевых действий против Сирии невелика. Вместо этого мы должны уделить внимание более тонким признакам иностранного участия, которые будут сигнализировать нам о том, что происходит на более низких уровнях этого конфликта. В конце концов, сравнение с "Ходячим мертвецом" заставляет задуматься о том, будут ли Соединенные Штаты и их союзники принимать меры для того, чтобы ускорить распад режима аль Асада или нет.
Источник: Eurodialogue
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
