Джон Степплинг: Пейзажи капитализма или зарисовки с натуры из исключительной страны

Оригинал публикации: The Landscapes of Capital

Итак, я хотел поговорить об Америке, которую я увидел в этот раз. Пересадку я делал в вашингтонском аэропорту имени Даллеса (да-да, названного в честь реакционера времён холодной войны Джона Фостера Даллеса). Пока я сидел там несколько нескончаемых часов, я не мог не вспомнить об этом лукавом представителе элиты, любителе фашистов и расисте. Рейс в Буффало задерживался. Первое, что меня потрясло, особенно после только что увиденных аэропортов Гардермуэна в Осло и Каструпа в Копенгагене — оба, как и амстердамский аэропорт Схипхол, вероятно для пассажиров среди самых удобных и наименее стрессовых в мире — это шум и чувство тревоги.

И что замечаешь сразу, ещё в Каструпе, это то, что выход на рейс в аэропорт Даллеса отделён от остальных выходов международного терминала. На рейсах в США вдвое больше персонала служб безопасности, а сами выходы на посадку просто изолированы. Вас просят подвергнуться дополнительному осмотру и требуют заполнить дополнительные формы — по какой причине можно только догадываться, ведь насколько я мог понять, ни одна из них на самом деле никак не используется. Как бы то ни было, всё оказалось в порядке, я получил свой тройной эспрессо и шоколад. Каструп должно быть даже лучше с точки зрения питания, чем Схипхол. Раз в самолёте рядом со мной сидел приятный молодой швед, студент с острова Фаро, где родился Ингмар Бергман. Конечно, еда была отвратительная. Я был потрясён, и это стало темой перелёта; при абсурдном и даже бредовом количестве используемых упаковок ВСЁ было в упаковано в пластик. Именно так, — пластиковые ложки и вилки упакованы в пластик. Пластик в пластике и ещё раз в пластике. А внутри затхлые консерванты и переслащёная еда, придуманная для долгого хранения на полках, которая по виду очень напоминала пластик и на вкус была, как.... пластик.

Посадка означала прохождение службы безопасности. Вы должны отсканировать свой паспорт в Даллесе. Почему? Не знаю, ведь в любом случае вам придётся пройти и поговорить с офицером паспортного контроля. Затем, если вы идёте на другой рейс, вас отправляют в следующую очередь в жарком крыле терминала и снова сканируют. Для меня это было третье сканирование за 12 часов — а я даже не покидал пределы аэропортов. А затем они выбежали из пластиковых кабинок и спросили вложили ли мы все наши айфоны и что не вложили в ручную кладь. И снова все это прогнали через сканер. Молодая женщина за монитором на экран не смотрела, когда сумки проходили сканер, так всё это не имело никакого значения. Это был странный порочный момент театра кабуки от мастеров безопасности.

Затем опять ожидание. Вот только в аэропорту Даллеса вам хорошей еды не достать. Нет хорошего кофе. Зато много шума. В Гардермуэне в сравнении с американскими аэропортами просто тихо, как на кладбище. Но есть и ещё один аспект. Верно, что те почти неприлично приятные скандинавские аэропорты обслуживают очень богатых клиентов. Американские воздушные линии на деле тоже это делают, только США сегодня всё более поляризуются. Первый класс — отдельно. И в действительности вы их просто никогда не видите. Они — в отдельных залах, предоставляемых выбранными авиалиниями. Бизнес-класс, по-видимому, подразумевает роли для Уилли Ломана 21 века. Нет, это первый класс и все мы, остальные. И остальные подвергаются всё большему набору злоупотреблений службой безопасности. Снять обувь? Зачем? Потому, что один тупица пытался поджечь свои кроссовки "Найк": ОДИН ПАРЕНЬ? И всё? Я видел, что даже старушкам приходилось, смущаясь, снимать туфли.

А ещё в США всё больше заметен расизм. Я наблюдал, как чернокожие служащие или служащие-арабы переносили чемоданы или везли тележки. Я видел многих белых, сурово хмурившихся, пусть и слегка. В воздухе буквально разлита враждебность. И телевидение, а оно в США вездесуще, огромные экраны ПОВСЮДУ. Это единственное, что встречается чаще, чем полиция. А на телеэкранах — бесконечные фото Северной Кореи и "человека-ракеты" или футбольные матчи. Или то, или другое. Господи, но футбол хоть популярен. Нет другого такого вида спорта в США, столь переполненного шовинистической милитаристской риторикой и символизмом. И мне напомнили, что эта игра, как оказалось, является причиной неизлечимого вывиха мозга. Вероятно, это говорит о том, что скрытая диалектика в наиболее милитаристском виде спорта — это протесты Колина Каперника, которые широко распространились. Спорт всегда содержал в себе некий потенциал этакого синтеза противоречий (посмотрите недавнюю работу Дейва Зирина). Итак, большая часть комментариев была о футболе. Или о том, насколько надоел людям этот Ким Чен... как, чёрт побери, его зовут-то... вот дьявол, да избавьтесь от этого отморозка, наконец! Трамп говорит о "Намбии". Воображаемая страна, существующая в его мозгу на личной колониальной карте. А затем рядом со мной уселась группа молодых христиан. Казалось, они сконцентрированы на "святом духе". "О, люди", громко сказала одна девушка, "Я сегодня почувствовала святой дух. Я чувствовала его весь день", — сказала она, чересчур громко. Я взглянул на неё. Обесцвеченная блондинка, возможно, лет под 30, одета в штаны из спандекса и кроссовки "Рибок", синяя футболка, на которой небрежно начертан какой-то там бренд. Она была очень звучной. А, да, и ещё она непрерывно жевала "Эм-энд-эмс".

Мимо прошла семья, возможно, из Индии или Бангладеш. Уставшие, с маленькими детьми. Физиономия призывавшей святого духа помрачнело. Она продолжала говорить по телефону, но понизила голос. Люди, которых я видел — эти американцы — все были злы, как и эта девушка, общавшаяся со святым духом. Никто не выглядел счастливым. Никто ничего не читал.

А вот я читал... читал биографию фантаста Филипа Кондреда Дика ("Я жив, это вы умерли") пера Эммануэля Карреры. В своём роде превосходная книга на те 7 часов, что я провёл в аэропорту имени Даллеса. Я разбирался с тем, как Каррере описывает интерпретацию Диком внутреннего мира (idios kosmos) мастера Эйкерта. Дик боролся с периодами крайней паранойи. Гигантское чёрное лицо в облаках, наблюдавшее за ним. В итоге он просто перестал развиваться. Мне знакомо это ощущение. Это внутренний терминал аэропорта имени Даллеса. Тут внезапно все чувствуют себя инопланетянами, или роботами-самозванцами. Или голограммой.

Выгрузка из самолёта, — как было объявлено — в полуночном Буффало навевала странные и чуток тревожные ощущения. Идя по длинному коридору к стойке выдачи багажа, я разглядывал рекламные объявления на стенах. Одно из самых свежих рекламировало "эстетичную вагинальную хирургию", с двумя врачами-индусами в светлых рубашках и странной расцветки коричневых костюмах, с золотыми часами. Напротив была реклама "юриста по бракоразводным делам: юридическая помощь, эффективно и сочувственно". Женщина-юрист выглядела никакой, но внешность может быть обманчивой. Много рекламы спорта — футбола или хоккея.

До Ниагара-Фолс я добрался поздно вечером. Вселился в забронированный для меня гостиничный номер. Утром получил страшноватые на вид яйца и тосты. Официантка, 40-летняя версия девушки, беседовавшей со святым духом, говорила прокуренным, как в рекламе "Мальборо" голосом и ТРИ раза спросила, подать мне бекон или сосиску. Я ответил, что ни то, ни другое, тоже три раза. Только яйца. Я уже стал подозрителен. Вокруг меня все без исключения — болезненно толстые американцы. Двое что-то жевали, не сняв ковбойских шляп. Парень помоложе с хоккейной клюшкой (в упаковке), и все остальные сгрудились вокруг шведского стола, стараясь съесть, сколько можешь. Вроде как, это очень популярно. Большая часть народу подтянулась сюда из "индейского казино", расположенного ниже по улице, рядом с водопадом. Это просто огромное казино.

Всё залеплено этикетками торговых марок. И еда. Опять еда. Не удивительно, что Америка настолько ничтожна. Посмотрите, как они едят. Это же просто отталкивающе. Сам по себе Ниагарский водопад — чудо, а вокруг обычный набор сувенирных магазинчиков и ресторанчиков быстрого питания. Был там "Музей сорви-голов" (Daredevil Musuem), но закрылся. Очень плохо. Возможно, мне даже нравился тот кусочек американского китча.

С точки зрения туристического опыта — полный ужас. Я не могу найти слов, чтобы описать, насколько бездуховным стало зрелище. Пройдитесь по сувенирным лавкам, очень мало нового. Всё, конечно же, сделано за рубежом. Физиономии работающих в этих магазинах продавцов являют лик самой депрессии. Курят, и нервные. Они "на грани". Они выползли на своеобразную психическую кромку, когда дальше некуда, а назад нельзя. Никто даже не скрывает, что им всё до фонаря. Купите футболку с Ниагарским водопадом, купите кленовый сироп от настоящих коренных американцев, статуэтку или проваливайте. Нам плевать.

Население Буффало и Ниагара-Фолс, да ещё Каттарогас сообща составляют около миллиона человек. Средний доход — половину от того, что в штате Нью-Йорк. Стоимость дома — пятая часть от штата Нью-Йорк. Иными словами, если у вас есть домик в Буффало, вы не можете от него отказаться. Предки жителей — по большей части немцы, поляки и ирландцы. Значимое сообщество индусов и южно-азиатское, совсем немного недавних беженцев из Африки. Средний возраст чуть меньше, чем в Нью-Йорке. В прошлом году в Буффало произошло сорок убийств, чуть меньше, чем в предыдущие два года. Изнасилования редки.

А ещё существует Кулинарный институт Ниагарского водопада, который оказывается, судя по фото на фасаде, готовит поваров горячих блюд для крупных гостиниц. Здесь создают хорошее настроение. Арчер Мидлендс Дэниелс управляет огромным мукомольным заводом, и здесь же место проведения Национального фестиваля "Крылышек Буффало" (Buffalo Wings), где проходят и состязания.

Когда-то Буффало был весьма богатым городом. И тут ещё остались несколько тех восстановленных зданий времён королевы Анны, которые часто встречаются в крупных городах "ржавого пояса". Комплекс зданий Ричардсона-Олмстеда в неоромантическом стиле из кирпича и песчаника (архитектора Гарри Хобсона Ричардсона, работавшего вместе с известным ландшафтным дизайнером Фредериком Олмстедом, создававшим Центральный парк Нью-Йорка и Национальную зону отдыха парк "Золотые ворота" в Калифорнии) являет собой изумительную психиатрическую лечебницу, построенную в 1862 году. Кроме того, город насыщен старыми домиками золотого века 20 столетия (ну, первого золотого века), изначально это были большие шикарные особняки ведущих промышленников того времени или дома управляющих заводами этих промышленников. Но всё это было давно. Буффало — микрокосм. Микро-экология, и психологически, и экономически, и культурно неразрывно связанная с Соединёнными Штатами.

Туризмом движет идея, которую никто больше не разделяет: представление об отдыхе и отпусках с семьёй. Никто себе этого позволить не может. Досуг всегда организуется по образу и подобию работы. Ну, как её продолжение. Своего рода искусственно продолженное рабочее время. Адроно писал об отдыхе:

"В соответствии с превалирующей рабочей этикой, свободное от работы время должно быть использовано для восстановления потраченных на работу сил". Согласно Адорно, повторяющийся характер отчуждаемого труда создаёт склонность к репродуцированию той же повторной скуки в свободное время. А скука, как он отмечал, это признак объективной тупости. А это в свою очередь, связано с "политической апатией".

Туризм сегодня — для японцев и немцев. Американцы идут в казино. Я стоял в очереди в "Стабаксе", через дорогу от казино, когда вошла молодая американская пара. Ей было, наверное, тридцать, но одета как двадцатилетняя. Блузка на бретельках с глубоким декольте и длинные загорелые ноги. Явно много занимается аэробикой, он же был в обтягивающей футболке и бейсбольной кепке задом наперед. Худощавый и атлетически сложенный, но со скованной тяжеловесной походкой прокачанного в спортзале. Лицо приятное, точёное, но выглядел он ошарашенным. Ну, я не знаю. Подозреваю его будущее или отсутствие такового. А от неё веяло отчаянием. Оба нервные, встревоженные, как два торговца сувенирами, оказавшиеся на грани. Очень много белых американцев-работяг, с каким-то вороватым взглядом.

Фон водопада представляет собой чистую аллегорию. Поднимающийся туман и 20 баксов за поездку на лодке (вряд ли кто выживет, я полагаю), желающих нет. Никто, кажется, не верит в происходящее. Сегодня естественная красота водопада зажата огромными туристическими предприятиями и коммерциализирована.

В обществе массового надзора осознание того, что за тобой следят, заставляет вести себя благоразумно и впадать в паранойю. Общество, в котором все движения отфильтрованы почти до невозможности, реальность становится текучей. Мои письма просматривают? Разве это имеет значение? Во времена, когда полиция может создать и создает доказательства, какая нужда перлюстрировать письма или телефонные разговоры? Они же могут с той же легкостью, даже ещё легче, сотворить их сами.

Пилджер недавно писал о поездке в США:

"Вернувшись в США, я был потрясён молчанием и отсутствием оппозиции — на улицах, в журналистике и в искусстве, словно несогласие, когда-то терпимое в "мейнстриме", регрессировало до диссидентства — образно говоря, ушло в подполье.

Кипят нешуточные страсти в массе своей вокруг того, что Трамп одиозен, "фашист", но практически ничего вокруг того, что Трамп — признак и карикатура на давнюю систему завоеваний и экстремизма".

Вдобавок он подметил...

"Когда 19 сентября Дональд Трамп обращался к ООН — организации, призванной избавить человечество от "бедствий войны" — он заявил, что он "готов, желает и может" "полностью уничтожить" Северную Корею и 25 миллионов её граждан. Аудитория от удивления открыла рты, но лексика Трампа отнюдь не была необычной. Его соперница на выборах Хиллари Клинтон хвасталась, что готова "полностью уничтожить" Иран, страну с 80 миллионами жителей. Это американский образ действий, просто теперь избавленный от эвфемизмов".

Проблема с зацикленностью на Трампе, в части корпоративных СМИ кажущаяся намеренной, в том, что она превращает в обыденность преступления предыдущих администраций. Когда я прогуливался по Ниагара-Фолс и Буффало, я чувствовал, что почти все мои сограждане больше не верят в то, что слышат, но кроме того они настолько бояться услышать какое-либо недовольство, что по большей части кивают в знак взаимного согласия. И частично тут дело в образовании. Позиция умолчания для большинства американцев сформирована Голливудом. А на этой неделе Роб Рейнер объявил о создании чего-то этакого под названием "Комитет по расследованию действий России", где заседают всем известные неоконы и различные комментаторы-реакционеры вроде Макса Бута и Молли МакКью (бывшего советника Михаила Саакашвили). МакКью — своего рода либеральный ответ Никки Хейли. Иными словами радикальный безумец с пеной на губах. А ещё есть Дэвид Фрум, давний консерватор и сторонник Хиллари Клинтон на прошедших выборах. Ныне всем известное видео Моргана Фримана явно было частью расчётливой пропаганды. А потому столь многие американцы чувствуют, что лучше просто помалкивать. У них нет даже начальных знаний по таким темам, чтобы сформулировать своё мнение. Четыре десятка лет длится программа по удержанию населения вне рамок информации. Но текст Фримана звучит, как голливудский фильм, чёрт, он даже пользуется метафорами из сценариев, так что во многих местах это будет очень эффективно.

Однако сквозь всё это прорываются два других течения. Одно — глубоко укоренившийся и впитанный в подкорку расизм белой Америки. Расизм подобен глубоко укоренившемуся психическому фурункулу на коллективной душе белой культуры. То, что Морган Фриман перехватил символический факел Колина Пауэлла, крайне предсказуемо. Обама уже это делал. Расизм белой Америки научился выделять отдельных особых чернокожих знаменитостей, зачастую из спорта, тщательно сохраняя систему верований белого превосходства.

Кроме этого есть ещё и глубоко укоренившееся обожание милитаризма. В этом месяце я тоже приобщился к нескрываемому ревизионизму документального фильма Кена Бёрнса о Вьетнамской войне. Это гротеск проектов дезинформации. Но если всё, что вы знаете о мире, это то, что вы подхватили у Голливуда, то большая часть всего этого покажется вполне обоснованным и подлинным. Стоит отметить к тому же, что Снупс не согласился с критикой Комитета расследования действий России. Я отклонился от темы, но действительно давно прошло то время, когда ссылались на Снупса, как объективного эксперта хоть по чему-либо.

Буффало во многом похож на США сегодня. Безработица высока, как и повсеместная нищета. Статистика на этот счёт просто вываливается на вас: 76% инвалидов живут ниже уровня бедности на западе штата Нью-Йорк. Цифры безработицы ничего не значат, поскольку длительное время не работающие просто не считаются. Всё, что вам надо делать — ходить вокруг да около. Сегодня в американском обществе доминирует ощущение бессмысленности. И чувствуется оно интуитивно, стоит сюда вернуться. Взгляды, подозрения, раздражительность. Возможно, это потому, что я живу в Норвегии, но ощущение раздражённости в Америке воспринимается чрезвычайно сильно. Но так же и с ощущением самодовольства.

Во время долгого перелёта из Копенгагена в Вашингтон я читал, но на некоторое время отвлёкся, чтобы несколько минут посмотреть предложенные фильмы. Римейк "Спасателей Малибу", что-то с несносной Скарлетт Йохансон и, ну вряд ли это имеет значение, поскольку всё под крышку забито непомерным самолюбованием. Всё это существует в совершенном отрыве от американского общества. Я часто желаю своим оставшимся в США друзьям просто уехать. Я точно ни разу не пожалел об отъезде. И в самом деле, трудно понять способы, которыми массовая культура отображает счастье, живя внутри всего этого. Постоянный натиск потока пропаганды этой нереальности ведёт к негативным последствиям, проникает в ваше сознание, заполняет вашу грамматику, речь, видение. Содержание американского общества сегодня — откровенная исключительность, Именно мы — лучшие, самые особенные, уникальные и мир следует за нами. Люди в это верят. Белые американцы в особенности кажутся коллективно регрессирующими. Очевидно, что есть ниши вне всего этого. Но очень немного. Кокон исключительности распространяется и на путешествия. Отпуск на каких-либо туристических курортах означает, что вы на деле и не покидали США. Возникает чувство и в самом деле существующего всепроникающего шизофренического государства. Коллективного сокращения базовых эмоций и чувств.

Конечно же, в Буффало мне встречались некоторые очень милые ребята. Но не в этом дело. Даже милые люди будут чувствовать, что им придётся вас убить, если это будет сделано для вашего блага. Или их блага. Филип К. Дик провёл свою жизнь, фиксируясь на подробностях повседневной жизни, будучи или выглядя слегка не в порядке, слегка не таким. Он ощущал ненастоящее там, где все говорили — это реальность. Он знал, что человек за покровом скрывает больше покровов и больше людей. Дик не был политологом. Его образ западного общества был инстинктивным, анархическим и личным. Для него личное было неотъемлемо связано с коллективным. Он понимал, что первая цель фашизма — изменить прошлое. Он знал, что не будущее было настоящей целью, а прошлое. Поскольку прошлое предскажет будущее. Таков взгляд параноика-шизофреника.

"Чтобы понять, что сегодня нарождается новая холодная война, необходимо заново рассмотреть первоначальный конфликт между США и СССР. Нынешняя паника из-за России следует за целым столетием нагнетания страха и "нарастания угрозы", начавшегося после русской революции, и это долго служило интересам американского военно-промышленного комплекса и государства национальной безопасности. И всё это не имело практически ничего общего на с российской, ни с американской реалиями, которые постоянно искажались"

— Джереми Курцмармов.

Ирония в том, что единственная настоящая кибер-атака против суверенного государства была проведена Соединёнными Штатами против Ирана в 2008 году. Сегодня этот факт СМИ просто не помнят. И наоборот, новое государство безопасности наращивает риторику вокруг России, риторику, как они сами понимают, лживую. Но вот что надо тут помнить в первую очередь — оборонная промышленность и военные США выигрывают даже тогда, когда проигрывают. Победа — не непреложный факт. Это очень растяжимая концепция. Удержание на прежнем уровне бюджета или его увеличение — вот первая и единственная цель. А во-вторых, психологически правящий класс не в меньшем отчаянии, неразумен и подавлен, чем нижние слои. Ведь только Голливуд, корпоративные телекоммуникации такие места, как радиовещательные каналы… составляют весь аппарат... они контролируют послания и упорно работают, чтобы реформировать прошлое.

Джим Мэттис, Герберт Рэймонд "Г.Р." МакМастер и Стэнли МакКристал... вся группа белых генералов, вероятно, продвинулась в окружение Трампа, как только его фундаментальная некомпетентность стала очевидна. Они милитаристы, а Мэттис был творцом Фаллуджи, где и заработал свое прозвище. Келли и МакМастер служат сторожевыми псами и защитниками пентагоновских программ. Они холодны, ясно формулируют цели, а СМИ их обожают. Либералы к ним подлизываются. Буквально слюной истекают и раболепствуют в восхищении. Ведь наиболее разорительные и незабываемые способы сделать карьеру в современной Америке — военная доблесть и добродетель. Широко распространившиеся сплетни ограничивают людей дела. И по правде говоря, по сравнению с Трампом и его семьей, они-то ЭФФЕКТИВНЫ. Просто эта эффективность почти наверняка служит разрастанию метастазов западного капитала во всех уголках мира, и ну, и защите глобальных интересов США.

Если вы хотите знать точно, насколько оторвана от объективной действительности большая часть людей, спросите незнакомца, как куда-то пройти. Я могу наверняка гарантировать, что вы получите неправильные указания или, что более вероятно, вообще их не получите. Люди вообще утратили способность организовывать мысли и перерабатывать их в предложения, которые содержат отдельные реальные пункты или инструкции. Мне надо было найти театр для этого кинофестиваля. Я решил пройтись пешком. Десять миль. Далеко, но не безумно долго. Я люблю ходить пешком. Но спрашивать человека за гостиничной стойкой оказалось пустой тратой времени. По жаре прогулка была хороша, и как оказалось, вела меня прямиком через закрытые нефтеперегонные заводы в Лав-Канал.

Я начал путешествие в Нью-Йорк, попросив в гостинице при аэропорте разбудить меня телефонным звонком. Я не успел на рейс. Молодой человек, который не сделал этого звонка, смотрел на меня взглядом оленя, внезапно освещённого фарами. Он не смотрел в глаза. В Нью-Йорке молодой человек чуть постарше не нашёл слов. Он пытался, но в итоге распечатал мне гугл-карту... которая оказалась неправильной... ну да ладно. Дело в том, что большинство американских граждан не может вам сказать, как добраться отсюда куда-либо ещё. Буквально, я не шучу, в буквальном смысле у них не хватает словарного запаса, чтобы указать направление или описать приметные ориентиры.

Зависимость современного западного общества от экрана непосредственно связана с подобной деградацией словарного запаса и речи. В поездке, помимо пластиковых упаковок, самым существенным повторяющимся впечатлением было то, что люди пялились в свои смартфоны. На ходу, не на ходу, везде, в любое время большая часть людей привычно набивали упрощённые краткие сообщения. Сегодня резко упало количество времени, проводимого людьми лицом к лицу. Я не читал никаких исследований и не собирал статистику, но повторюсь, просто выйдите на улицу и пройдитесь по окрестностям. И люди начинают говорить так, как набирают сообщения. Короткими грамматически неправильными рваными фразами. На деле же набор сообщений — не более чем упрощённое кодовое выражение обобщенных предметов разговора. Сложную науку невозможно набрать сообщением, и никакой поэтики с сообщениями не связано. Рост, особенно в недавние годы, привычки к смайликам — ещё один признак, насколько отчуждаться стала культура. Таков мой опыт поездки в США. И хотя для Европы это тоже верно, но в смысле уровня и близко не подходит.

Мэтт Тейбби в Rolling Stone писал о Трампе:

"Трамп не только полностью утратил чувство юмора, особенно в отношении самого себя, но у него и лингвистическая неразбериха. Его нынешняя жуть многосложных слов — в числе его любимых слов "я", "Трамп", "очень", "деньги", и "Китай" — заставляют воспринимать Джорджа Буша-младшего как Владимира Набокова. На странице расшифровка его речи зачастую выглядит, как полная чушь.

"Когда я делал это теперь я сказал, я, вероятно, возможно приведу людей в замешательство, возможно, я расширю это, — выдал он Лестеру Холту в мае, — знаете, я буду удлинять время, поскольку с этим следует покончить, по моему мнению"...

К тому же он еле языком ворочает, но без пристального рассмотрения невозможно сказать, есть ли тут неврологическая проблема или это просто типично американское. Как выразился психолог Микаэлис, одна из основных причин утраты связности речи — отказ от чтения в пользу телевидения или Интернета, что по сути и делает в наши дни большинство людей в этой стране.

Многообразие тем, к которым обращаются пользователи Интернета (от популярных теоретиков мейнстрима вроде Шерри Тёркл) заставляет рассматривать социальные СМИ и набор сообщений, как и использование экрана в качестве наиболее благоприятных, если не действительно положительных, как усиление потенциала человека. Такого рода мышление на уровне TED (технологии, развлечение, дизайн) продвигают гламурные журналы. Но я бы сказал, что вечно разрозненный и неполный язык цифровых коммуникаций представляет собой одновременно и отражение и создателя раздёрганной и всё более нелогичной личности. Люди пялятся в экраны телефонов на похоронах, бракосочетаниях, почти на всех публичных событиях. Но мне кажется, что навязчивое использование людьми смартфонов вполне может продолжаться даже в том случае, если они бы общались лишь сами с собой. Если бы вы устранили предназначение текста, то набирающий продолжил бы. Это патологический аспект пользования экраном. Воспринимается это всё, как подстёгнутые амфетамином крысы, которым требуется всё больше наркотика. Высказанная кем-то мысль о том, что набор сообщений привёл к изобретению нового языка, действительно очень креативного и т.п, и т.д. выглядит чушью, когда вы слоняетесь по улицам или торговым центрам Америки.

На мой взгляд, нет более депрессивного места на земле, чем американские пригороды. Это синоним Белой Америки. Это месть белых самим себе. Однако, Тёкл права, когда озвучивает страхи, которые сегодня преследуют западное общество — страх, что меня "никто не слушает".

В этом есть ещё один аспект, и он в том, что "экранная жизнь", социальные СМИ во всех форматах позволяют людям создавать образ путём дробления и редактирования. Это в некотором смысле способ редактировать прошлое, равно как и настоящее. Сложно не увидеть, насколько упал уровень грамотности в США, и, конечно же, существуют яркие примеры неточных высказываний политического класса. Максин Уотерс перепутала Крым и Корею (а потом и факты перепутала), а Буш считал Африку страной, или припомните десяток-другой ошибок Трампа. Сегодня в школах не преподают географию. Как я уже говорил, попробуйте спросить, как пройти куда-либо.

В гостинице, где я остановился, в помещении для завтрака, где вечером ещё и бар открыт, на стенах СЕМЬ широкоформатных экранов. На одной стене между ними всего лишь фут или около того. Во время неспортивных программ они переключаются на новостные. Звук отсутствует, но тут никаких проблем, поскольку внизу экрана идут субтитры, как и постоянный перечень новостных тем. Во время еды постояльцы подвергаются непрерывной бомбардировке фразами из речей политиков.

Недавний опрос Zogby International показал, что 52% американцев выступают за упреждающий удар по Северной Корее. Пропаганда лучше всего работает, когда подаётся дозировано. И когда всё, что вы понимаете — короткие отрывки, в итоге вы усваиваете чисто авторитарные и фашистские ценности.

Я писал раньше о послевоенном итальянском кино и его отношении к фашизму. Антифашистские принципы, эстетические и политические, от таких режиссеров, как Пазолини, Бертолуччи и Антониони. И тогда я писал следующее...

"После Второй Мировой в итальянском кинематографе шли дебаты о вопросе последующей синхронизации саундтрека. Элиас Чалуджа предположил, что последующая синхронизация была выражением доминантного класса, его идеологии и способом отдалить идентификацию, но более того "завоевать экран". Помните, что Пазилини, Бертолуччо, Антониони и десяток других в 1968 году подписали Манифест Амальфи, протестуя против правительственной цензуры и монопольного контроля распространения, но ещё и против законов, касающихся последующей синхронизации. Возможно, Антониони более других режиссеров радикально развернул тенденцию в том, как озвучивать фильмы. Его фильмы создали звуковую основу, не могу подобрать лучше слов. Он, как и Пазолини, под принуждением создал способы дублировать и синхронизировать свои фильмы. Что соответствовало их восприятию. Антифашизм обоих инстинктивно отвергал музыкальные подсказки сюжета. Они выступили, чтобы освободить экран, а не завоевать его".

Жизнь экрана ныне полностью завоёвана, как и было раньше. А нужно, чтобы этого не было. Если цифровые экранные технологии содержат какие-либо неотъемлемые, вызывающие привычку особенности, их определённо можно минимизировать, если только они не существуют и не развиваются внутри совершенно принудительных и манипулятивно эксплуататорских рамок. Привычка к экрану это привычка к капиталистическому экрану. Эстетическое освобождение просто критически важно для сегодняшнего страдающего лунатизмом населения, как и экономическое освобождение. Иными словами, необходимо культурное освобождение. Звуковая дорожка повседневной жизни — очень своеобразная "нотка", которая слышна во всех новостных изданиях и развлекательных каналах. Голос типичных "говорящих голов", поскольку он или она озвучивают банальности и повторяют пустые клише в ритме, который никогда не меняется. Это — бесконечный бег по кругу, и давным-давно содержание того, что говорится, не относится к делу. Это "тот самый" звук. А чтобы очнуться, надо в первую очередь его выключить.

На самом фестивале участников было мало. Они перебрались в новое помещение. Там был безногий ветеран Афганистана, получивший ранение на войне, он приехал в инвалидной коляске. Отличный парень. Он присоединился к нам за обедом. Обсуждение перешло на Вьетнам, и за столом я почувствовал растущую напряжённость — особенно со стороны того, кто организовывал фестиваль. Мы сидели в своеобразном ресторанчике самообслуживания в нео-китайском стиле (стены выкрашены в любопытный цвет розового фламинго, ну и ладно). Я сменил тему. Все присутствующие были ветеранами. Существует рефлекторная патриотическая привычка, от которой, кажется, белые американцы не могут избавиться. В большей части США вооружённые силы по-прежнему священны и неприкосновенны. Остальное не имеет значения.

Я встретился с тремя студентами, все чернокожие. Каждый из них ощущал необходимость радикальной смены методов управления Соединёнными Штатами. Если суждено случиться чему-то вроде социализма, эти молодые люди (все мужчины и все посещали местные колледжи) будут активными участниками движения. И ещё они отчаянно жаждали знать больше, обо всём. Они крутились рядом после моей лекции, и мы немного поговорили. А ещё они жаждут покинуть Буффало — это шокирует, я знаю. Но их любопытство и желание социальной справедливости и восприятия культуры было истинным и реально осязаемым. Вот так и начинают медленно формироваться революции. Они попросили к тому же и список книг для прочтения. А вот это уже сделало все пять дней стоящими усилий.

Примечание:

1 — для кого-то может стать сюрпризом связь Буффало с американской индустрией кино. Между тем в даунтауне, в здании Элликотт Сквер, был размещён первый целевой и постоянно действующий театр с кинопоказами "Витаскоп", открытый в октябре 1896 года. В 1896 году Томас Эдисон послал своих ребят в Буффало, чтобы заснять его на плёнку —это и был один из первых запечатлённых в кино американских городов. Кстати, Эдисон впоследствии снял и Панамериканскую выставку 1901 года. С тех пор в городе было снято множество самых разных фильмов, от "Лучших друзей" 1982 г. с Бертом Рейнольдсом и Голди Хоун до "Преступления Генри" 2011 г. с Киану Ривзом.

Источник: Полисми