Проблемы языкознания

Объяснения придумывались достаточно «логичные»: нас обижали, угнетали, дискриминировали и «русифицировали», но вот пробил наконец час «национального возрождения». И всё теперь будет на гордом местном наречье (неважно, каком). В ответ раздавалось: «А как же наша дружба и межнациональное общение?» «Вот вам ваша «дружба» и тюрьма народов!» — неслось в обратную сторону. В общем, много политики, очень много эмоций и очень много криков.

Хотелось бы посмотреть на данный, донельзя политизированный вопрос чисто с технической точки зрения. Язык прежде всего — не средство политических игрищ, а средство коммуникации. Это инструмент. Мы все (или почти все) используем созданные «врагами» Windows&Office (ну, или их клоны). Русский народ, безусловно, талантлив, так что давайте «запилим» свою «ось», свой Интернет и свои офисные программы. Почему бы и нет? И будем, включая компьютер, гордо и высокомерно посматривать на иноземцев. Я думаю, все понимают, какие это принесет проблемы. Главный вопрос — совместимость. Мы можем оказаться на своём суверенном информационном острове, что безусловно, не есть гут. Подобная закавыка возникла в своё время у СССР с распределением радиочастот, что имело свои последствия. Или допустим — разные напряжения в розетках и разные розетки в разных странах (что тоже не очень весело).

Но с языком всё гораздо сложнее и печальнее. Почему? Сейчас объясню. Как нам хорошо известно из русской классической литературы, ещё в конце 19-го и начале 20-го веков русских гимназистов изводили латынью и древнегреческим. Зачем? На тот момент это были «мёртвые» языки, причём давным-давно мёртвые. В венгерском парламенте ещё в 19 веке речи произносили не по-немецки и не по-венгерски, а на латыни! «Да шо же это деется на белом свете?» За какие грехи? Более того, даже сегодня, более чем через полторы тысячи лет после падения Римской империи, медики и юристы учат латынь. Это заговор? Не совсем. Более того, вся средневековая Европа писала документы и учёные трактаты на латыни.

У них не было национального самосознания? Было. Языка не было. Как же так? А вот так! Язык — это некий аппарат, который, перед тем как использовать, нужно создать. Чтобы попросить лепёшку хлеба или выразить свои нежные чувства, особого аппарата не надо, а вот чтобы составить мирный договор или медицинский трактат… Тут только латынь спасала средневековых учёных и политиков. Латынь использовали именно по той простой причине, что это был «интеллектуальный» продукт тысячелетнего римского «рейха». В ходе создания и управления Римской империей был выработан достаточно сложный понятийно-терминологический аппарат, который и был запечатлён навечно в «золотой латыни».

Ничем подобным родные наречья «варварских королевств» похвастаться не могли. Уже тогда между «народной мовой» и языком империи была пропасть. А Византия? Византия использовала варианты греческого языка. И вот только где-то больше чем через тысячу лет после падения Рима очень осторожно начинается переход на «национальные» языки в официальном обороте.

Была и ещё одна причина, по которой латынь и древнегреческий так долго оставались в активном обороте: библиотеки. Всё то, что осталось нам от античности, как правило, было на тех самых двух языках. Всё, что писалось позже, было обычно слабее (значительно) и тоже писалось на латыни. Ведь образованному человеку хочется, как правило, что-то почитать перед сном (что-то умное). А почитать можно было, например Аристотеля (авторская версия). Поэтому мальчики из хороших семей учили древние языки.

То же самое характерно, например, для французского языка: в 18-м веке каждый уважающий себя образованный человек в Европе в той или иной степени владел французским. И дело тут было не в «низкопоклонстве» перед Парижем, просто вся интеллектуальная жизнь, все новинки в литературе и философии создавались, как правило, на французском. И чтобы не отстать от жизни, люди по всей Европе учили данный язык. Такие дела, чистый прагматизм. И даже для России начала 19-го века знание французского или немецкого было необходимо для участия в интеллектуальной жизни: русской философии и литературы в больших объемах ещё как бы не было. Вот откуда ноги растут у данного вопроса, а дело отнюдь не в моде и не в политике. К концу 19-го века количество людей в России, свободно владеющих французским или немецким, значительно сократилось: стало можно читать по-русски. То есть, чтобы использовать язык, нужно иметь какую-то «библиотеку» знаний на данном языке, причём активно обновляемую.

«А как же переводы?» — спросите вы. Всем хорошо известна шутка про «голого проводника, бегущего под вагоном».

Напомню читателям, что так буквально переводится с английского техническая фраза "Неизолированный провод проходит под тележкой крана".

В Интернете есть масса информации о «кривых, косых и неправильных» переводах игр. Народ зело ругается. Причём народ, как правило, языков не знает, но считает, что работа переводчика — это что-то типа работы таджика-дворника. «Мети чище, болтай меньше». На самом деле правильный, грамотный перевод литературного, а особенно философского, текста — это титанический труд (чаще всего сизифов). Т.е. надо великолепно владеть двумя языками, знать их до тонкостей и переводить текст в час по строчке. Иначе будет лютая зрада, я гарантирую.

Пастернак тоже не брезговал переводами, за что ему и огромное спасибо. А попались мне как-то два варианта одного и того же романа от разных переводчиков... Небо и земля!

Рекомендую почитать, как тяжело давался перевод «Алисы в стране чудес» на русский (И всё равно не перевели! Перевести её невозможно!) Далее, при переводах из-за отсутствия понятия в родном языке возникают всякие «вещи в себе» и Zeitgeist-ы… В 18-ом счастливом столетье, когда вся школота трудилась в поле, а умные люди не заморачивались переводами, учили язык Вольтера и Руссо, читали их работы и на французском же обсуждали прочитанное с теми, кто знал этот язык. Тяжёлое было время для троллей. Так что перевод — это не выход. Вернее, выход, но очень сложный и ограниченный.

Чтобы язык жил, рос и развивался, на нём нужно творить. То есть на языке должен постоянно создаваться годный продукт. Пример: СССР лидировал в математике, и американские математики учили русский. Ну поймите, не будет никто учить язык ради самого языка. Надо иметь что-то, что на нём можно было бы почитать, посмотреть, послушать. И чего нет на твоём родном языке в аналогичном качестве. Итальянская опера в Европе, персидская поэзия в Османской империи… Турки и персы — враги навек, но турки учили фарси и читали персидские касыды и газели… Турки ненавидели персов, фарси, стихи на фарси и тех, кто их читал, но… у османов таких стихов не было. И они втихаря глушили алкоголь и также втихаря читали стихи на фарси… Нам этого не понять — дикари-с. То есть важен не язык сам по себе, а доступная на нём информация, собеседники. Параллельно с латынью и древнегреческим в эпоху античности существовали сотни языков, что мы знаем о них?

Таким образом, переход на национальный язык в 21 веке — дело достаточно рискованное. Возьмём к примеру африканский континент: все говорят, как правило, либо по-английски, либо по-французски, ещё есть португальский вариант. Это я про образованную элиту данных «государств» говорю. Обычно глава какого-нибудь государства Экваториальной Африки свободно чешет именно по-французски, причём чище, чем сами французы (вопрос престижа). А «простой народ» — да, народ «вернулся к истокам». И трещит на местных наречиях так, что уши закладывает. Никто их не понимает, да никому это и не надо. Возьмем Новый Свет: Канада и США — английский, хитрый французский Квебек, далее к югу от Рио-Гранде все говорят по-испански. Бразилия — по-португальски. Никаких «местных» языков в меню нет. Внезапно. История Индии насчитывает более чем пять тысяч лет. Ещё раз — 5 (пять) тысяч лет. Население Индии насчитывает где-то миллиард триста тысяч человек. Оцените масштабы державы! Кстати, я ни на кого не намекаю. Так вот, основных языков (официально) в Индии два. Хинди и английский. Не верите? Язык колонизаторов? Шекспира на гиляку? Как-то не срослось там с «гилякой», поэтому национальное правительство работает на хинди и… английском. Невзирая на не иллюзорные голодоморы, которые «просвещённые мореплаватели» регулярно устраивали индусским трудящимся. Пять тысяч лет истории и вот такой отказ от национального самосознания. Да-с, Ганди — это не Ющенко. Даже сравнивать смешно этих политиков.

А причина всё та же — «певучий и мелодичный» хинди не совсем подходил для решения управленческих вопросов великой державы, поэтому и взяли «инглиш». Язык убийц, колонизаторов и угнетателей. Чисто из прагматических соображений. Язык отдельно, бритты отдельно. И даже сегодня все образованные индийцы считают своим долгом изучать язык «Вильяма нашего Шекспира», что позволяет им легче интегрироваться в глобальный мир и значительно больше зарабатывать. Видите, в чём дело, язык — это всего-навсего некий инструмент (не цель, а средство). Для работы мы как правило используем тот инструмент, который более удобен. Можно, конечно, и маленькие гвоздики забивать исключительно ледорубом, но так никто не делает. Мы все знаем, что Япония — мощная современная индустриальная держава. И японцы говорят, разумеется, по-японски. Всё это так, но вообще-то значительная часть слов современного японского языка (до одной трети) — калька с английского. Развитие индустриальной империи шло весьма стремительно, и японцы просто-напросто заимствовали английские слова, произнося их, естественно, по-своему. Как результат, современный японский — это забавная смесь архаичных иероглифов и примитивных калек с английских выражений.

А в той же Франции, как рассказывают электронщики оттуда, вся техническая литература и справочники - на английском...

Так что я вот так сходу не нахожу хороших примеров догоняющего развития со «своим языком». Китай, он знаете ли, очень, очень и очень большой. И там всё производство, случай уникальный. Но тем не менее, китайская элита активно учит английский. Жизнь де-факто складывается так, что у французского языка будущее есть, а у бретонского нет. И обижаться на судьбу бесполезно. Как показала жизнь: никто в мире не будет учить грузинский, таджикский или эстонский. Не нужно это никому, неинтересно. То же самое касается украинской письменной речи — это бесперспективно. Молдавский язык, туркменский язык — всё это, конечно, очень пафосно, но изолирует население на «языковом островке». Яркий пример тому: «осколок советской империи» — Ингалинская АЭС, оказавшаяся после развала СССР в независимой Литве, так вот, ещё до её торжественного закрытия правительство Литвы требовало перевода всей документации станции на литовский язык. Понятно, что и персонал, и документация были русские. Станция была атомная. И вот отдельные идиоты хотели всё это перевести на литовский. Держава-то литовская! Значит, и ядра атомов тоже литовские!

Дальше было ещё смешнее: в Литве станцию просто закрыли и энергобаланс ушёл в минус. А в соседней Белоруссии Росатом стал мастерить новую АЭС, как раз неподалёку. И Россия сделала шаг доброй воли: провела для литовцев своего рода слушания, где они могли задавать вопросы по грядущей стройке. Вышел полный облом. Слушания проходили на русском (первая АЭС создана в России!), с переводом на английский. Но аборигены в массе понимали только по-литовски. Кстати, почему бы независимой Украине не продвигать во всём мире АЭС своего производства с документацией на мове? В чём проблема? Проблема в том, что независимая Украина не в состоянии уже ничего предложить, нигде. И кому нужна после этого её мова? Примерно то же касается Казахстана — русские оттуда потихоньку уезжают, государство переходит потихонечку на казахский… Результат немного предсказуем. Для Казахстана переход на казахский — это путь к уничтожению Казахстана. Но всё это станет понятно много позже, когда «дёргаться» будет уже поздно. Вопрос не в происхождении языка, не в грамматике и даже не в словарном запасе. Дело в наработанных поколениями «библиотеках знаний». Обычный человек, как правило, хорошо может владеть только одним единственным языком, увы и ах. Так вот, например, по-испански говорит практически вся Латинская Америка, создана богатейшая культура, куча фильмов, книг, пьес и поэзии. Что есть на казахском? Парадокс заключался в том, что практически все постсоветские страны должны были сохранить русский как государственный чисто из «шкурных» соображений.

Как мы знаем, они выбрали прямо противоположный вариант из соображений политических, результаты не заставили себя ждать. Массовое изучение английского, как мечтал Саакашвили? Очень дорого и неосуществимо. Кстати, многие в Закавказье и Средней Азии рассчитывали, что добрая Америка создаст там (за свой счёт, понятно!) систему преподавания своего языка. Забавные они такие, эти аборигены. Америка никогда за свой счёт благотворительностью не страдала. Денег это стоит, больших и серьезных денег, да и зачем? К слову сказать, даже вот Азербайджан свой язык перевёл с кириллицы на латиницу: мощный шаг, характеризующий высочайший интеллектуальный уровень тех, кто его принимал. Проблема та же — библиотеки данных. Этими странами в целом управляют люди, для которых язык — это средство заказать лепёшку, или две лепёшки, или барашка, или спеть весёлую песню. Об остальном они как бы не в курсе. И ждёт эти самые «свободные народы» невероятный культурный и интеллектуальный расцвет. Я гарантирую это. «Мы видим далеко, потому что стоим на плечах титанов». Известная, даже знаменитая фраза. А представьте, что вы вынуждены пользоваться только интеллектуальным багажом ваших соплеменников и современников. Только Пелевин и «Блестящие», только хардкор. Как быстро вы деградируете до уровня плинтуса и начнёте петь весёлые песни про трёх одиноких баранов в бескрайней, как небо, степи? Так вот, латынь в средневековье учили как раз затем, чтобы подняться над этим самым вечным, как небо, интеллектуальным плинтусом.

Автор Олег Егоров