…Одним из самых неожиданных, скажем так, впечатлений от моей последней поездки в Италию стала поездка в Помпею. Нет, я там, в общем-то, и раньше бывал, и книжки не только писать, но и, извините, читать является частью моей нынешней профессиональной деятельности. Так что про извержение я знал и картину Брюлова помню как сейчас. По мощи изображения внезапного события -- нечто равное другому известному произведению "Не ждали".
Но: в этот раз мы бродили по раскопанным развалинам города с профессиональным гидом, и мне впервые довелось услышать не поэтический и художественный миф о неотвратимой стихии, а сухую и от этого еще куда более выразительную оттого статистику от профессионально занимающейся проблемой историка и археолога.
Итак.
В Помпее погибло 1200 человек.
Население города на момент того жуткого извержения – составляло более 20 тысяч.
Естественно, возник вполне закономерный вопрос: куда делись остальные?
Так вот – они вполне благополучно уехали.
Времени с момента пробуждения Везувия было для этого, оказывается, было более, чем достаточно.
Сначала был столп пепла.
Потом пошел «дождь» из горячей пемзы.
Потом – полетели первые камни.
И только – потом…
…Погибли только те, кто либо вернулся, недооценив опасность, либо кого туда просто послали охранять имущество: клети, амбары. То есть в основном рабы. Это их тела образовывали пустоты в мгновенно застывающем пепле, который будущие археологи заливали гипсом: видны несвойственные для римлян «детали одежды», типа «варварских» штанов.
Ну, и самое страшное, лично для меня, пожалуй: перекрученные «пустоты», оставшиеся от привязанных собак, которых добродетельные жители Помпей не стали отвязывать даже перед побегом – пусть себе имущество охраняют.
Страшно.
И особенно страшно, что «последний день Помпеи» - это даже – не день.
Это, скорее, - «дни».
Словом, казалось бы, - небольшая, в принципе, деталь, - но как меняется картина происходящего, превращаясь из «трагедии необоримой стихии» в нечто совершенно иное, расцвеченное совершенно чудными, не меняющимися в веках, красками человеческой глупости, жадности и подлости.
Как говорили сталинские наркомы, «любая авария имеет имя, фамилию и должность». Что в переводе на язык сегодняшних событий значит: нет такой «элиты», которая трудолюбиво не вырыла бы себе яму сама. Просто ей не нравится, когда ей об этом напоминают.
А нам важно помнить: все многочисленные дети и внуки элиты 1920-1930-х, ставшие главными мастерами-иллюзионистами при создании «миллиарда расстрелянных лично Сталиным», -- они как раз потомки тех самых помпеян, которые по упрямству, самомнению или жадности не внимали явным предупреждениям меняющейся эпохи.
И поэтому в их мифологии – репрессии были внезапны, беспричинны и чудовищно кровавы. При этом условные «мемориальцы», старательно и поименно поминая «жертв из Дома-на-Набережной», точно так же старательно обходят и умалчивают тот медицинский факт, что въехать в этот самый «дом» в девяти из десяти случаях было физически невозможно, не умывшись по локоть в красной человечьей крови. Всё-таки туда въезжала элита пост-Гражданской войны, Коллективизации и Революции.
Такие были, увы, не простые, скажем уж прямо, времена.
И знаете что?
Те ребята, которых сегодня из каждого утюга предупреждают о меняющемся характере Везувия и о том, что пошли столбы дыма – они потом, если выживут, будут описывать вероятную катастрофу своей общности именно во всяких внезапных терминах: сидим дома – и вдруг лава. И всё, что нажито непосильным трудом – всё пропало…
© 2009 Технополис завтра
Перепечатка материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши правила строже этих, пожалуйста, пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.
